— Спасибо, Омель, — сказала Лина и, привстав на цыпочки, поцеловала его. — Спасибо.

* * *

— Всё, готово, — сказал Матвей, снял с руки «браслет» Зелмы и отдал разведчице. — Теперь посмотрим, чьё слово перевесит: моё или Астрид.

— Матвей… мне нужно кое-что тебе сказать. Понимаешь, тут такое дело…

Зелма вкратце рассказала экологу о последних событиях, замолчав некоторые факты, которые могли вывести его на чьё-то опасное присутствие в системе и тайны спутника планеты.

— Вот… И сейчас сюда движется отряд военных. Для охраны в случае непредвиденных осложнений… Я уже послала остальным членам группы предупреждение о том, чтобы возвращались, поэтому… какое-то время нам придётся не встречаться. Ты будешь исполнять распоряжение твоей — надеюсь, временной — начальницы и ждать, пока из твоего Управления придёт ответ; я же займусь расследованием… и буду ждать, пока ты освободишься из-под «лагерного ареста» и станет окончательно понятно отсутствие реакции сталков на то обращение. Береги себя, Матвей. — Зелма крепко обняла его; потом, отстранившись, положила руки ему на плечи. — А теперь иди. У тебя и так полно проблем. Ни к чему создавать новые.

— Хорошо. Спасибо, Зелма. До встречи.

Эколог направился обратно в лагерь.

У перелеска между двумя полянами он на секунду остановился, обернулся и помахал разведчице рукой. А затем исчез за частой стеной деревьев.

Зелма постояла ещё немного на месте, чувствуя, что из глаз невольно выдавливаются слёзы, чего она себе не позволяла ещё со школы. Наконец, развернулась и поспешила назад в деревню.

У неё в голове уже начинал складываться план следственных мероприятий. Но сначала необходимо было встретить автоматический челнок и разгрузить его.

* * *

Лагерь экологов, в это же время.

Астрид понимала, что её слова о том, что она проверит, остался ли Матвей в лагере, могут остаться просто словами, причём пустыми, а такого имиджа в первые же дни после своего «воцарения» она не хотела.

Поэтому она придумала план, который позволил бы ей неожиданно нагрянуть обратно, и уличить подчинённого, если он всё-таки её ослушается.

Отойдя вместе со всеми на пару километров в лес, Астрид кинула в общий чат сообщение, что вдруг неважно себя почувствовала и возвращается в лагерь. И Матвей об этом никак не мог узнать, потому что его комм лежал в её тумбочке.

И Астрид, забросив на плечо шланг, подсоединённый к ёмкости с составом, быстрым шагом, почти бегом направилась назад, рассчитывая время, когда Матвей покинет лагерь. «Скорее всего, он это уже сделал, — думала она. — Как раз когда мы типа ушли, даже успели отдалиться от лагеря и вряд ли быстро вернёмся… Но он не знает… ох, не знает…»

…Вот и пришла.

Астрид выглянула из-за деревьев, обозревая поляну. Никакого движения. Впрочем, она и не надеялась увидеть это уже сейчас. Надо всё проверить…

Она вышла на открытое пространство, пробежала к домикам, электронным ключом открыла дверь жилого блока и заглянула внутрь. Никого. Чего и следовало ожидать.

Астрид растянула губы в злобной ухмылке. Что ж, теперь она покажет этому русскому, где раки зимуют.

Таким же образом проверила и остальные домики, уже зная, что в них Матвея не будет. В рабочем блоке они своё отработали в начале зимы. На складе можно было разве что проверять запасы… ну или подъедать их… или же Матвей сошёл с ума и решил порисовать дезактивационной жидкостью. А в реакторном блоке можно было только подключать и отключать провода от разъёмов, регулируя энергоснабжение лагеря. Или глушить и затем вновь запускать реактор, который от таких нагрузок примерно на сотый раз мог взорваться. Но это опять-таки если эколог сошёл с ума.

Однако Матвея не было нигде в лагере. Потому что и не могло быть. Потому что он был в своём уме. И поэтому решил воспользоваться ситуацией.

Плохо воспользовался.

