— Куда это мы попали? — шепотом осведомилась Каталин.

Тимони внимательно прислушивался, а Марафел оглядывался по сторонам. Лайли же тихо ответила:

— Они здесь меняют тинги на какие-нибудь вещи или еду.

— Платят, — вспомнил слово Марафел.

— Эй, купите у меня яблочек! — откуда-то вынырнула симпатичная девушка с корзиной свежих румяных яблок. — Видно, вы при тингах! Так купите!

Каталин мило улыбнулась, скрывая растерянность, но тут же услышала нужное слово от мужчины, который разговаривал с мальчишкой, предлагавшим пучки душистой зелени.

— А сколько ты просишь?

— Всего-то один тинг за яблоко! — девушка опустила глаза, и щеки ее чуть порозовели.

— Хорошо, — согласилась Каталин, ни о чем не задумавшись. Она достала четыре тинга, чуть отвернувшись от девушки — вспомнила предупреждение Нака.

— Благодарствую! — разулыбалась девушка, протягивая Каталин четыре яблока. — Вы, наверное, здесь недавно? Обязательно зайдите в святилище Богини Андреас Сильной! Да падет на вас ее благословение.

Она легко развернулась и двинулась дальше, выкрикивая, что у нее самые вкусные яблоки на рынке.

— Значит, это рынок. Мы только что купили яблоки. Чтобы узнать, сколько тингов отдать, нужно спросить «сколько просят», — подытожила Лайли.

— Или спросить цену, — добавил Тимони. — Слышал и такой вариант.

— А что такое святилище? Кто такая Богиня Андреас Сильная? — Каталин вздохнула. — Может, стоит узнать?

— Давайте пройдем по… рынку, — предложил Марафел, намеренно повторяя новое слово, чтобы лучше запомнилось. — Похоже, здесь можно многое узнать.

Каталин протянула Тимони мешочек с тингами:

— Боюсь, у меня его просто отнимут, — и кивнула в сторону. Там как раз какую-то девчонку поймали за руку в тот самый момент, когда она пыталась отвязать кошелек от чужого пояса.

Несмотря на толпу, и на рынке мальчишка из таверны не отставал. Он даже не взглянул на маленькую воровку, хотя на расправу с ней собрались посмотреть многие горожане. Он спешил за путешественниками, хотя Каталин ускорила шаг, пытаясь оторваться от него.

Святилище стояло как раз за рынком. По сравнению с остальными домами, оно выглядело очень изящным. Невысокое, но с большими окнами, оно вмещало много света.

Двери были распахнуты, так что путешественники решили войти.

В пустом зале не было ни души. В центре стояла высокая статуя, изображавшая закованную в доспехи женщину с мечом в руках, выражение лица которой сочетало грусть и строгость. Марафел с удивлением отметил, что эта статуя выполнена на редкость хорошо по сравнению со всем тем, что он уже успел увидеть в городке.

— Значит, это и есть Богиня? — сказала Лайли. Никто больше не проронил ни слова.

В святилище заглянул мужчина. Покосившись на четверых, он быстро прошел к статуе и опустился перед ней на колени, склонив голову. Кажется, он начал шептать себе под нос.

— Что он делает? — удивился Марафел.

Мужчина поднял голову и долгим взглядом окинул лицо Богини, потом спешно поднялся, поклонился статуе и покинул зал. Путешественники последовали за ним, теряясь в догадках.

— Ведьмы смогли зайти в святилище, — изумленно прошептал мальчик, прячась в тени, пока четверо шли прочь. — Неужели они настолько сильны? Я должен… я… Нужно спасти город от них!

***

Они долго бродили по селению, но никак не могли отыскать подходящего места, где можно было бы не привлекать настороженные взгляды. Стараясь держаться со всеми доброжелательно, они очень скоро столкнулись с непониманием — окружающие странно реагировали на открытую улыбку, в глазах их проскальзывало неодобрение, а часто — и страх. А еще встречалось немало людей с обезображенными морщинами лицами. Наконец Лайли дрогнувшим голосом произнесла:

— Кажется, я поняла, это… возраст! Так на их лицах и телах отпечатывается опыт.

— Отчего столь… безобразно? — Каталин с трудом отвела глаза от дрожащей сухонькой старушки, что застыла на скамейке у дома. Глаза старушки были затуманены близостью смерти.

