Но психическое потрясение так просто не уходило. Ксюня не могла прийти в себя после того, как сверхспособность, в которую уверовала она сама, а за ней — и половина сталкеров деревни, так неожиданно обратилась в ничто. Ей казалось, что она потеряла что-то, какую-то важную характеристику, повод для того, чтобы гордиться собой, — и это угнетало её.
Однако теперь Лас ей всё объяснил, и ощущение потерянности чуть притупилось. Оказывается, не она одна что-то утратила. И пока что не полностью. Не везде.
— Получается, да, — кивнул Лас, сидя на корточках на полу около лавки, где продолжала пластом лежать сталочка, и держа её за руку. — Мы ещё не знаем, что делать; ждать, пока экологи обработают весь лес и примутся за деревню, мы не можем — и просить их, чтобы они прекратили свою работу, тоже. Зелма и Нурс что-то там думают, но окончательное решение, я так считаю, останется за нами, сталками. — Юноша покрепче сжал ладонь подруги. — Я уверен, всё будет хорошо. Поверь и ты, ладно?
— Да, — прошептала Ксюня и закрыла глаза.
Она успокоилась. В самом деле, зачем беспокоиться сейчас, когда ещё ничего не известно, когда она только восстанавливается после нападения мута… когда вокруг те, кто защитит и поддержит, наконец!
Но она внутренним чувством сталка знала, что неизвестность — это и есть самое страшное, что в период лечения она, Ксюня, мало на что сможет повлиять, что забота со всех сторон притупляет осторожность. И сталк в таких обстоятельствах медленно идёт к гибели. Превращается в изнеженного федерала. А этого Ксюня не хотела. Поэтому ей надо было поскорее выздороветь.
— Пустите, пустите меня к ней! — раздался из-за двери высокий голос Лины. — Я знаю, что Ксюня очнулась! Дайте мне поговорить с ней!
— А подождать это не может? — спросил стоявший у входа Плющ. — Там Лас с ней, ты можешь помешать…
— Пусть проходит! — попыталась крикнуть Ксюня, но вышло не очень громко: голос её был ещё слаб. Сталочка откашлялась и повторила попытку. — Пусть Лина заходит! Плющ, пропусти её!
— Да я уже сама прошла, — сказала Лина, распахивая дверь и входя в дом. — Принимай гостью.
Силуэт Плюща показался в проёме, но сам сталкер не последовал за Линой, на что были разные причины: он и его бывшая подруга старались сейчас поменьше контактировать, а ещё юноша на самом деле считал происходящее между Ксюней и Ласом слишком личным, чтобы туда вмешиваться.
— О, Линка, привет!.. — расплылась в улыбке Ксюня и даже повернулась к подруге, лёжа на лавке. — Давно не виделись…
— Лас, ты можешь выйти? Разговор личный. Пожалуйста, — сказала Лина, подходя к Ксюне и выразительно посмотрев на сталкера.
Лас взглянул на Ксюню. Та, подумав, кивнула.
— Ну хорошо. Только недолго, ладно?
Задержав взгляд на подруге, как бы проверяя в очередной раз, всё ли с ней в порядке, Лас вышел на воздух, к Плющу.
Сталочки остались вдвоём.
— Ну, и зачем такая таинственность? — спросила Ксюня и попробовала приподняться на локте, но, вновь почувствовав головокружение, легла обратно. — Случилось что?
— Случилось, — вздохнула Лина и присела рядом с Ксюней. — Вчера. Когда ты ещё в лесу была. Перед тем, как тебя в деревню принесли…
Она кратко изложила подруге свою проблему, оглядываясь на дверь и надеясь, чтобы парни случайно не подслушали. Особенно Плющ. От него Лина хотела случившееся с ней скрыть в первую очередь.
Ксюня слушала с круглыми от удивления глазами; она и подумать раньше не могла, что Лина решит повторить то, что однажды едва не привело Ксюню к гибели.
Когда Лина закончила, Ксюня покачала головой и изумлённо выдохнула:
— Ну ты даёшь… Мой пример тебя ничему не научил, а?
— Ты не понимаешь… У нас с Омелем всё по-настоящему…
— Помнится, до этого у тебя всё «по-настоящему» было с Плющом.
— Тут другое! Мы с Омелем лучше подходим друг другу! С ним мне на самом деле хорошо… Но только вот это… Ты же сможешь сделать для меня немного своего отвара, чтобы?..