Астрид вышла наружу из домика с реактором — и увидела, как её «подчинённый» появляется из перелеска со стороны деревни. С довольной улыбкой на лице.

Это и взбесило шведку. Она стиснула зубы и быстрым шагом направилась навстречу Матвею. «Он ещё улыбается! — думала Астрид. — Я ему делаю, чтобы жизнь мёдом не казалась, — а он улыбается!..»

Эколог заметил «начальницу» и замер на месте. Улыбка вмиг слетела с его физиономии. «Вот и спалился», — обречённо подумал он.

— Позволь спросить: я приказывала тебе оставаться в лагере? — спросила Астрид; шланг от контейнера свалился с её плеча и безвольно повис, но на это европейка не обратила внимания, сверля взглядом бывшего лидера группы.

— Астрид, ну ты же понимаешь, что твоё требование было вызвано твоим неприятием моей личной жизни… — начал было Матвей, но Астрид перебила его:

— Приказывала или нет?! Я говорила тебе, что попрошу о твоём увольнении, если ты не будешь меня слушаться?! Говорила?! Теперь доволен?..

Взгляд шведки случайно зацепился за шланг, едва не касающийся своим концом-распылителем земли…

В следующий миг она схватила шланг, направила его на Матвея и окатила эколога дезактивационной жидкости.

Не ожидавший этого Туманов попятился назад, зажмурившись, и стал протирать глаза от липкого серебристого состава.

Астрид просто стояла и со злорадством смотрела на облитого подчинённого, безуспешно пытающегося сохранить достоинство перед ней.

А когда Матвей, кое-как очистив лицо, принялся смахивать жидкость с куртки и штанов комбинезона, — снова нажала на кнопку распылителя, обрызгав эколога во второй раз.

Тот выругался, вновь стирая с физиономии блестящие капельки… вдруг рванулся вперёд (Астрид испуганно отступила на шаг, выставив перед собой шланг), схватился за резиновую трубку, подсоединённую к контейнеру, и дёрнул на себя.

Шланг вырвался из отверстия в дне контейнера, которое не во время работ экологов в лесу всегда было запечатано заглушкой, и из металлического бочонка, висящего за спиной у Астрид, стала выливаться сзади на одежду европейки жидкость для дезактивации.

Обернувшись и увидев, что сделал Матвей, Астрид гневно взглянула на него, продолжившего отряхиваться, и прошипела:

— Ну всё… Считай, с этого момента ты уволен!

— Не будь так уверена, — с внешним спокойствием ответил Матвей, но шведка почувствовала, какая сила, готовая выплеснуться наружу, скрывается за этой маской. — Я только что воспользовался коммом Зелмы, чтобы отправить свой ещё не законченный (по твоей вине, кстати!) отчёт о ходе работ своему начальству. И я не преминул сообщить обо всех твоих действиях по отношению ко мне, указав на незначительность их причины! Не знаю, где именно в экологических службах Федерации сидят твои родители, но думаю, они вряд ли тебе помогут. Справедливость рано или поздно будет восстановлена.

— Справедливость?! Какая, к чёрту, справедливость?! — закричала Астрид, и Матвей с изумлением обнаружил, что она… плачет. — В том, что ты тут должен быть главным, а я — на вторых ролях?! Чтобы ты вовсю мутил с федеральным наблюдателем, а я довольствовалась кем-то из группы?! Хорошая же у тебя справедливость!..

Она не выдержала и прижала ладони к покрасневшему лицу, пряча непрошеные слёзы и мелко сотрясаясь в рыданиях. Матвей в некоторой растерянности молча стоял на месте, и капли дезактивирующего состава медленно скатывались с его одежды на землю.

Через какое-то время Линдстрём отняла руки от лица, и стало видно, что в её глазах снова появился огонёк злобной решительности.

— А прошение о твоём увольнении я всё равно отправлю, — сказала она напоследок и, развернувшись к лагерю, подобрав шланг и переступив через серебристую лужу на гнилой траве, пошла к складу, чтобы занести туда оборудование.

Матвей глядел ей вслед — и не мог отвести глаз от серебристых потёков на её одежде сзади — следа случайного унижения Астрид.