Собрав обрезанные стебли, я выбросила их в мусорную корзину.

— Как ты жил с ней, когда она была подростком? — спросила я через плечо.

— Ох, это был кошмар наяву.

— Правда?

Синклэр кивнул и зловеще улыбнулся. Я уже поняла, каким вредным братом он был для Рэне.

— В ее комнате все всегда стояло на своем месте. У каждой вещи было определенное место. У каждой. Если что-то было сдвинуто, то мир переставал для нее существовать.

— А в твоей комнате?

— Чертов беспорядок. Это сводило ее с ума. Когда у нее были неприятности, она никогда не собирала вещи, чтобы уйти из дома и не ругалась. Нет, наша мать просто отправляла ее убраться в моей комнате.

Положив локти на стол, я улыбнулась и пригнулась поближе. Вокруг Рэне и Синклэра было какое-то… сияние. На инстинктивном уровне, люди тянулись к ним, желая услышать, какое следующее слово сорвется с губ.

— Бедняжка Рэне, — прокомментировала я.

— Вовсе не она бедняжка, — быстро ответил Синклэр, — скорей всего бедный мир! Или бедняга Синклэр!

Я взяла метлу и начала в миллионный раз подметать пол; честно говоря, это место было безупречно чистым.

— Тогда хорошо, что мы встретились взрослыми, — сказала я.

— Почему?

— Когда она говорит, кажется, что она все в жизни держит под контролем. В то время как моя жизнь… разбита на осколки.

— Правда?

Я кивнула.

— Я была молодой, дикой и беззаботной. Если что-то шло не по плану, я просто возвращалась, чтобы это исправить. Я так много раз меняла специальность в колледже, что уже сбилась со счету. Мне хотелось попробовать себя во всем, игнорируя тот факт, что это было невозможно. Я сводила свою мать с ума тем, что так спокойно ко всему относилась. Так осталось и по сей день.

— Звучит так, словно ты была любвеобильной хиппи, а не молодой девушкой.

Я оглянулась на него через плечо и продолжила убираться.

— Я всего лишь пытаюсь сказать, что если бы она посмотрела на молодую Викторию, то тут же убежала от нее в противоположном направлении.

— Сомневаюсь. Думаю, что, когда ты вела себя так, то выглядела прекраснее, чем сейчас.

Он произнес это так тихо, что поначалу я даже не поняла. Он скорее прошептал эти слова, и мне понадобилось несколько секунд на осмысление.

Я подняла голову, и увидела, что Синклэр смотрит мне прямо в глаза. В них я не видела сожаления или смущения. Он был готов ответить за каждое произнесенное слово. Живот свело от напряженности в его взгляде.

Мы очень часто перемещались от нормальных тем в разговоре к тем, о которых нам не следовало разговаривать.

Именно в этот момент я поняла, что Синклэр слушает каждое мое слово. Более того, он был заинтересован в том, что я говорю. Не то что мой муж. Даже с самого начала отношений, весь разговор крутился вокруг Уэса. Он слушал меня, но в итоге тема разговора сводилась к нему. И я осознала это уже очень давно. Просто не придавала этому значения.

Но должна признать, как же это великолепно быть услышанной.

Синклэр прочистил горло.

— Могу я задать тебе вопрос?

— Конечно, — ответила я, опустив ножницы.

— Ты работала до замужества?

Я застыла, мои руки зависли над вазой.

— Я была медсестрой.

— Но не сейчас. — вяло подытожил он.

Я кивнула.

— Мы с Уэсом хотели завести семью.

Мы с Уэсом? Что за глупость. Чем больше времени проходило, тем больше я осознавала, что Уэс спокойно бы провел остаток своей жизни без детей и чувствовал бы себя великолепно.

— Но уже нет? — спросил он.

— Уже нет.

Синклэр наклонился над столом, осторожно глядя на меня, словно я была кусочком пазла, который он не мог вставить в картинку.

— Скучаешь по работе медсестрой?

— Да.

Даже для моих собственных ушей голос показался слишком тихим. Это был тот момент, когда я должна была быстро сменить тему разговора, но я начала говорить.

— Преимущественно я работала в отделении экстренной помощи. Большую часть времени это был дурдом. Порой я так сильно уставала, что к концу дня клала голову на подушку и вырубалась. Но каждый день происходило что-то новое. Повторов никогда не было.

