— Ты должна дать шанс вашему браку.

— А тебе не следует давать советов, не зная всей истории.

— Ну тогда просвети меня. Заполни пробелы.

— Тогда ты поверишь мне?

Мама поколебалась. Всего на секунду, но этого было достаточно, чтобы понять, что вероятнее всего, она не поверит. Она рассматривала мою жизнь, мой брак как трофей, который можно показывать друзьям, и, если я поделюсь с ней хотя бы долей своих чувств, она сделает все что в ее силах, чтобы отговорить меня от развода.

— Мне начинает казаться, что я вышла замуж за абсолютно незнакомого мне человека.

— Виктория, это невозможно. Ты…

— Ты дашь мне закончить? Ты так торопишься поправить меня, даже не дослушав!

— Хорошо. Продолжай.

— Как я уже сказала, мужчина, за которого я вышла замуж, не тот, кем кажется.

— Это не важно! — она не могла совладать с собой, ей обязательно нужно было высказать свое мнение, — ты решила прервать отношения с человеком, которого любишь больше всех из-за пустяка.

Это Уэс начал, забрав мою душу и заперев ее в стеклянной банке.

— Я знаю, что ты любишь Уэса.

— Я люблю его добрую сторону, — медленно признала я, — но, к сожалению, даже с ней, я не могу сражаться с его темной стороной, которая может вернуться совершенно внезапно.

— Виктория, ты замужняя девушка. Ты давала брачные клятвы.

Она так произнесла слово «клятвы», словно это было что-то святое. Ты никогда не должна их нарушать.

— Ну так ты расскажешь, что происходит у тебя в голове?

Шли секунды. Мать ждала ответа, пока я, глядя на булочку, размышляла, стоит ли так скрывать правду о моих проблемах. Я вспомнила о записке, оставленной на моей подушке на следующее утро после происшествия. Думала о том, что мы живем с Уэсом разными жизнями, что он подумал, что краткое «прости» поможет все забыть, и как часами пытался обеспечить мне комфортное существование. Подумала о том, как перебралась в гостевую спальню, не желая, чтобы Уэс прикасался ко мне, лишь бы защитить себя.

— У него проблемы на работе, верно? — спросила она.

— Да.

— Милая, все в порядке. Ссоры случаются. Они неизбежны. Но это не означает, что ты должна убежать и спрятаться. Вы должны смело смотреть проблемам в лицо и решать их вместе.

— Это не так просто, — я нервно облизнула губы. — С ним что-то не так, мам. Я имею в виду, в нем что-то серьезно изменилось.

— Виктория, это все твое воображение. Вы…

— Это не мое чертово воображение!

Я запустила руки в волосы и с трудом подавила желание, вырвать их с корнем. Боже, кажется, что я схожу с ума.

— Ты не видела его, когда он злится. Это выходит за грани разумного. Он становится другим!

— Виктория, — спокойно сказала она, — послушай меня.

Медленно, я встретилась с ней взглядом.

— Это постоянная борьба. Если вы пройдете через это, значит перейдете на новый уровень.

Моя мать всегда верила, что любое препятствие можно преодолеть, если хорошенько постараться. Но это не было испытанием. Это был кошмар наяву.

— А что будет, если мы не справимся?

Она посмотрела мне в глаза.

— Тогда хотя бы будете знать, что пытались.

На это мне нечего было сказать.

— Мне пора, — мама встала и слегка улыбнулась, обнимая меня. Я была так шокирована, что просто застыла на месте, как ледяная статуя.

Обняв, она посмотрела мне в глаза.

— Почему ты еще не заглянула в коробку, которую я тебе принесла?

Я нахмурилась.

— Старые воспоминания не помогут мне.

— Ошибаешься, — мягко сказала она, — они всем помогают.

Мы пошли к входной двери. Моя мать открыла коробку. Достала оттуда старый фотоальбом, готовясь погрузиться в воспоминания. У меня не было ни малейшего желания присоединяться к ней, я все еще отходила от нашего разговора.

Она достала фотографию и протянула ее мне. На ней была маленькая я.

— Зачем мы смотрим на это?

— Может вам пора обсудить вопрос ребенка.

Она провела пальцем по маленькому личику на фотографии.

— Ты и твой брат это лучшее, что когда-либо случилось со мной. Это сблизило нас с отцом сильнее, чем я думала.

