Утром 23 ноября старичок досконально проверил чистоту полов в казарме.

– Чиштые. Печи тоже чиштые. Молодец Пашуля. Глядишь, толк иш тебя и выйдет, – похвалил Пал Палыча, расплывшегося в блаженной улыбке.

– Портрет ваш, господин фельдфебель, а также картины и таблицы начищены до небывалого сияния. Шам, тьфу, сам проверял. Ни единой пылинки или пятнышка не имеется.

– Молодшина. Пошли ошмотрим шолдат.

– Опять лацкана ввели, – хвалился перед дедушкой. Ну-ка, ребята, подтяните пояса и поправьте помпоны на гренадёрках. Не срамите роту перед ветераном. Первый взвод. Шагом арш на улицу. Сейчас вместе с оркестром за знаменем полка в Зимний дворец пойдёте, – уговорил ветерана ехать к манежу на извозчике, а не топать пешком.

Полк выстроился на Марсовом поле и ожидал прибытия знамённого взвода.

– Морозит. А так вроде и ничего погодка, – сидя верхом на своём «Шантеклере», общался со стоящим у стремени Ряснянским командир полка. – Небольшой снежок лучше, чем дождь. Звуки марша слышишь? Наши идут. По-о-лк! Под знамя, шай на краул! – прокричал команду Некрасов.

Подождав, когда знаменосец с офицерами-ассистентами встанут на правом фланге роты Его Величества, под гром оркестра, треск барабанов и свист флейт, повёл полк в Михайловский манеж.

– Сапоги почистите, ребята, – суетился Пал Палыч, – у каптенармуса щётки берите. Шинели аккуратно кладите, да лацкана оправьте, – волновался он, боясь ударить лицом в грязь не столько перед императором, сколько перед бывшим своим фельдфебелем.

– Командир бригады генерал-майор Иелита-фон-Вольский пожаловал, – поправил темляк на шашке Рубанов, и вместе с полком ответил на приветствие генерала.

– А следом начальник дивизии генерал Флуг с генерал-адьютантом Даниловым прибыли, – зашептал Ляховский.

Полк дружно и громко ответил на их приветствие.

– Поручик, а чего шепчете? Холодного пива в третьеразрядном ресторане вчера напились?

– Никак нет, – углом рта улыбнулся офицер. – Это от уважения, – развеселил Рубанова.

– Смир-р-но! – скомандовал командир полка, заметив вошедшего в манеж маленького бородатого генерала в мундире Забайкальского казачьего войска.

– Помощник командующего войсками гвардии и Петербургского военного округа генерал Газенкампф.

– Поздравляю с полковым праздником, братцы, – с удовольствием вслушался в дружный ответ Павловского полка.

– А вот и наш Царственный однополчанин великий князь Николай Николаевич, – вместе с полком прокричал здравицу Рубанов. – За какие такие заслуги государь причислил Лукавого к пехотному полку?

– Какого «Лукавого?» – приглушённым голосом поинтересовался Ляховский.

– Э-э-х, молодёжь. Вся гвардия его так зовёт. Николай Николаевич заимствовал прозвище из слов молитвы: «Избави нас Господи от Лукавого», – прикусили языки и вытянулись во фрунт по команде: «Смирно!» – то прибыл сам император.

– Полк, шай на краул! – загремел гвардейский марш и полк, затаив дыхание, замер, наблюдая, как знамя медленно склоняется перед государем.

– Здорово, павловцы! – как-то просто и по-домашнему, поздоровался с полком император.

Знамя, качнувшись, медленно поплыло вверх – Евлампий Семёнович Медведев службу знал чётко.

– Здравия желаем ваше императорское величество!

– Поздравляю вас с полковым праздником!

– Покорнейше благодарим, ваше императорское величество!

– Ура! – кричали государю батальоны, когда он медленно проходил мимо них, всматриваясь в лица солдат и офицеров.

После обхода полка Николай встал по центру, и тут же принесли аналой, к которому подошли полковой знаменосец со знаменем, полковой священник и хор певчих.

Как положено, отслужили молебен с многолетием.

После окончания, вдоль манежа распределились линейные.

