«Скажи мне, что ты творишь такое?..» – Йорн прикрыл глаза и замер не то в болезненном ступоре, не то в смертельно напуганном блаженстве.

- На каком инструменте играешь? – спросила Лизбет отчасти для камеры.

- Пока ни на каком. Как раз сегодня должны привести теорбу, если у меня руки не испорчены вот этим, – Йорн показал ей кисти и пошевелил красивыми длинными пальцами. – Попробую восстановиться.

Лиз болезненно закусила губу, посмотрела на его лицо. Йорн сделал вид, что отвернулся к окну, хотя сам показал ей «роботические» борозды на щеке.

- Было бы интересно послушать.

- Мне самому интересно. Боюсь, что сначала будет только литься ржавая вода.

Лиз невольно усмехнулась.

- Придумал уже, что первое сыграешь?

- У меня почему-то уже пару дней в голове крутится «Wir danken dir, Gott, wir danken dir», но боюсь, что невыполнимая на данный момент амбиция. Ее и в нормальной форме-то играть – полная задница, pardon moi, поэтому пока пойдет «Right where it belongs». Тоже хорошо на лютню ложится.

Лиз прищурилась на Йорна в столь знакомом выражении, вспоминая песню.

- See the animal in his cage that you’ve built… Are you sure what side you’re on?... – негромко напел Йорн. – «Инчи».

Лизбет опять опустила лицо, кусая губы, покивала.

- Да, знаю…знаю…

«…Держи себя в руках, девочка…Иначе это будет твой первый и последний рабочий день здесь…» – Лиз неплохо умела управлять эмоциями, но все же не как агент внешней разведки. Йорн видел прекрасно, что ей безумно страшно оказаться раскрытой – не потому, что ей грозило какое-то серьезное наказание…Хотя подделка документов, и, очевидно, весьма качественная, раз ее не засекла служба безопасности, довольно серьезное правонарушение. Вот уж, маленькая разведчица МИ6… Все же по-настоящему в ужас ее приводила та же мысль, что терзала Йорна – проснуться без надежды на то, что сон повторится.

- Я думаю, мы закончили, – сказала Лиз. Йорн посмотрел на часы, висевшие на стене – сорок минут она полировала ему ногти. Сорок минут жизни она ему подарила.

- Буду тужиться, чтобы подбросить вам побольше хорошо оплачиваемой работы, – Йорн постарался спародировать свою же собственную язвительность, чтобы выглядеть естественно.

- Кушайте морковку, – повела бровкой Лиз.

- Я где-то видел, что устрицы хороши для ногтей и волос.

- Нет, устрицы – это для другого, – она не удержала кокетливую улыбку, которую Йорн думал, никогда уже в жизни не увидит. – Особенно с шампанским.

- Кое-кто в детстве, по всему видать, как Обеликс, свалился в чан с устрицами и шампанским…- процедил Йорн указал глазами на открывшуюся дверь, в которую просунулась голова господина Бейли старшего.

- Ну, чего у вас там? – спросил он. – Он вас не покусал? – Джордж подошел к все еще сидящему в кресле Йорну и сделал то, чего Йорн боялся – встав к нему вплотную стал гладить шею. Лиз опять изменилась в лице, Йорн отвел потемневший злостью взгляд.

Джордж гладил химеру все время, пока Лизбет собирала инструмент. Кажется, еще ни разу прикосновение Бейли не вызывали в химере настолько яростное, животное раздражение, он с трудом сдерживался, чтобы не вскочить. Лиз подмечала все детали. Она должна была знать многое о ситуации Йорна, раз зашла настолько далеко. Но знать в теории – это одно, видеть же, как твоего парня хозяйским жестом слегка ласкает владелец, акцентируя внимание на ошейнике – несколько иное. Да, Джордж показывал Лизбет ошейник красивого и жуткого существа, которое мог себе позволить приобрести для интеллектуального и телесного развлечения. Йорн не знал, что для Лиз было большим ударом: узнать, что он убийца, или увидеть его в положении сексуального раба. Чувство чудовищной неловкости, которое безысходность выдавила из Йорна довольно быстро после его перевода в пентхаус Бейли, снова сжимало ему горло под ошейником.

- Что ж, давайте я вас провожу, Дженет, – сказал Джордж, оставив, наконец, Йорна в покое.

