В глазах уже темнело, дышать было до невозможности трудно и Хима почти отключилась от реальности, если бы не почувствовала такой знакомый прилив сил. По её телу прошлась будто волна, отрезвляющая и приводящая в чувство. Она заставила все органы заработать лучше, а силу — заструиться бурлящим потоком. Это была чакра, вернувшаяся после гибели Ишшики. Действие его техник спало, а значит, Хима смело может использовать свои силы.
Но помимо этого было кое-что ещё, чего Узумаки не ощущала ранее. Чакра стала другой, словно переродилась; не была похожа на чакру Боруто или отца, она скорее напоминала силы того же Ишшики.
«Что со мной происходит? Почему мне больше не трудно дышать? Я словно не чувствую рук Кэтсуми. Во мне кипит мощь, я готова совершить невозможное!» — Химавари не верила в происходящее. Неужели она сможет постоять за себя и защитить своё дитя?
— А ты — противна мне! — Химавари ответила уверенным голосом, несмотря на сдавленное горло, и сильнее обхватила девичьи ладошки.
— Что за? — Кэтсуми чувствовала непонятные изменения и то, как Узумаки начала отрывать её руки от себя; видела, как некогда голубые глаза стали белыми, а под глазами выступили вены; четко смотрела на то, как голубое свечение коснулось рук наследницы, и она смогла с лёгкостью освободиться от оков.
— Думаю, мы закончили, Кэтсуми! — с этими словами Химавари, как и недавно Реншики, пробила девичью грудь, и голубое сияние распространилось по всему телу, которое тут же начало воспламеняться. Хима не знала, как работает эта техника и тем более, что нужно делать. Это получилось неосознанно, но действенно.
Теперь Узумаки наблюдала, как тело её врага рассыпается и сгорает, как искажается лицо Кэтсуми в предсмертной агонии ю, и Химе было всё равно. Она стояла, с жестокостью во взгляде наблюдая за гибелью Ооцуцуки, похоже вместе с усиленной чакрой появились и новые чувства.
— Браво-о! — громкий хлопок в ладоши заставил Химавари обернуться и столкнуться с холодным Бьякуганом. Перед ней во всей красе стоял ещё один Ооцуцуки и нагло улыбался.
Лицезрея такую картину, Реншики ни в коем случае не хотелось наказывать Узумаки за смерть Кэтсуми, хотя по правилам стоило бы. Но, девушка сама виновна, ведь ей велели не трогать Химу, чего она не соизволила сделать. Кэтсуми пошла против лидера и можно сказать ступила на тропу предательства. Какие бы мотивы не сподвигли девушку на это и не будь она убита брюнеткой, Реншики сам вонзил бы ей руку в сердце. Причём в данную минуту его не волновала бывшая преданность, ласка и любовь Кэтсуми; словно всех тех лет, проведённых вместе, — не было.
Реншики со спокойным выражением лица смотрел на то, как догорают остатки плоти небесного существа.
«Как же во вселенной всё взаимозаменяемо. Один уходят и на смену им приходят другие. Кэтсуми была слишком преданной, это породило в ней ревность, которая и стала причиной кончины. Не сложно догадаться, что эта дурочка была влюблена в меня; считала себя выше других, исходя из того, что я всегда относился к ней по-доброму; небось навыдумывала себе сказочную жизнь со мной, а появление Прнцессы всё испортило.
Я чётко помню её слова и взгляд в последнюю ночь перед отбытием на Землю. Этого мне хватило, чтобы на сто процентов не доверять Кэтсуми.
Честно, я думал, что придётся самому разобраться с ней, и сейчас приятно удивлён, что Принцесса самостоятельно справилась, пробудив истинную силу. Я вижу, как она струится через край! Наследницу Хамуры нельзя упускать!».
— Рад, наконец, увидеть тебя, Принцесса Бьякугана!
— Кто ты такой? Что вы все не оставите меня в покое?! — срывалась на крик Узумаки и голубое свечение, окутавшее кисти рук, — только усилилось.
Девушка была крайне зла и ей было наплевать, что перед ней стоит Ооцуцуки. Минутная победа и убийство Кэтсуми — возвысили Химу, теперь брюнетка была уверенна в своих силах и не страшилась.
— Смотрю, ты поверила в себя — это даже хорошо, милая, ведь ты должна соответствовать клану. Впрочем, меня не может не радовать и твоя пробуждённая сила.