Она не знала, что я уже пыталась завести ребенка некоторое время. Мне не хотелось ей об этом рассказывать. Поэтому я кивнула и проводила ее до двери. Мое сердце разрывалось на части.

Когда закрылась дверь, я прислонилась к ней и закрыла глаза.

Глубоко внутри я знала, что ни бессчетное количество извинений, ни подарки, ни ребенок, не смогут сблизить меня с Уэсом.

ГЛАВА 21

Июль 2014

— Что ты думаешь об этом?

Синклэр посмотрел на цветок.

— Черная роза? — он покачал головой, — слишком темная.

Я провела пальцем по темно-фиолетовым лепесткам.

— А мне нравится.

— Ты должна помочь Рэне составить свадебный букет, а не похоронный.

Мы были в цветочном магазине Рэне. Он располагался в самом сердце Фолс Черч. Это было тихое и необычное место с бело-зеленым навесом, который переживал не лучшие времена. Входная дверь была выкрашена черной краской, которая начала отслаиваться в области дверной ручки. Казалось, что людей привлекает необычный вид здания, которое выглядело так, словно его перенесли из прошлых десятилетий. Когда было тепло, букеты и цветы в горшках стояли перед зданием.

Магазин был предметом радости и гордости Рэне, и тот факт, что она разрешила приглядеть за ним в течение двух часов, очень удивил меня. Первые полчаса я просидела за кассовым аппаратом, абсолютно не понимая, что надо с ним делать. Синклэр пришел час назад. Он также ничего не понимал, и мы были абсолютно бесполезной парочкой.

Погода стояла унылая. Сгущались тучи и вдалеке гремел гром. За все это время пришел только один покупатель.

— Должно быть, эти для свадьбы, — я собрала розы на длинных ножках и передала их Синклэру. — Вот ваш букет. Желаю всего хорошего в вашем будущем, обреченном на провал браке.

Синклэр поднял бровь.

— Я не знаю, как Рэне может этим заниматься и превращать все в прекрасные букеты.

— У нее точно есть талант.

— Может он проявится и у тебя, если она научит тебя искусству составления букетов.

Я пожала плечами и вернулась к обрезанию стеблей у черных роз. На Синклэре были черные брюки и белая приталенная рубашка, с рукавами, закатанными по локоть. На груди слева виднелась эмблема его строительной компании. Он был здесь около часа и пока не собирался уходить. Меня это устраивало. Мне нравилось, когда он был рядом, что очень часто случалось в последнее время.

Мы начали общение по телефону с того дня, как мы с Уэсом переехали в наш дом. По началу короткие беседы переросли в длинные разговоры. Вскоре мы стали переписываться по почте.

Синклэр никогда не приходил ко мне домой. Я проводила с ним время в магазине Рэне. Это было наше место встречи, и я ценила каждую секунду; без него внутри разрасталось что-то болезненное, и оно медленно убивало меня. Рядом с ним я чувствовала себя живой. Я могла дышать.

Я могла жить.

Трудно было поверить, что я познакомилась с ним всего девять месяцев назад. Казалось, что мы знакомы гораздо дольше. Мы с такой легкостью разговаривали друг с другом. Казалось, что он всегда заинтересован в том, что я говорю. Так прекрасно было ощущать, что кто-то действительно меня слушает.

Все это время мы не делали ничего такого, что было бы неприемлемым. Мы знали, что между нами существует невидимая грань, которую не стоит пересекать. Но я все ближе и ближе приближалась к этой границе, и становилось все сложнее ее не пересекать.

— Почему ты такой нарядный? — поинтересовалась я у него.

— У меня встреча с потенциальным клиентом. Планируется постройка большого дома на дороге Бэллами.

— У меня появится новый сосед?

Он ухмыльнулся, и у меня свело живот.

— Может быть, но ни в чем нельзя быть уверенным наверняка.

Мне пришлось прикусить губу, чтобы спрятать улыбку. Мне нравилось, что Синклэр был так откровенен со мной. Когда я спросила, как прошел его день, он не пожал плечами и не захлопнул дверь в кабинет. Он не прищурился и не спросил зачем я спрашиваю. Он сказал правду. В один день, в ближайшем будущем, я надеюсь, что смогу быть с ним также откровенна.