- Честно? Ожидаю, да, – ответил младший Бейли, внимательно на него поглядывая.

- Вынужден разочаровать.

- А чего так?

- Не поймите меня неправильно, – сказал он с иронической дипломатичностью, – я признателен за вложенные усилия. Но, понимаете ли, поскольку страдания жертвы мне, увы, по большей части безразличны, я их не могу использовать в оздоровительных целях.

- Ну а чувство возмездия? Я, например, читал, что оно даже у животных имеется. Тот же кабан может запомнить обидчика и напасть при первом удобном случае…

- Мне льстит безмерно сравнение с кабаном, сэр, – процедил Йорн.

- А что? Свинья – умное животное, очень близкое к человеку…- пожал Джек плечами.

- Уверен, свинье осознание близости к человеку тоже невыразимо льстит. Я же никаких явственных изменений в своем состоянии распознать не могу в связи с осуществлением возмездия. К сожалению. Наверное, мне до человека эволюционировать дольше, чем свинье.

- Очень странно, Йорн, – Джек сделал задумчивую гримасу. – Мне лично было весьма приятно, что ты не остался в долгу, а просто ликвидировал обоих паразитов, несмотря на сопли. Большего они не заслуживают.

Йорн помолчал некоторое время, размышляя над пошлыми до оскомины словами Джека Бейли.

- Вы знаете, я очень давно задумываюсь над тем, чего каждое мыслящее и выбирающее существо заслуживает, и есть ли вообще в природе само понятие «заслуживает». Совокупный объем боли в универсуме я сегодня в любом случае увеличил.

- Йорн, пустое философствование оставь, – веско ответил Джек точь-в-точь в патерналистическом стиле старшего брата. – Лучше иди, приведи себя в порядок, – он многозначительным жестом указал на рубашку, – и поплавай. Стресс снимает на раз. А вообще ты был хорош сегодня. Зрелище не каждый оценит, но это было красиво. Я подозревал, что ты примерно так выглядишь, когда нападаешь – судя по нашим старым эпизодам– но увидеть воочию момент, когда ты идешь до конца… Красиво, Йорн. Очень красиво… Ошейник мне твой, кстати, нравится, – неожиданно прибавил Джек Бейли, кивая на крепкий стальной ошейник анатомической формы с немного расширенной фронтальной частью и небольшим декоративным кольцом спереди. Второе более массивное кольцо на задней поверхности, нужное для того, чтобы при необходимости посадить чудовище на цепь, вкладывалось в углубление и было незаметно. Сидел ошейник не так плотно, как кожаные шейные корсеты, но и далеко не свободно, Йорну пришлось пару дней привыкать, хотя форма была точно подогнана под рельеф его горла. – Хорошо к стилю одежды подходит. Постоянный?

- Да, сэр, – холодно ответил Йорн. Бейли надел его тогда же, когда поставил новую штангу. Сказал, что в случае необходимости ошейник мгновенно раскусывается специальным инструментом по шву в волос толщиной, но иначе снять невозможно.

- Ну и прекрасно. Я тоже считаю, что несъемный уже давно пора было установить и забыть про вечные эти туда-обратно. Намного правильнее, когда «железо» становится частью раба. Меня поэтому еще взбесил этот вандализм со срезанием украшений… Сейчас ассистента вызову, и иди.

Поднявшись на последний этаж в апартаменты, Йорн бесшумно проскользнул в опочивальню господина Бейли, где не появлялся, казалось бессчетное количество времени. И Йорн, определенно, не соскучился. Спальня Бейли была для него местом нескончаемой извращенной рутины, непрерывного отстаивания элементарных личных границ, его мучительного привыкания к уродливой новой форме сосуществования с кузенами-сапиенсами. Он понимал, что скоро придется вернуться к цепи на шее и жестким кандалам на лодыжках, поэтому тянул, сколько удавалось, с возвращением. Спать одному казалось теперь моментом изысканного удовольствия, запретного и доступного лишь избранным. Его даже не прельщало обняться с Лизбет, потому что в полуметре от них все равно будет шипеть аппаратом СИПАП господин Джордж Бейли.

