С Омелем она распрощалась ещё днём; он был полностью удовлетворён и прямо-таки лучился от счастья. Лина же не испытывала особой радости: ей необходимо было обезопасить себя от возможных последствий, а без Ксюни она не представляла, как это сделать.
Теперь она незаметно пробиралась к дому своей подруги, надеясь, что у той ещё осталось это средство… ну которое… ну понятно… И если её ожидания не оправдаются, придётся ждать, пока Ксюня очнётся и сможет что-нибудь сделать. И при этом грызть ногти, надеясь, что всё обойдётся.
Вот, наконец, и нужный дом. Собравшись с духом и в который раз осмотревшись, Лина подошла к двери, приоткрыла её — и быстро прошмыгнула внутрь, аккуратно прикрыв дверь за собой.
Постояла немного на пороге, пока глаза привыкали к полумраку, оглядела помещение и вздохнула: как всегда, полный порядок. Ксюня ежедневно прибиралась дома — и не оставляла на виду ничего… выделяющегося. Значит, придётся искать самой. И как можно тщательнее.
Итак, Лина принялась за детальный осмотр комнаты.
Сначала заглянула в печь, по-видимому, со вчерашнего дня не топленную: ничего. Одни горшки были пустыми, в других, похоже, находилась впрок приготовленная еда, а в одном хранился порошок концентрата. Ни следа искомого отвара. Или того, из чего его можно было бы изготовить.
Всё. Это полный… Лина не придумала, каким словом назвать своё положение. Она не хотела попасться ни в коем случае — но, похоже, гарантия, на которую она рассчитывала, разлетелась в пыль.
Уже не веря в успех своей «вылазки», сталочка обшарила остальную часть помещения. Безрезультатно. Впрочем, как и ожидалось.
«Вот же…» — подумала она, закончив с обыском, села на пол и, чтобы выплеснуть появившиеся эмоции, забарабанила кулаками по доскам, не замечая вонзавшиеся в её пальцы занозы.
Скоро это ей надоело, и Лина, переведя дух, поднялась на ноги. Бросила взгляд в окно: сумерки почти перешли в темноту. Надо скорее возвращаться домой. Тем более, что отец уже давно вернулся с охоты и наверняка спросит о том, почему дочь так задержалась…
«Ничего, что-нибудь придумаю», — решила Лина и, выглянув в окно, чтобы никто не заметил, как она отсюда будет выходить, так же осторожно, как и вошла, покинула дом подруги.
Вот же мутова отрыжка. Остаётся лишь надеяться, что Омель ещё не сильно как бы… «взрослый».
* * *
Лагерь экологов, в это же время.
Группа колонной возвращалась из леса. Все молчали — устали донельзя, поэтому берегли силы, чтобы при необходимости поговорить в лагере, а пока просто переставляли ноги.
За день они обработали дезактивирующей жидкостью ещё пару-тройку квадратных километров леса. Радиационный фон теперь там не превышал сорока микрорентген в час, а после повторной обработки через месяц или сколько-то времени, за которое экологи успеют обойти весь заражённый лес, и вовсе снизится до двадцати-тридцати — то есть почти до нормы.
Вообще они собирались сначала обработать лес, затем совершить вылазку к Трубе (с реактором ещё не решили, что делать; пока его планировалось оставить на месте), а уже в последнюю очередь дезактивировать деревню — естественно, с согласия местных жителей. Для этого Матвею предстояло договориться с Зелмой, чтобы та договорилась с велками, чтобы те убедили сталков пустить экологов в селение. А затем всё повторить, чтобы уж наверняка очистить всё от вредного излучения.
Но это должно было состояться позже. Пока группа всего лишь возвращалась в лагерь после тяжёлого рабочего дня. И они уже почти пришли.
Матвей шёл впереди; Астрид топала где-то в хвосте группы. Но экологу теперь было почти что наплевать на неё. Сегодня во время работы он понял, что должен сделать. Решение было простым, но вместе с тем и достаточно радикальным. Матвей сам удивлялся, почему он на это раньше не решился. Наверное, просто потому, что не хотел сам создавать проблемы другим, а эти проблемы могли обернуться и против него. Но сейчас, похоже, придётся пойти на это…
Экологи вышли на свою поляну, дошагали до кучки строений, забросили оборудование на склад и пошли в жилой блок.
