- А ты, не собираешься случайно свои личные фрустрации срывать на моем сыне? – задал новый вопрос господин Бейли, застегнув пуговицу, и провел изучающе ладонью по испещренному фигурными шрамами точеному предплечью химеры, своим типическим хозяйским жестом проверил неснимаемые платиновые браслеты на его запястье. Психиатр рекомендовал в ближайшие несколько месяцев не надевать на Йорна бондажные приспособления, поэтому вполне можно было установить более-менее перманентно подобного рода украшения, которые иначе портили бы латекс. К тому же спал Йорн теперь без наручников – Джордж заковывал ему только ноги и неизменно закреплял цепь на ошейнике. Врач сказал, что зверю необходима свобода движения и нормальный физический и сексуальный контакт с его «мягкой игрушкой» – то есть тот, который ему действительно нравится. Поэтому пришлось пойти на некоторый риск. Джордж был также не против, если чудовище стало бы пользоваться своей девочкой в терапевтических целях: то, что химера после многообещающего начала отказалась делать под его непосредственным наблюдением, Бейли мог посмотреть в записи с камер наблюдения. Он совершенно не чувствовал ревности к странной миниатюрной ведьмочке, которая в свободное время без химеры либо читала Йорнову литературу по искусству, либо годно рисовала эротику и натюрморты, выхваченные из окружающей среды.

- Личные фрустрации зачастую трудно отличить от общественных, – ответил Йорн. – Так что, если Джон спровоцирует мою фрустрацию, я на него буду срываться, без сомнения. Вы же знаете: нет худшего господина, чем бывший раб. Представьте, как обстоят дела с текущим рабом.

Джордж засмеялся. Он ожидал, что химера сейчас улыбнется, чтобы показать «ритуальное оружие», своей волчьей улыбкой, ясной как стальной клинок под зимним небом, но физиономия ракшаса осталась каменной.

- Да, попал мой сынок… Впрочем, ты удивишься, насколько он изменился за то время, пока он здесь не бывал. Еще неизвестно, кто кого гонять будет.

- Есть какая-то вычленимая причина? – поинтересовался Йорн скептически. – Или просто процесс фенотипического развития?

- Думаю, даже две, – отвечал Джордж. – Две банальные причины: во-первых, на психотерапию я его отправил. А во-вторых, любовь, – Бейли принялся рассматривать кисть химеры, поворачивая ее к себе то ладонью, то скарифицированной тыльной стороной. Йорн постарался расслабить мышцы, потому что руки у него опять дрожали. – Чего только не сделаешь, ради того, чтобы сорвать поцелуй…- он усмехнулся и сжал ладонь Йорна.

- Это он с вами поделился? – Йорн старался делать вид, что вообще ничего не чувствует, и что рука ему не принадлежит. Бейли так быстрее терял интерес.

- Ты меня недооцениваешь, – со смешком ответил Джордж.

- Вас как отца я недооцениваю, или вашу корпоративную систему безопасности, которая, наверняка, за Джоном приглядывает?

Джордж опять таинственно ухмыльнулся.

- Я думал, у тебя руки мягкие должны быть, музыкантские, а у тебя на пальцах и на ладонях мозоли везде, – Джордж совершил еще одну многозначительную мелочь, которой никогда еще Йорна не огорошивал: он сплел свои лощеные наманикюренные пальцы со стройными, испещренными скарификационными рубцами и тоже наманикуренными пальцами химеры. У Йорна возникло ощущение, что Джордж впервые за все это время осознал, что руки химеры существуют не только в качестве красивой картинки, когда Йорн играет на инструменте, курит задумчиво или просто сдержанно жестикулирует во время разговора. Руки чудовища прежде всего прикасались, ощущали структуру предметов и тел, а также сами имели определенную текстуру, характер и телесность. Джордж, казалось, был слегка заворожен своим открытием.

- Это от струн и турника, – пояснил Йорн и попробовал высвободиться.

- Нет, – пригвоздил Джордж и сжал пальцы, посмотрел Йорну в серые помрачневшие глаза еще не с угрозой, но явно с предупреждением. – Не надо так себя вести. Я ровным счетом ни-че-го не делаю. Мы договорились, что на уступки идут обе стороны, и обе стороны уважают желания друг друга.