«Он сказал пробуждённая сила? Получается я смогла? Но как? Моя чакра, я вновь её чувствую, значит ли это, что Ишшики снял свою технику? Или, быть может, он мёртв? Каваки…» — на последнем имени Хима побледнела.
Она никак не хотела думать о плохом, но, как объяснить происходящее? Почему сила вернулась именно перед появлением этого мужчины? Всё это наверняка взаимосвязано.
— Ты Реншики, да? Брат Ишшики, который пришел забрать меня с собой и сделать инкубатором для воспроизводства потомства?! Знай, что этого никогда не будет! Я ни за что не пойду с тобой и не буду потакать твоим паршивым прихотям! — на одном дыхании выпалила Узумаки.
Ооцуцуки внимательно слушал и анализировал каждое произнесенное слово. Похоже, Кэтсуми просветила девушку в их планы и рассказала краткую историю братьев. Видимо, теперь справиться с бешенством Химы будет сложнее и проблематичнее.
— Если ты уже всё знаешь, не вынуждай тащить тебя силой, солнышко.
— Без боя я не сдамся! — встав в боевую стойку, Узумаки выставила вперёд руки и сжала кулаки. Её настрой был явно виден, как и исходившая мощь. Впервые Хима была решительна как никогда. Страх ушёл, а вместе с ним и смутные мысли, мешающие стать истинной Хьюго, Узумаки и теперь уже после недавних событий Ооцуцуки.
========== Часть 12. Шанс ==========
— Смирись же уже, щенок, — вы проиграли! — выкидывая ещё одну ранее украденную технику, Урашики продолжал атаковать Боруто. Узумаки изо всех сил старался стоять на ногах и экономить чакру.
Его одежда почти насквозь пропиталась потом и кровью, а оголённые участки кожи были исполосованы посохом-удочкой, которую пепельноволосый иногда использовал для нанесения ударов.
— Пока я стою на ногах, о проигрыше говорить рано! — блондин увернулся от очередного огненного шара противника и сложил печати.
— Хах, так это не проблема! — Ооцуцуки навёл орудие на Узумаки, и его лицо исказила кривая улыбка. Мужчине порядком надоело играть с жертвой и использовать лишь половину своей силы. Кажется, пришло время решительных действий.
— Не спеши, паскуда! — из-за спины Урашики показалась чёрная макушка, а после и сам Каваки. Брюнет налетел на Ооцуцуки и с помощью Камы сбил того с ног одним ударом. Каваки пришёл в себя, как раз в тот момент, когда по мнению Урашики с противником нужно было заканчивать.
После того, как Реншики вытянул астральную форму брата из сосуда, Каваки долго боролся со слабостью и раздвоением в глазах. Долгое пребывание Ишшики в теле немного истощила брюнета, чего нельзя сказать об его чакре, которая, как и у Химавари, накапливалась. И если сила девушки добралась до пика и, словно взорвавшись, — открыла гены Ооцуцуки, то Каваки просто ощущал прилив бешеной энергии.
— Каваки!
— Всё в порядке, Боруто! Давай заканчивать с ним и за Химой! — страх за девушку набирал обороты, особенно после исчезновения одного из Ооцуцуки.
— Ага, могу поспорить, что гнида Реншики ушёл к Химавари! — Боруто тоже относил исчезновение новоприбывшего к Химе, хотя бы из-за того, что Ооцуцуки обмолвился о Принцессе, и если посмотреть на всё логически, то Хима единственная, кто подходит на эту роль. Не будет же Реншики называть так обычную девушку, работающую в Каре.
— Что ты сказал? — Каваки представил бедную Химу, которая пыталась защититься от всесильного Реншики, и его затошнило.
Девушка совсем одна и не способна защищаться, а ведь внутри неё развивается маленькая жизнь, и любое неверное движение или действие может стоит им обоим жизни.
— Сука! Я не могу тут распинаться с Урашики, мне нужно к ней! — почти истерически закричал брюнет. Знал бы он только, что волноваться о Химе нужно было в последнюю очередь. Другое же дело подумать о том, как обездвижить Урашики, всё еще стоящего на ногах.
— Ах ты, недоносок! — спокойно произнёс Ооцуцуки поднимаясь в воздух. — С вами двумя слишком много проблем! Пора прикончить вас! — рука Урашики потянулась к поясу и вытащила из красной светящейся тыквы — множество шаров, или же по-другому украденные ранее техники. Представитель клана хотел использовать их все разом, чтобы у противника не было ни шанса.