— Ты любила свою работу.

Я слабо улыбнулась.

— Все еще люблю.

— Тогда возвращайся.

Я опустила ножницы и взглянула на него из-под ресниц.

— Как бы я хотела, чтобы было так просто.

— Конечно это просто.

— Нет, это не так. Это…

Я резко замолчала. Отчаяние начало заполнять мои слова. Невозможно было объяснить ему всю ситуацию. Он не поймет. Никто не поймет.

— Я не пытаюсь тебя разозлить, — сказал Синклэр после минутного молчания.

Я облокотилась на стол и потерла виски. Как же мне хотелось сказать ему правду.

— Я знаю, что ты не пытаешься.

Синклэр встал и обошел вокруг стола. Его плечо соприкоснулось с моим. Жар. Меня обдало таким жаром, что казалось будто я вот-вот воспламенюсь. Наверное, это реакция моего тела на него. Даже на Уэса оно так не реагировало. Я хотела убрать руку, но не смогла. Просто невероятно испытывать такие ощущения от одного только прикосновения.

— Я бы сказал, что не лезу в твою жизнь, но это было бы неправдой.

Не отвечая, я опустила голову, уткнувшись взглядом в дубовый стол.

— Я наблюдал за тем, как он обращается с тобой… это неправильно.

Синклэр поставил локти на стол и посмотрел мне в глаза; он наклонился так близко, что наши лица оказались на расстоянии дюйма. Облик дружбы исчез из его взгляда, оставив лишь слепое желание. По моей коже побежали мурашки.

— Ты заслуживаешь лучшего, — низким голосом сказал он.

Все что я смогла сделать — кивнуть. Я не могла дышать. Не могла говорить.

Что происходило между нами?

Я любила.

Хотела.

Желала.

Но ни одно из этих чувств не было сравнимо с тем, которое нарастало сейчас.

Я знала, что Синклэр тоже ощущает эту связь между нами. Он нахмурил брови, его взгляд метался от моих глаз к моим губам. Я видела, как бьется пульс на его загорелой шее.

Так же сильно, как и у меня.

Синклэр придвинулся ближе. И я сделала сумасшедшую вещь: тоже наклонилась вперед. Но не думаю, что у меня был выбор. Не помню, когда в последний раз мужчина смотрел на меня как на девушку, а не на свою собственность. Мне хотелось быть честной с ним и я уже было открыла рот, чтобы произнести слова.

— Синклэр, я…

Именно в этот момент зазвенели колокольчики над входной дверью. Я отпрыгнула от стола, словно он пылал в огне.

— А вот и я, — прокричала Рэне. Она несла две больших коричневых сумки. Она как пчелка подлетела к месту, где стояли мы с Синклэром.

— Потребовалось больше времени, чем я рассчитывала.

Я скрестила руки и снова их опустила. Опять скрестила. Я не могла перестать суетиться. Не могла перестать искоса поглядывать на Синклэра. Он стоял прямо. Руки его висели вдоль узких бедер. Он непоколебимо смотрел на меня.

— Не волнуйся об этом, — громко ответила я Рэне, — все в порядке.

Рэне поставила сумки на стол, и с любопытством посмотрела на меня. Ее взгляд метался между мной и Синклэром.

— Много народу было?

— Один покупатель.

Рэне присвистнула.

— Похоже дела совсем плохи.

Я чувствовала на себе взгляд Синклэра. Но Рэне тоже смотрела на меня, поэтому я никак не могла посмотреть в его сторону. Я указала на сумки.

— Что ты принесла?

— О! — Рэне в возбуждении хлопнула в ладоши и потянулась к сумкам, — после всех дел, я пошла на фермерский рынок. Я нашла этот прекрасный цветок, в который ты однозначно влюбишься…

Она продолжала рассказывать. Ее губы шевелились, но я не могла разобрать ни единого слова. Я посмотрела на место, где стоял Синклэр. Взглядом я умоляла его, чтобы он не рассказывал о том, что только что чуть не произошло.

— … думаю я попробую и поеду в путешествие на неделю, — сказала Рэне. Она перелистнула календарь, и резко замолчала. Ее лицо побледнело.

— Черт, черт, черт, черт, — Рэне запустила руки в волосы.