Злые аккорды. Пульсирующий глаз. А затем ничего. Ничего кроме тишины моей комнаты — тихой пульсации моего старого сердца. Оно умирало, и я вовсе не горела желанием спасти его.

Я просто лежала и слушала его неровное биение. Я слушала, как оно затихает, как грохот барабанов, затихающий вдали. Я не знала, куда он направляется, но не собиралась следовать за ним.

Ведь то сердце любило мою семью, но теперь я не люблю их.

***

Легкий стук в дверь. Я даже не пошевелилась.

— Кейденс, — из-за двери донесся приглушенный голос Оливера.

Тишина.

— Пожалуйста, Кейденс. Мне нужна помощь, — сказал он так тихо, что я едва услышала.

Даже не знаю, зачем подошла к двери. Впрочем, я не открыла ее. Просто прижалась ухом к дереву, стараясь лучше разобрать то, каким тоном он произнес эти слова.

— Повтори-ка, — сказала я.

— А?

— То, что ты только что сказал мне. Я не расслышала.

— Я сказал, что мне нужна помощь, — послушно повторил Оливер. В его голосе слышались извиняющиеся нотки.

— Какая именно? — поинтересовалась я.

— Я не могу сказать это через дверь, Кейденс. Не хочу, чтобы мама с папой услышали. Впусти меня, пожалуйста.

Пару секунд я не шевелилась. Я не была уверена, что это не уловка. Но затем я открыла дверь, и Оливер прошмыгнул в комнату и снова запер дверь.

— Я самый худший в мире придурок, — сказал он и обнял меня. Мой брат не обнимал меня с тех пор как мы были детьми, а я совсем не помню себя в том возрасте. Знаю, что обнимал только по фотографиям.

— Отойди от меня, — ответила я. Бессердечно, но это же логично. Биение моего сердца только недавно где-то затихло вдали.

Оливер отстранился. Он плакал. Я поежилась.

— Не знаю, зачем я рассказал им. Я подумал, вдруг ты серьезно влипла и не знаешь, как выбраться. Я не знал, что отец ударит тебя, Кейденс. Я чуть не набросился на него. Правда, но испугался.

Я отвела глаза.

— А рассказать, как я была счастлива тебе в голову не пришло? — возмутилась я.

— Счастлива? Да ты почти всегда хандрила. Откуда я, черт возьми, мог знать?

Я пожала плечами.

— Парочки часто ссорятся, Оливер, — пояснила я крайне покровительственным тоном.

— Ты же сказала, что он порвал с тобой, так как испугался твоей беременности, — не согласился Оливер.

— Да не важно. Не надо поднимать эту тему, — резко ответила я.

— Кейденс, выслушай меня, ладно?

Я изучала противоположную стенку.

— Может все же развернешься ко мне лицом, пожалуйста?

Я неохотно развернулась к нему.

— Мне. Жаль. Мне жаль, Кей, — извинился Оливер. — Я не знал. я не знал, что ты его любишь. Не понимал. И не знал, что отец так поступит. Правда не знал. Думаю, он сошел с ума или что-то типа того. Но я помогу тебе. Если ты хочешь уйти, я тебе помогу, — он снова схватил меня и сжал в объятьях.

На сей раз я обняла его в ответ. И поплакала у него на груди. И даже рассказала ему, как мне страшно.

— Он хорошо к тебе относится, Кей? Он ведь порвал с тобой, и я считаю, что это довольно мерзко.

— Он хорошо ко мне относится, Олли. Клянусь. Он допустил ошибку. Но он никогда не повторит ее. И я верю ему. Я доверяю Марку. — Я отстранилась от брата и посмотрела ему в глаза. Оливер изучал мой подбитый глаз.

— Хочешь, чтобы я поколотил отца?

Я рассмеялась.

— Нет. Ты что, с ума сошел?

— Ну, нам ведь больше не нужно притворяться, что мы идеальная семья. Ну я имею в виду, только взгляни на свой жуткий глаз. Если хочешь, я все дерьмо из отца выколочу, — предложил Оливер.

Я продолжала смеяться и никак не могла остановиться.

— Что? — спросил Оливер и на его губах заиграла улыбка.

— Думаешь, что одолеешь отца?

— На лопатки уложу, — обиженно засопел Оливер.

Я только головой покачала и ухмыльнулась.

