- А ты думаешь, я понимаю, что он за человек? – неожиданно ответил Йорн, явно понижая голос. – Думаю, что не в большей степени, чем он понимает, что за человек – я. Между нами прозрачная, непроницаемая стена. Поведение друг друга мы, без сомнения, изучили за два с половиной года, но вчувствоваться в его личность, я не могу до сих пор, и предполагаю, что это взаимно. Представь себе: то, чему ты посвятил свою жизнь – это сидеть и долбить по бочкам. Для тебя – это искусство, музыка, ты мастер, виртуоз долбежа по бочкам. Для него же возвратно-поступательное движение, и как художественная абстракция, и как конкретное физическое действие в пространстве и времени – это работа, развлечение, искусство, мастерство и прочая, и прочая. Этим он живет.

- М-да…попал ты, чувак, – серьезно и тихо проговорил Дэйв.

- В генетическую лотерею выиграл… – невесело оскалил клыки Йорн, памятуя о том, что недавно выдал Джон.

- И ведь мелкого он таким же сделает, – заметил барабанщик.

- Скорее соглашусь, нежели возражу. Боюсь, он куда противнее будет в роли хозяина.

- Почему?

- Потому что он с собой-то совладать не может толком. Если ему в руки игрушку в виде человеческого существа дать… – Йорн поежился.

За дверью послышались шаги, вскоре на пороге появился Джон с фиолетовой щеткой в руках.

- О! Благодарю, Джон! – доброжелательно сказал Йорн, после чего прибавил, хитро зыркнув на Дэйва: – Совок тоже дай, пожалуйста.

- Совок? Ты не сказал ничего про совок, – отвечал Джон напружиниваясь. Йорн сразу какой-то интуицией догадался, что у Джона такие ситуации уже не раз с кем-то происходили. С кем-то, кто не упускал возможности его лишний раз щелкнуть. Да, Джон делал механически то, что говорили, сам не думал, не моделировал и не вовлекался.

- Ну ладно, в этот раз так соберем. В следующий раз учти, что одно с другим идет в паре…какбэ, – он усмехнулся и подмигнул Джону. Принял у него предмет недавнего диспута и принялся подметать рассыпанные чипсы. – Не догадался чего-нибудь притащить съедобного? – Джон отрицательно поморщился. – Обидно…Предсказуемо… Но терпимо.

Hey, you’re awake

And that keeps you where you’re wanting to be owned

That’s alright, you’re only evil

‘Eh’ all the way

And it keeps you where you wanting to be owned

That’s alright, you’re only human boy

So stay a while…

Даже когда Йорн просто напевал слова одновременно с подметанием пола, у понимающего слушателя начинали чуть-чуть пробегать мурашки, потому как сразу можно было почувствовать идеальную четкость в его исполнении и необыкновенную силу, которой он просто не давал воли. Его певческий голос можно было охарактеризовать как лирический баритон с ярко выраженной жесткой блюзовой составляющей, но он также был способен на всякого рода вокальные трюкачества наподобие совершенно потустороннего, инфернального граула.

- Эй, Йорн, а ты мне обещал пол месяца назад Дэвина Таунзенда слабать, – смехом заметил Дэйв, поднося корзину для бумаг и подбирая с пола куски сыра.

- Прямо сейчас из ноосферы поступил запрос на то, чтобы я охрип? – отозвался Йорн. – Пожалей старика-то…

- Дэйв, вообще отец просил нас сегодня в четыре закончить, – заметил Джон, с ленцой подбирая еду.

- «Нас» – это королевское «Мы» имеется ввиду? – Йорн поднял на Джона глаза и саркастически ухмыльнулся, приоскалив клыки.

- Я не понял…Ты же должен быть на мероприятии сегодня.

Йорн нахмурился, вспоминая.

- На…на этом что ли? На балу у сатаны? В нехорошей квартирке? Мне Джордж ничего не говорил.

- Ну, не успел с утра, наверное. Он меня попросил напомнить.

- Ох ты ж…мать твою…- процедил Йорн. – Внезапно…

- Чего за мероприятие? – живо поинтересовался Дэйв.

- Это не для твоих нервов, Дэйв, – ответил Йорн. – Это для ЭЛИТЫ, – он с высочайшей степенью сарказма указал пальцем на себя и на Джона.

- А чего столько стеба? – вдруг начальственным тоном вклинился Джон.

- Вас это не должно задевать, сэр, – холодно ответил Йорн.

- Почему это?

- Вас задевает стеб бесправного раба? – Джон окинул чуть оробелым взглядом этого бесправного раба. Статный красавец с демонскими чертами уничтожал его ледяным взором волчьих глаз. Терпеть такой взгляд убийцы на себе Джону было почти невыносимо, он был словно красная точка лазерного прицела от винтовки неизвестно где укрывшегося и непонятно что задумавшего снайпера. Джон не мог разгадать, как ракшасу удается вот так держать его за горло. Он бы дьяволу душу продал, чтобы научиться делать то же самое, и к черту барабаны!

- Да нет… – буркнул юный Бейли. – В общем…короче, ты к отцу подойди, он там что-то хотел проинструктировать.