- Да, сэр. Так мы договорились, что я не буду от вас получать реприманды по поводу неуважительного обращения с вашим сыном, если стану без экивоков указывать на ошибки? Вас не смутит терминология вроде «черкотня», «чистка рыбы», «жеваная атака» и «срач в квартах»?

- Ой, боже мой…- Бейли изобразил комический ужас и схватился за голову.

- И в чушь про то, что каждый должен получить медаль я тоже не верю, сэр.

- Ладно, договорились, договорились. Значится… вечером расскажешь, как все прошло в первый раз, и особенно какого ты мнения об ударнике.

- Хорошо, сэр. Ошейник и сбрую снимите с меня.

- С какого? – совсем уже поразился Джордж Йорнову деловому и резковатому тону.

- С такого, что нормально петь, если не дай бог придется, я в этом не смогу. Я ни дышать правильно не в состоянии, ни звукоизвлечение контролировать.

- А это не потому, что ты не хочешь акцентировать внимание мужиков, на том, что ты сексуальный раб?

- Тоже не повредит, – Йорн нервно вздернул подбородок, ибо укольчик оказался болезненным. – Но объективную причину я вам изложил. Если не доверяете, откройте ютюб, изучите нюансы вокальных техник.

- А что, без вокала никак тебе не обойтись?

- Да пожалуйста. Я могу вообще в студии сидеть, курить всю дорогу и балду попинывать. Просто ради того, чтобы вас в течение рабочего дня тешила, – Йорн, признаться, в сердцах чуть не сказал «дрочила», – мысль о том, что экзотический зверь закован в ошейник, – он с вызовом наклонил по-звериному набок голову.

Джордж скривил недовольное лицо, но достал карточку и провел ею по ридеру, замок на ошейнике химеры с приятным щелчком открылся, и Бейли аккуратно его снял с Йорна. Замок на сбруе Бейли отпер обычным ключом, после чего Йорн, расстегнув несколько ремней, стянул ее с себя.

- Компенсируешь, – строго предупредил Джордж, досадливо забирая у химеры иконографические атрибуты, предписываемые сексуальному рабу протоколом в обязательном порядке. – Надменный ты очень. Давай, катись. Хватит мне тут уже свою пластику пантеры перед прыжком демонстрировать, – Джордж хлопнул Йорна по плечу, хотя ощущение было, будто по заднице. Йорн был рад от Бейли вырваться, но для него уже стало ясно, какого рода вечер предстоит. Джордж соскучился, ему нужна компенсация.

«…Но ты же очень-очень хочешь, чтобы дядя Джо взял тебя в Дисней-мать-его-Ленд, Йорн?…Значит, раздвигай ноги…» – Йорну теперь очень хотелось скрутить мелкого Бейли в бараний рог, чтобы через три месяца оболтус смог-таки сесть к “Пантерам” за барабаны, а педагогу дал шанс…

====== If it hadn’t been for Cotton-Eye Joe.. ======

Йорн отправился по остекленной галерее в студию. Слева открывался вид на гигантский колодец Паноптикума в пятьдесят этажей глубиной. Справа – двери в помещения до сих пор неизвестного ему назначения и уголок тропической оранжереи, как в апартаментах, только поменьше и без бассейна, хотя деревья были мощнее и тянулись к потолку гораздо выше. Йорн задержался на пару минут, чтобы пообщаться с растениями. Три года пальмы, папоротники и араукарии были единственными существами иного вида, нежели хомо сапиенс, с которыми Йорну возможно было соприкоснуться. Вероятно, растения не заходились от радости, когда он с ними соприкасался и нарушал восковую пленку на листьях, но Йорн старался вести себя менее навязчиво, чем господин Бейли. Ему физически требовался этот контакт с красивыми, безответными живыми существами, в чье личное пространство он вторгался, поглаживая стволы и ажурные, игольчатые листья. Джорджу, наверное, тоже иногда очень был нужен контакт с существом другого вида. В оранжерее стоял запах эфирных масел, смолы и красных цветов какого-то запрятанного в чаще кружевного куста. Йорн прошелся, постоял, щурясь на падавший сквозь гигантские окна солнечный свет, окрашенный в золотой и зеленый оттенки. Лианы приникали к окнам также, как и он иногда был готов бросаться на стекла, словно мечущаяся птица.