— Как на счет того, чтобы просто помочь мне убраться подальше отсюда?

— Заметано.

Следующие сорок пять минут я собирала вещи. Оливер отдал мне свой чемодан, сказав, что заскочит и заберет его позже. Я не поняла, что он имеет в виду. Ведь это я возила его повсюду.

Я понимала, что не могу забрать все содержимое шкафа и комода в чемодане, но надо было попытаться. Мне не хотелось возвращаться в этот дом.

Поэтому я быстро и усердно складывала все что, только можно, в первую очередь позаботившись о своих любимых вещах и украшениях, косметике и туалетных принадлежностях. Это были стихийные и быстрые сборы.

Оливер приоткрыл дверь комнаты и выглянул наружу. Затем развернулся ко мне.

— Ну, мы не можем катить их на колесиках, — тихо сказал он и я поняла, о чем он.

Я приподняла чемодан с пола и застонала. Он весил чересчур много, и я случайно уронила его. Чемодан с громким стуком приземлился на пол, и я поморщилась. Оливер сразу же захлопнул дверь.

— Прости, — прошептала я.

— Все в порядке, — успокоил Оливер. — Слушай, я вынесу чемоданы в коридор, а ты последи за родителями. Хорошо?

Я кивнула и провела десять изнурительных минут на стреме, пока Оливер по одному нес тяжелые чемоданы по коридору в свою спальню.

Мы не обсуждали что делать или кричать, если внезапно из-за угла появится мама или папа. Я подумала, что закричу «Пожар!» чтобы привлечь внимание брата. Не знаю.

Я никогда еще не сбегала из дома. И уж тем более я никогда не сбегала, с намерением никогда не возвращаться.

Оливер снова прошмыгнул в комнату и посмотрел на мою кровать. Остались только моя сумочка и спортивная сумка. Оливер взял сумку и вручил мне мою сумочку.

— Готова?

Я помотала головой. Затем кивнула. Затем снова помотала головой. А затем по щекам заструились слезы.

— Кей, у тебя нет времени на слезы. Ты все равно не сможешь плакать и вести машину. Это небезопасно. Сделай-ка глубокий вдох.

Я сделала, как он велел.

— Взгляни на меня.

Я посмотрела на него.

— Все будет в порядке. Мистер Коннели не допустит, чтобы с тобой что-то случилось, — подбодрил меня Оливер.

От этих слов я заплакала еще горше. Оливер сделала то, что обычно делают родители, чтобы успокоить детей. Они уверенно говорят им то, о чем понятия не имеют, просто потому что они взрослые, а дети естественно им верят.

— Ты же его совсем не знаешь, Олли, — сказала я.

— Но ты же знаешь. Он ведь позаботится о тебе? — уточнил Оливер.

Я кивнула.

— Ладно тогда. Вытри слезы. Пора идти.

Оливер помог мне выбраться наружу через окно в его спальне. Это было нелегко, или точнее, ему было нелегко. Он четыре раза был вынужден спуститься по решетке, и каждый раз при этом держал в руке тяжеленный чемодан.

Я переживала, что решетка оторвется от стены дома из-за всего этого веса и Оливер вместе с чемоданом с грохотом упадут вниз, и из дома выбегут родители, чтобы выяснить что за шум. Но ничего не случилось.

— Кей! Пошли! — прошептал Оливер, стоя у решетки под окном.

Я бросила последний взгляд на комнату брата и стала спускаться. Как только я вновь стояла на твердой земле, меня внезапно осенило.

— Оливер! — вскрикнула я, и желудок свело. — Я же не могу просто взять и поехать. Они услышат машину.

От страха и разочарования мне снова захотелось расплакаться.

— Кей, все в порядке. Слушай, мы поставим машину на нейтралку и выкатим ее на улицу.

Я даже споткнулась.

— Да ты посмотри на меня. Думаешь, я в силах помочь тебе толкать машину?

Оливер схватил меня за руку.

— Ты должна попытаться, Кей! Хорошо? Ты же хочешь вырваться отсюда? Значит должна попытаться.

Я кивнула и помогла Оливеру уложить чемоданы в машину. Он беззвучно закрыл багажник и объяснил, как мы будем выкатывать машину с подъездной дорожки.

Слава Богу, что ночь скрывала нашу хитрость, иначе я бы никогда не выбралась оттуда. И так и оставалась бы пленницей собственной комнаты.