— Нам невозможно этого постигнуть, — Марафел сжал ладонь Каталин, чтобы отвлечь ее. — Это другой мир. Ничуть не похож на наш. Не нам разгадывать его загадки.

— Мы многого не знаем, — задумчиво добавил Тимони. – Загадки! Они повсюду.

Они переговаривались очень тихо — мальчик, неотрывно следовавший за ними, не мог их услышать.

Тимони оглядел улицу и поморщился, бесцельно бродить ему уже надоело.

— Пора найти нужное место. Может, стоило бы совсем уйти из города.

— Ты действительно так считаешь? — Лайли нахмурилась. — Справедливо, там нам вряд ли помешают. Особенно если мы отойдем достаточно далеко.

— Сможешь поставить магическую защиту от их любопытных глаз? — ухмыльнулся Тимони, поворачиваясь к мальчишке спиной.

Тот улучил момент и подобрался совсем близко.

— Поостерегся бы ты так говорить, — Каталин посмотрела на Тимони с осуждением. — Нак предупреждал нас.

— Возможно, он просто не знает всего, — пожал плечами Тимони. — Кто их богиня? Не магичка ли? Магия и здесь управляет всем! Разве ты не видишь, Лайли?

— Тимони, ты в своем уме? — Лайли поправила волосы и тут же заметила мальчишку. — Нам надо уходить! — она схватила Каталин за руку. — Быстрее.

Но они не успели.

Мальчишка швырнул им под ноги мешочек с ведьмиными слезами и выкрикнул изо всех сил:

— Смотрите! Это ведьмы! Они ведьмы!

Толпа собралась в один миг. Высокий человек в темной одежде протолкался сквозь плотные ряды и отодвинул мальчишку в сторону. Взгляд его вскользь прошелся по лицам четверых.

— Ведьмы? Серьезное обвинение! Откуда тебе знать об этом, малыш? – спросил он, и голос казался обманчиво мягким, но за этим скрывалось что-то жуткое, острое, слишком неприятное.

Мальчишка вытянул руку и принялся загибать пальцы:

— Они обсуждали магический обряд! Хулили богиню! Поминали темное существо! — глаза мальчишки лихорадочно блестели. — Они приехали на лошадях без узды! А еще с ними было это! — и он указал на мешочек с ведьмиными слезами.

Толпа ахнула.

Четверо переглянулись. Мальчишка говорил правду: они обсуждали предстоящий обряд, звали богиню — магичкой, а Нак несомненно черного цвета. Лошади их действительно были не взнузданы. Отрицать было бы странно. Тут Каталин взглянула на цветы, поникшие из-за того, что мальчишка целый день таскал их за пазухой, на лепестки, перепачкавшиеся от грубого обращения в земле, и, не удержав сочувствия, подняла их из пыли.

Сделала непростительную ошибку.

На лице человека в темном возникла улыбка.

— Вижу, ты прав. Это ведьмы. Готовьте костер!

Толпе больше ничего не было нужно. Люди набросились на четверку, мгновенно заломив Каталин и Лайли руки. Тимони и Марафела оттеснили в сторону, и сколько те не пытались пробиться к девушкам, люди не пропускали их.

— Они у ведьм под контролем, — понесся над толпой выкрик. — Не дайте им пройти.

Не прошло и получаса, как напротив святилища, там, где совсем недавно стояли столы, появился помост, на котором, среди вязанок хвороста, возвышался столб.

Когда их потащили на помост, Лайли прошептала:

— О, Нак, неужели ты не знал, что происходит в этом мире?!

***

Их привязали к столбу, оставив смотреть, как люди в черных плащах с красным узором обливали хворост темным маслом, от запаха которого кружилась голова. Распущенные золотистые волосы Каталин переплелись с волосами Лайли, и ветер трепал их, отчего прядки прилипали к каплям смолы.

Девушки молчали, происходящее напоминало кошмарный сон, но ни одной из них никогда не снилось таких ужасающих снов.

Веревки больно врезались в запястья, плотно перетянули туловище. Стоя спиной к спине, соприкасаясь только кончиками пальцев, они едва чувствовали друг друга.

Кто-то из людей в черном зажег факел.

— Держись, Каталин, — шепнула Лайли, и ее пальцы, будто утешая, едва прикоснулись к кончикам пальцев Каталин.

Факел упал в хворост, пламя вспыхнуло мгновенно, пробежало по следам масла, и черный дым поднялся вверх, заслонив девушек. Стих ветер, точно не решаясь разносить тяжелый запах костра.