Йорн имел сначала намерение просто переодеться и пойти отыскать Лиз, которая, скорее всего, скрывалась в библиотеке. Момент объяснения он тоже откладывал, сколько мог. Однако потом пришла мысль и впрямь воспользоваться советом Джека относительно мгновенного снятия стресса. Более того, прихватить с собой Лиз и с нее тоже что-нибудь снять. Представлялось, что, если она окажется немного раздета и окружена тропической зеленью, обильно покрывавшей берега искусственного водоема, будет легче разговаривать. Тем более, что они за все время ни разу вдвоем у бассейна не были. Йорн сам за три года плавал раз пять. Джордж почему-то воду не любил, поэтому для эротических целей бассейн не использовал. А Йорн испытывал острое нежелание разоблачаться, потому что переживал от этого необъяснимое, иррациональное чувство уязвимости. Иррациональное, потому что он был одинаково уязвим вне зависимости от того, стоял ли в душе голый или ужинал в парадной столовой, нарядившись в костюм-тройку. Однако титаническая борьба против Джорджа за более-менее приличную, не рабскую, одежду оставила неизгладимый след. Йорн, зная, что в любой момент к нему, если возжелают, залезут в брюки, старался не распалять лишний раз страсть хозяина латексными плавками с белыми аппликациями в виде кошачьих лапок на заднице. Даже если Джорджа не было рядом, он регулярно наблюдал за рабом через камеры во время перерыва на кофе или просто размышляя о текущих проблемах. По той же причине Йорн никогда не танцевал, хотя иногда в спортзале с отключенным шокером под настроение так и подмывало вспомнить пару движений. Впрочем, сейчас хозяину было, скорее всего, не до медитаций над аспидной переливающейся аквариумной рыбиной, поэтому Йорн решился.

- Лиз, не хочешь прогуляться?

Да, вот так. С порога. Без приветствия. Вместо приветствия, дорогая. Йорн и сам знал, что у него появилась прямолинейная и резкая манера, у хозяина заимствованная и переформатированная для защиты от темных искусств хозяина же. А заодно она применялась для супрессии всех вокруг.

Лизбет, лежавшая на кушетке в библиотеке, уткнувшись лицом в подушку, вздрогнула, когда открылась дверь. Она приподнялась на локте и присмотрелась к любимому лицу. Лицо было до крайности жесткое, побитое, заштопанное и холодно-напряженное. На плечо Йорн бросил пару полотенец.

- Куда прогуляться? – спросила Лиз довольно строго ему в тон, поджала губки.

- В сад, к бассейну, – ответило чудовище столь же лаконично.

- Хорошо, если есть такая необходимость.

- Думаю, что есть, – словно ледяное дыхание у этой бесстрастности. Йорн был чужой и окаменелый.

Лизбет поднялась и направилась к химере. Она казалась еще меньше, чем обычно, на нервах ужасно похудела, лицо ее приобрело тот странный оттенок, который появляется, когда бескровность проступает на смугловатой коже. Глаза казались бездонными, взгляд настороженным, но больше всего Йорна обеспокоила постепенно прорастающая в нем тоска и чувство безысходности. Теперь до Лизбет в полной мере начало доходить, что значит находиться рядом с господином Бейли. И она еще, заметьте, не знала интимных подробностей про нож для стейка и перелом основания черепа у отца семейства.

- Йорн, я вполне понимаю, что сейчас не та ситуация, чтобы мне тебя в чем-то упрекать, – сказала Лиз, когда они расположились на краю бассейна поближе к зеленым зарослям, одетые в одинаковые черные спортивные брюки и белые майки, одинаково измученные, осунувшиеся и задерганные. – И все же… Ты ведь мог подняться сюда на пять…даже нет, на три минуты и сказать, что…

- Что сказать? – холодно перебил Йорн.

- Да даже ничего не говорить! Просто обозначить присутствие.

- Тебе же Бейли сообщил, что произошло?

- Сообщил. Да так, что у меня едва инфаркт не случился, а ему, кажется доставило удовольствие зрелище моего позеленевшего лица.

- Не исключаю, – подтвердил Йорн, опуская одну ногу в воду.

- Потом мне бросают, как собачонке кость, мол «все в порядке» и отвяжись, а сам ты неделю не приходишь. И я не знаю, то ли меня обманывают, то ли… господи…- она прижала ладонь ко лбу, стараясь не заплакать.