- Не откажусь, у вас тут можно запутаться, – улыбнулась та. – Йорн, до следующего раза.

- Всего доброго… Спасибо! – крикнул он ей в след.

В таком режиме продолжалось два месяца. Она приходила каждую неделю, делала маникюр господину Бейли и его чудовищу. Первые два дня после каждой встречи Йорн не находил себе места, потому что жил воспоминанием о маникюрше, потом чуть отходил на пару дней, и Джордж снова мог с ним более- менее сносно общаться. Потом Йорн начинал с нетерпением ждать грядущей субботы, огрызаться на хозяина злее обычного и, сколько получалось, избегал Бейли. Один раз ему пришлось предстать перед Лиз с челюстным фиксатором: Джордж наказал Йорна за то, что тот встал и ушел из гостиной, когда владелец в пятницу вечером хотел немного расслабиться и заняться легким петтингом с химерой. Лизбет побледнела, когда Йорн оскалился и показал металлические скобы, жестко закрепленные на зубах и деснах, из-за которых он не мог говорить. Джорджу правда хватило совести не ставить фиксатор с трензелем и внешним креплением. Впрочем, разговор у Йорна и Лизбет вполне получился, Лиз дала ему понять, что не презирает его за то, что с ним делают. Когда прощались, Йорн сложил скованные руки в знаке «намасте» и кратко чмокнул маникюршу в щеку.

Джордж, вел себя с Лизбет весьма обходительно. Лиз, как видел Йорн, применяла к нему спокойный, приятный деловой флирт, которым прекрасно владела. Также после нескольких сессий Йорн заметил, что она стала всегда приходить в кожаной одежде. То ли она, немного разведав обстановку, просто перешла на свой обычный стиль… то ли она перешла на свой обычный стиль для господина Бейли. На вопрос о том, что Лиз задумала, который Йорн настойчиво задавал в малюсеньких записках микроскопическим почерком, которыми они обменивались, Лизбет столь же настойчиво отказывалась отвечать. Йорна это беспокоило, потому что, по всей видимости, конкретного плана у Лиз не было, и она импровизировала.

Сама же Лиз, приезжая в свою маленькую съемную студию, рыдала почти каждый раз после встречи с Йорном. Рыдала на крик, до хрипоты, иногда швыряла и била вещи. Ее душевное состояние было не таким жутким, как в начале закрытого судебного процесса, когда ей по каким-то левым каналам удалось узнать, что для Йорна прокурор требует высшей меры, и даже не такое, когда сказали (вернее, бросили через плечо), что вынесено пожизненное, после чего он просто исчез. Но расставаться каждый раз после получасового скрытного обмена взглядами, цитатами-шифрами, записочками, как тайные любовники при японском императорском дворе пятнадцатого века, было труднопереносимой пыткой. Тем более, что Бейли всегда мог передумать, и отказаться от ее услуг. Или отказать Йорну в ее услугах. Впрочем, пока процесс еженедельной косметической рутины шел довольно гладко. Один раз Джордж задал Йорну вопрос, что он думает об этой Дженет. Йорн ответил, что ему жаловаться не на что.

- Ну, а сама она как тебе? – почему-то продолжал настаивать Бейли.

- Она весьма приятна в общении и весьма симпатична внешне, – сдержанно ответил Йорн.

- Да, пожалуй… У меня такое впечатление, что она в свое время получила хорошее образование, а потом обнаружила, что делать маникюр элитным клиентам гораздо выгоднее по деньгам. Качественную работу такого рода много людей может сделать, а вот интересно поговорить во время маникюра – далеко не всегда.

«…Она научный художник-иллюстратор, дебил…» – рыкнул про себя Йорн. Йорн стал сам себя в последнее время бояться, потому что вполне мог испортить то, что Лиз своими отчаянными маленькими силами, как муравей, поднимающий груз в двадцать раз больше собственного веса, пыталась сделать. Потому что он, Йорн, облажался один раз, и утонул в чане с устрицами, шампанским и дерьмом.

- И похоже, у нее такое же пристрастие к блестящим брюкам, как у тебя, – хмыкнул Джордж, обнимая химеру за талию.

- У меня? – мрачно усмехнулся Йорн.

- А чего же ты в сексуальных кожаных брюках к ней регулярно по субботам приходишь? – издевался Джордж.