Там все занялись было обычными вечерними делами: сняли верхнюю одежду, разбрелись по своим местам, приготовились было устроиться на кроватях и залезть в Сеть с личных коммуникаторов, — но Матвей решительно прервал эту идиллию.
Он остановился посреди помещения и громко, чтобы все слышали, заговорил:
— Внимание, слушайте меня все! Я беру на себя полномочия начальника группы и официально объявляю, что Астрид Линдстрём с этого момента отстранена от выполнения своих обязанностей. Её поведение я признаю контрпродуктивным и занесу позднее в отчёт! Любая новая попытка внести разлад в отношения внутри коллектива будет наказываться дисциплинарным взысканием! Далее, я запрещаю ей покидать территорию лагеря и приму меры по контролю за этим! Прошу всех отнестись к моим словам серьёзно и в случае чего сообщать обо всём мне! Противодействие моей деятельности по урегулированию взаимоотношений в коллективе будет дисциплинарно преследоваться. Всё, спасибо за внимание. Надеюсь, вы меня услышали. Особенно ты, Астрид.
— Урод… — прошипела шведка. — У моих родителей высокие должности и связи в Экокорпусе; тебя же выгонят с позором, когда я им обо всём сообщу, ты понимаешь это?!
— Так, небольшое дополнение. Астрид Линдстрём запрещается входить в Сеть и вообще пользоваться личным коммуникатором. Браслет сюда. — Лидер группы (теперь уже реальный) протянул руку ладонью вверх в сторону Астрид.
— Мэтт, ты чего вообще? — попытался было вставить своё слово Джордж. — Это же… как это…
— Противодействие мне будет дисциплинарно преследоваться! — ещё громче и выразительнее повторил Матвей, повернув голову к американцу. И снова шведке: — Браслет сюда — быстро!
— Чтоб тебя… — прошипела Астрид, сняла комм с запястья и швырнула в лицо Туманову.
Тот резким движением вскинул руку и поймал устройство в сантиметре от своего носа. Жёстко взглянул на Линдстрём и покачал головой:
— Не стоит так делать. У других людей тоже есть чувство собственного достоинства. А насчёт родителей в Корпусе… Поверь, я так всё изложу, что они тебя куда-нибудь задвинут из-за твоих закидонов. И я не угрожаю. Предупреждаю. Не связывайся с теми, кто тоже может что-либо сделать.
— Ты ещё пожалеешь… — прошептала шведка в спину Матвею, направившемуся к своей койке. — Я тебе устрою…
— Я всё слышал, — поднял вверх палец лидер группы, плюхнулся на постель, закинул браслет Астрид в тумбочку и ввёл код блокировки на электронном замке,
А потом невозмутимо активировал свой комм, и миниатюрный голопроектор высветил небольшое изображение меню подключений.
Он это сделал. Показал этой зазнавшейся… женщине, кто здесь главный. Он смог. Он решился…
«Спасибо, Зелма, — подумал эколог, подключаясь к ретранслятору. — Спасибо. Надеюсь, мне не придётся пожалеть об этом…»
* * *
Военная база Федерации (9 километров к югу от Сталочной), в это же время.
— Товарищ подполковник, разрешите вопрос? — спросил лейтенант Зарубин, идя вместе с одним своим товарищем вслед за Мироновым по коридору штаба.
— Слушаю. — Начальник разведки сектора не обернулся.
— Вы ведь нас с Ником… виноват, с лейтенантом Корнеевым не просто так вызываете, верно?
— Сейчас всё узнаете, — буркнул подполковник, сбросил скорость, повернулся к стене и толкнул от себя дверь своего кабинета, при этом приложив палец к сенсору, чтобы она открылась.
Офицеры вошли в помещение. Миронов прошёл к рабочему столу, бросил лейтенантам:
— Присаживайтесь, — и первым опустился на складной пластмассовый стул перед компьютером.
Зарубин и Корнеев последовали его примеру.
Подполковник нажал какую-то кнопку на вмонтированной в стол сенсорной консоли и сказал:
