Джордж дослушал грустную барочную композицию Джона Доуланда и молча встал, пошел за джином. В голове непрестанно крутилась чья-то чужая старинная мука, которую Йорн исполнял непривычным и не совсем приятным для хозяйского уха, тревожащим самые фибры души голосом:
In darkness let me dwell, the ground shall sorrow be,
The roof despair to bar all cheerful light from me,
The walls of marble black that moisten’d still shall weep,
My music hellish jarring sounds, to banish friendly sleep.
Thus wedded to my woes, and bedded to my tomb,
O, let me, living, living, die, till death do come…
Ну и понеслось после этого. Каждый сначала заливал свое личное горе, и пили почти в полном молчании, но беспрестанно поглядывая друг на друга. Через два стакана языки у обоих развязались. Начались шуточки, английские и американские народные песенки про морячков и проституток, вспомнили старую добрую дедовскую попсу, которой Йорн знал несметное количество, а под конец деградировали до детских стишков, которые Джордж, не имея, в отличие от Йорна, филологического интереса, тем не менее, неплохо помнил сызмальства. Но в пьяных устах господина и его невольника истории про мышат и котят принимали неизменно неприличное истолкование и ужасно забавляли:
I love little pussy,
Her coat is so warm,
And if I don’t hurt her,
She’ll do me no harm.
So I’ll not pull her tail,
Nor drive her away,
But pussy and I,
Very gently will play…
Вот только что происходило после песни про киску, с которой два окосевших певуна обещали нежно играть, черный ящик Йорна не зафиксировал. Во всяком случае, проснулся он в брюках.
«Какбэ…» – подумал Йорн подозрительно, застегивая верхнюю пуговицу.
Столкнувшись в дверях с горничной, которая очень недоброжелательно глянула на химеру и не ответила на приветствие, Йорн, слегка пошатываясь, побрел приводить себя в порядок. Пошел он в дальнюю «парадную» ванную комнату, где проходили процедуры с участием приглашенных рок-звезд косметологии и куафюра. Отправился он туда, потому что не хотел встретиться с Лиз. Он прекрасно понимал, что ведет себя как свинота. Но в голове стояла такая каша из нерадужных эмоциональных состояний, что Йорн просто не мог и не хотел нынче подбирать слова, дабы говорить с Лизбет про студию на вилле господина Ги. Ему не хотелось никаких ласковых объятий и ободряющих слов, но особенно химера опасалась искреннего сочувствия Лизбет. Он смог вчера набухаться с Джорджем прежде всего потому, что видел: жалости и сострадания хозяин не знает. Джордж был ужасно расстроен, горел ненавистью и жаждой мести, только к переживаниям Йорна настрой хозяина имел весьма опосредованное отношение. Джордж бы сам рано или поздно с ним это сделал, только без троих помощников и с предварительными ласками, о чем безо всякого смущения говорил рабу прямо в лицо. Сексуальный раб обязан заниматься сексом с хозяином, он его в этом направлении все время двигал. Джорджа беспокоило только то, что его обокрали, вандализировали собственность – хотя ущерб был восстановим и воспринимался, как наименьшее из зол – и порушили всю программу психологической подготовки ракшаса к полноценному функционированию в роли сексуального объекта. Больше чувств господина Бейли ничто глубоко не затрагивало. По этой причине с Джорджем чудовищу было сейчас удобно. Лизбет, которая испытывала искренний ужас перед тем, что происходило, сама требовала поддержки, но Йорн понимал, что с двумя покореженными психиками он не справится. Поэтому скрывался, усугубляя ситуацию. Лиз было одиноко, неуютно, страшновато, потому что среди персонала попадались экземпляры погаже, чем Винс, и очень тоскливо. Йорн все понимал…
- Йорн! – Джордж поймал химеру в холле. – Быстро, за мной! – он многозначительно кивнул и сосредоточенно посмотрел на зверя.
Йорн, ничего не спрашивая, пошел за хозяином к лифтам. Он все понял. Понял по горящим тусклым, напряженно-лихорадочным огоньком глазам, по тому, что в лифте Бейли нажал на кнопку сорок седьмого этажа. Пока ехали, Джордж молчал, потирал голову и время от времени морщился, так, словно у него болел зуб или десна. Еще он внимательно следил за Йорном и вглядывался в его глаза в отражении зеркала, полагая, что тот не заметит. Что-то он в Йорне высматривал. Выглядел Джордж с бодуна довольно неплохо. Йорн тоже после ледяного душа и горячего супа на завтрак почти полностью протрезвел.
Выйдя на этаже, Джордж отправился не туда, куда водил Йорна сечь и трахаться с рабынями. Он прошел по застекленному с одной стороны коридору, полукругом огибавшему гигантский колодец Паноптикума. Где-то внизу, на двадцать пятом в своей клетке ютился уже неделю безвылазно Дэйв, скорее всего, мучаясь тоской неизвестности и тягостными предчувствиями. Джордж и Йорн дошли до конца коридора, и хозяин открыл карточкой массивную дверь. Еще какие-то помещения. Наконец, подошли к залу, дверь в который была открыта. Внутри Йорн увидел прежде всего целую толпу народа: очень довольный почему-то доктор Барри Шварц, начальник службы безопасности Келли и его заместитель, какие-то ассистенты, охрана в черной форме, сержант Дэн. Джек Бейли! Йорн был поражен появлением еще одного своего дрессировщика, потому что младший брат Джорджа не показывался в пентхаусе года полтора. Джордж говорил, что он занимается каким-то невероятным проектом в Сингапуре.
- Йорн, красавчик! – возбужденно вскричал Джек и полез его лапать по старой привычке. – Где? Что за...? – он потрепал химеру по затылку. – Где твое мужское достоинство? Ухватиться даже не за что! – возможно Джордж поделился с братом фотографиями чудовища без косы, за которую так удобно было его держать во время различного рода эротических издевательств, но живьем с новой прической Йорна Джек еще не видел.
- Здравствуйте, Джек, – сухо сказал Йорн, стараясь не злиться. Джек полгода спал с ним в обнимку, и Йорн много неделикатностей испытал от младшего Бейли, более взбалмошного и липучего, чем Джордж. То, что он делал сейчас, было сущей ерундой. Впрочем, с Джеком ему было чуть проще общаться, он был – как бы это сказать? – повеселее Джорджа. Но и садист при этом отборный. Ему, например, доставляло немалое удовольствие устраивать сексуальные сессии именно в те периоды, когда у Йорна раскалывалась башка и никакие лекарства не помогали. С лукавым и сладострастным видом Джек объяснял, что разрядка стимулирует выброс эндорфинов, каковые являются эффективными обезболивающим. И действительно помогало – секунд десять, пока длился оргазм. Потом хотелось лишь одного: сунуться в ведро со льдом и отморозить себе голову, чтобы отвалилась к чертям.
- Чего, не рад? – хитро спросил Джек, подначивая. Естественно, Джек понимал, что особой радости химера не испытывает.
- Повод не очень радостный, – проговорил Йорн, всматриваясь через голову Джека в дальний конец комнаты. Там происходило какое-то движение, которое он не мог толком рассмотреть без очков.
- Да что ты как на похоронах? Я смотрю, ты неплохо выглядишь, – Джек взял химеру за челюсть и повернул к себе сначала левой, потом правой щекой. Йорн подчинился и тут же осознал, что сделал это рефлекторно. Его дрессировали, чтобы он не пытался отшатнуться, когда хозяин желает прикоснуться к лицу. Джек сам же его и приучал терпеть. Если бы кто-то другой попробовал химеру вот так самовольно взять за подбородок, Йорн бы точно не позволил. А Джек его выдрессировал в свое время, да… – Скарификацию не попортили…ссадины-то заживут, ничего не останется…Бровь всю, заразы, рассекли, я смотрю. Повторно придется пирсинг делать…Ничего тебе не сломали? Сильно избили?
- Ну…так, – Йорн покривился. – Ушибы в основном в изрядных количествах. Снаружи и изнутри.
- Ногами долбили? – серьезно поинтересовался Джек, гладя зверю поясницу знакомой приятной ладонью.
- Не могу знать. Меня очень удобно для них упаковали. Я ничего не видел, был обездвижен и сопротивления никакого оказать не мог.
- Здесь, к сожалению, не угадаешь, – деловито отвечал младший Бейли. – За всю историю нашей тусовки ни разу ничего подобного не происходило. Более того, никогда не было никаких нападений в этом городе на элиту, поэтому как-то подрасслабились, должно это признать, – он притянул к себе химеру и обнял одной рукой. – Черт…а я соскучился по этой сексуальной спине… К сожалению, сейчас что-то активировались активисты, извиняюсь за каламбур, некоторые много стали себе позволять. Видимо на этом фоне еще и вот этот придурок решил повыкрутасить. Ладно, пошли, подарочек тебе твой Господин приготовил, – Джек знал, как Джордж недолюбливает обращение Господин, поэтому особенно выделил его интонацией.