– К церемониальному маршу, поротно, на одного линейного дистанцию-ю, – зычным голосом командовал замершему полку генерал-майор Некрасов. – Первый батальон прямо, прочие на право, шагом марш, – мысленно перекрестился генерал, вслушиваясь, как трубы заиграли сигнал атаки, их поддержали барабаны, и Ряснянский, чеканя шаг, следом за знаменем с двумя ассистентами по краям, повёл батальон перед императором.

– На руку! – скомандовал он, и ровная линия винтовок с примкнутыми штыками с солдатского плеча переместилась «на руку».

«Слава тебе Господи! Чётко исполнили! – чеканил шаг Пал Палыч, – император со старичком-фельдфебелем не осудят». – Рады стараться, ваше императорское величество, – в унисон с ротой прокричал ответ на царское приветствие.

Следом за полком прошла нестроевая команда, а за ней, перед школой солдатских детей, вызвав на губах монарха добродушную улыбку, бодро промаршировал старый фельдфебель в подаренном ему Ряснянским мундире с алым лацканом и в гренадёрке на седой голове.

«Неплохо «шамкалка» прошёл, – поощрительно подумал Пал Палыч. – Помнит ещё полковую выучку. Павловец – это на всю жизнь», – к своему удивлению даже пустил скупую «фельдфебельскую» слезу.

После парада генерал Некрасов выстроил перед императором батальонных и ротных командиров.

– Благодарю за службу, господа, – мягким голосом произнёс император и улыбнулся на офицерскую разноголосицу: от «премного благодарны», до «рады стараться, ваше величество».

Ряснянский пошёл красными пятнами, а Некрасов, дабы оправдать полковой начсостав, решил превратить всё в шутку:

– Сегодня в ночь, ваше величество, помоют полы в казарме, а завтра начну с ними занятия.

– У вас прекрасный полк и прекрасно обученные солдаты, – пошёл вдоль ряда, пожимая руку каждому из офицеров.

– Штабс-капитан Рубанов, – представился Аким, когда очередь дошла до него.

– Максима Акимовича сын?

– Так точно, ваше величество.

– Смотрю, воевали в русско-японскую?! И, судя по наградам – весьма храбро. Помнится, мой дядя, великий князь Владимир Александрович, на гауптвахту вас отправил за сон на дежурстве.., – развеселился от воспоминаний государь. – И вот результат его воспитательской деятельности.

Перешедший от красных пятен к бледно-зелёному цвету лица, Ряснянский собрался сказать, что в этом есть и его немалая педагогическая заслуга, но не решился.

– Молодец, молодец, – ещё раз удостоил рукопожатием Рубанова-младшего император. – Передайте батюшке, пусть навестит меня в Царском Селе. Совсем своего царя забывать начал, – пошёл дальше вдоль ряда, – окрасив последней фразой лик старшего полковника в голубой цвет с красно зелёными прожилками.

«Чего это с Ряснянским? – поразился Аким. – Словно французский художник-импрессионист над ним поработал. Или умылся раствором после окраски моего кителя в Маньчжурской армии.

– Благодарю за отличный парад, – закончив рукопожатия, ещё раз поблагодарил офицеров государь и улыбнулся, на сей раз, от их дружного ответа:

– Рады стараться, ваше величество!

В казарму полк шёл уже расслабленно и вольно.

Солдаты даже позволяли себе зубоскалить с горожанами, поздравляющими их с праздником.

Офицеры замечаний не делали, перебирая в памяти перипетии парада и общение с государем.

А впереди их ждал обед в Зимнем дворце в Высочайшем присутствии.

– Папа', всё прошло как по маслу, – примчавшись на извозчике домой, сообщил отцу Аким. – Ольга, где Николаевская шинель? В ней на обед поеду.

– Я только знаю, где Михайловская шинель, а где Николаевская – не имею понятия, – подтрунивала над мечущимся супругом. – У денщика спрашивай.

– Говорил мне папочка – не жани-и-сь, – шутливо ворчал Аким. – Кстати, папа', сегодня самодержец передал тебе через меня приглашение навестить его в Царском Селе. Очень расстраивался, что стал забывать своего императора…

Семья, в суете сборов, как-то не обратила внимания на это известие, может даже, приняв сообщение за розыгрыш.

– Вот сейчас, смею вас заверить, ненаглядный супруг мой – на гвардейца стали похожи, – любовалась мужем Ольга. – Наконец-то воротник и обшлага украсили золотым шитьём, да алый лацкан на мундир соизволили пристегнуть.