- Вы идете один, Джон? – спросил Йорн. В отличие от Дэйва, химера всегда по окончании музыкальной сессии резко изменяла тон и форму обращения к юному Бейли с приятельской и грубоватой на холодно официальную. Джон никак не мог понять, зачем Йорн это делает.

- Нет, я приглашаю свою девушку. Хочу ей показать наш образ жизни, – с неожиданной и не слишком уместной покровительственной нотой похвалился Джон.

- Рискуете, Джон, – усмехнулся Йорн.

- Я думаю, что она готова.

- Надо же, – проговорил Йорн. – Я про себя-то не вполне уверен, что готов… Удачи, удачи, – после этого он с гораздо более мягкой миной обратился к ударнику: – Дэйв, извини, сам видишь, как получается, боюсь, что тебе придется раньше к себе вернуться.

Дэвид признался ему недавно за ланчем насколько тяжело и муторно находиться, словно зверье, в клетках. Юный Бейли в тот момент ушел в апартаменты трапезничать, Йорн же из вежливости и солидарности обедал с ударником, иногда к ним присоединялась Лизбет. В тот день Дэйв и химера были вдвоем, парень слегка разомлел от нормальной хозяйской еды, разоткровенничался. Йорн очень хорошо знал, что такое провести полгода в клетке, он понимал, насколько Дэвиду бывает страшно, но ничем утешить его не мог. Лишь жить одним днем или даже меньшей единицей времени, текущим моментом. Создавать что-то, что тебе дорого и сохраняет твой человеческий облик. Все. Больше ничего у них не было. Две недели спустя после начала занятий Дэйв уже дико боялся потерять работу и даже один раз чуть не поскандалил с Йорном из-за его жесткого и иногда откровенно насмешливого обращения с сыном главного босса. Йорну пришлось едва ли не силком вывести барабанщика из студии в сад и шепотом наорать. Дэйв не понимал игры, которую вел Джордж Бейли. Дэйв не имел права стелиться перед пацаном и стараться ему сделать приятно, лишь бы продолжать его учить. Единственное, что могло этот проект продлить и сделать любимым детищем Бейли, это максимальная естественность, искра, драма. Джордж не замечает тех, кто его ублажает, топчет тех, кто прогибается просто потому, что не видит. Они работали на Джорджа Бейли, а не на его сына, и с сынком Джордж играл в психологические игры не меньше, чем с любимым невольником. Йорн должен был так себя вести, потому что Джордж ожидал, что курс станет для сына опытом гораздо более всеобъемлющим, нежели обучение музыке. Именно по этой причине он не нанял пару пропиаренных учителей с миллионной аудиторией на Ютюбе. Он желал, чтобы его сын вынул, наконец, голову из задницы и поработал с двумя одаренными убийцами, почувствовал, каково это управлять подобными индивидами, что значит, быть Хозяином со всеми радостями и сложностями этого благородного удела...

Дэйв отмахнулся.

- Да не, ничего. Отдохну от вас обоих, – ответил он со смешком, складывая барабанные палочки в чехол. – Веселитесь, потом расскажете!

- Го-с-споди…мне бы развидеть это поскорее, а не рассказывать…- процедил Йорн, пожимая ему руку.

Джорджа Йорн не нашел ни в офисе, ни в апартаментах. Равным образом он нигде не мог найти Лизбет и несколько занервничал по этому поводу. Придя в спальню, он обнаружил там, как и утром, несколько традиционных плоских коробок с одеждой. Все-таки, его присутствие на мероприятии подразумевалось. Сразу всплыли в памяти слова Джорджа о том, что возражения по поводу костюма на вечеринку не принимаются. Йорн почти с содроганием открыл коробки, надеясь, что Джордж не решил его проучить унизительным и омерзительным нарядом за дерзость. В одной были черные, блестящие (как же иначе!) брюки, но не из тянущегося винила, а из зеркально глянцевой натуральной кожи более плотной текстуры, с прострочкой закругленными ромбами на бедрах, имитирующей чешую. Как всегда, заниженная талия, чтобы были видны мощные сухожилия внизу живота, а ширинка оформлена не то, чтобы в полноценный гульфик, но явственно призвана подчеркнуть сексуальные формы раба. Расстегивались брюки не посередине, а двумя золотого цвета молниями по боками от передней кожаной панели. Хорошо хоть на этой самой панели дизайнер не догадался сделать прострочку, иначе получился бы гребаный ананас. Влезть в лаковую кожу оказалось задачей не для начинающих, но в результате брюки весьма неплохо сели и, к облегчению Йорна, пикантные на первый взгляд детали выглядели не столь уж пикантно. Все-таки вкусы Джорджа несколько поменялись. Йорн продел в шлевки простой, но очень качественный пояс. Во второй коробке нашел черную замшевую водолазку и не мог поверить своим глазам. Он боялся какой-нибудь кожаной обтягивающей рубашечки с коротким рукавом и красного галстука-бабочки. И фуражки, мать ее! Водолазка застегивалась почти невидимой молнией на спине и единственными ее украшениями были серое, имитирующее заношенность изображение черепа между лопаток и кое-какие имитации потертости на локтях, плечах и боках. В качестве обуви предлагались кожаные черные кеды. Йорн испытал невиданное облегчение. Очевидно, наказанием за непристойное поведение была не гнусная рабская одежда, а ее ожидание.