— Да конечно, смогу! Но дело в том, что его надо пить сразу, как… Не знаю, подействует ли теперь…
— Но надо хотя бы попробовать! Авось пронесёт…
— Так, встать я пока не могу, поэтому слушай, что тебе нужно будет сделать…
Она уже закончила объяснять Лине рецепт интересующего ту снадобья, сказав напоследок:
— Только иди ко мне в дом: там сейчас никого… — как вдруг дверь открылась и в дом вернулся Лас, и Ксюне пришлось замолчать.
— Как у вас тут дела? Все свои тайны обсудили? — поинтересовался юноша, возвращаясь на свой пост около лавки подруги.
— Все, — ответила Лина и поднялась на ноги. — Ладно, Ксюня, пойду я… Ты не скучай тут, выздоравливай…
— До встречи, — сказала ей вслед Ксюня и, не удержавшись, добавила: — Расскажешь потом, как там у тебя всё получилось!
Лина показала ей кулак и вышла на улицу.
— О чём расскажет? — спросил Лас. — О чём вы тут говорили?
— Да так, о своём… Не забивай себе голову. Лучше иди ко мне, пока никто не видит…
* * *
Лагерь экологов, следующим вечером.
Вереница усталых работников Экокорпуса, уже снявших с плеч контейнеры дезактивирующей жидкости со шлангами, ввалилась в жилой блок, где, как обычно, коротала время за рассматриванием синтепластового потолка отстранённая от работы Астрид.
— Ну что, много сегодня без меня леса очистили от радиации? — язвительно поинтересовалась шведка — в основном у Матвея, который, как всегда, шёл впереди всех и появился в помещении первым.
— Достаточно, — сдержанно ответил лидер группы, вешая куртку у входа и направляясь к своей кровати. — Благодаря карте загрязнений мы можем не поливать составом всё подряд, а продвигаться в определённые области леса, что облегчает и ускоряет выполнение задачи. — Матвей снял грязные ботинки и плюхнулся на койку. — Ещё пару недель походим по окрестностям Сталочной, потом надо будет сделать марш-бросок к Трубе, как тут называют реактор того корабля, а затем подумать и о самой деревне… Да что я тебе рассказываю: ты и сама всё прекрасно знаешь…
— Да уж конечно…
Туманов так и не определил, что Астрид имела в виду под этими словами, — и не стал особо заморачиваться по этому поводу. Активировал браслет, стоявший во время пребывания экологов в лесу в режиме ожидания… и увидел на панели уведомлений горящий значок полученного сообщения.
— Интересно, кто бы это мог быть?.. — пробормотал Матвей и нажал на значок.
На выскочившем небольшом голодисплее высветился текст послания. И пока эколог вчитывался в него, лицо его всё больше мрачнело, а зубы сжимались всё сильнее.
Дочитав сообщение и подчёркнуто осторожно выключив коммуникатор (не хотелось сломать, поддавшись нахлынувшим эмоциям), Матвей сел на кровати и обвёл тяжёлым взглядом остальной состав группы. На лице русского читалось явное недовольство, а также настороженное внимание к действиям других экологов, продолжавших, словно не замечая выражения физиономии Туманова, заниматься своими делами.
Посидев так секунд десять, Матвей остановил взгляд на Астрид и спросил:
— Ну и зачем тебе всё это понадобилось? Меня подставить? Поздравляю: у тебя получилось. Довольна?
— Не понимаю, о чём ты, — промурлыкала шведка, и от её беззаботного голоса внутри Туманова всколыхнулась волна раздражения.
Другие экологи прервали свои блуждания по Сети и в недоумении воззрились на того, кто недавно официально провозгласил себя их лидером.
Матвей вдохнул, выдохнул, почувствовал, что внезапный гнев пошёл на убыль, и бесцветным тоном, чтобы не сорваться, сказал:
— Судя по твоему тону, ты прекрасно знаешь, о чём я. Мне пришло уведомление из штаба Экокорпуса на Миракле. За то, что я позавчера «самовольно» взял на себя полномочия начальника группы и тут же якобы «превысил» их, отстранив тебя от работы и совершив ещё «ряд противоправных действий», — по интонации Матвея было легко понять, где он ставит кавычки, — меня отстранили от руководства группой и от работы в лесу в том числе. И угадай, кого назначили из вас на моё место? Тебя, Астрид. Тебя… Но как они пронюхали? Отчёт со своей версией событий я ещё не посылал, а твой комм у меня в тумбочке лежит…
