— Зачем ты тогда устраиваешь эту вечеринку, если не желаешь видеть этих людей?

Джонни скидывает полотенце, подходит ко мне. Ставит меня на ноги и разглядывает мои шмотки. Футболку с надписью «Танец с дьяволом», пижамные штаны. Проводит большим пальцем по моей груди, вокруг соска.

— Кто говорит, что я не желаю их видеть?

Я приоткрываю рот, и Джонни меня целует. Наши языки соприкасаются. Уверенная, что Джен за мной наблюдает, я прижимаю палец к его губам, пока мы не занялись кое-чем другим.

— Джонни?

— Да, детка?

— Ты знаешь, что можешь больше, чем фильмы и фотографии?

Парень опять бросает на меня странный взгляд.

— Ты снова хочешь сказать, что я должен стать художником?

— Нет, не то что ты должен им стать, а что ты им уже являешься, — я смотрю на лежащий на комоде альбом с его рисунками. — Ты действительно, действительно великолепный.

Джонни пожимает плечами. Его руки обхватывают меня ниже талии. Он прижимается ещё не совсем затвердевшим членом ко мне.

— Спасибо.

— Я действительно так считаю.

Мы соприкасаемся лбами, глаза смотрят в глаза.

— Эмм, Эмм, Эммелин.

Я улыбаюсь. Надо как-то управлять ситуацией, но особых усилий я не прикладываю. Вместо этого обхватываю руками его за шею.

— Да, да, да.

Ловлю на себе его серьёзный взгляд.

— Когда ты так говоришь, я почти тебе верю.

— Это правда. Ты очень талантливый.

Джонни чуть прищуривает глаза.

— Искусство сложнее, чем актёрская игра. Или работа моделью.

— Разве от этого оно становится менее достойным?

Парень тихонько смеётся. Мы двигаемся, раскачиваемся в такт музыке, которая доносится до нас из сада. Я слышу смех и плеск воды. Да, действительно, вечеринка потихоньку начинается.

— Я не знаю, — произносит Джонни. — Есть много вещей, которые я считаю достойными желаний.

— Да? И что, например?

— Ты, — говорит он.

Я беру его лицо в свои ладони.

— Джонни. Ты знаешь… это всё не настоящее. Ты ведь это знаешь? Мы. Всё, что здесь происходит.

Он качает слегка головой.

— Ты заблуждаешься. Серьёзно. Ты и я, Эмм. Здесь всё настоящее.

Я вздыхаю.

— Нет, это не так. Не перебивай. Я так больше не могу.

— Почему не можешь?

Мои губы отказываются отвечать на такой простой вопрос. На самом деле-то я пытаюсь, но Джонни прерывает мои старания глубоким, страстным поцелуем. Знаю, что пора его прекращать. Надо как-то руководить своей фантазией, а не пускать всё на самотёк, но я отвлекаюсь.

Какой ущерб могут нанести поцелуи и ласки? Мне нравится целоваться с Джонни. Ощущения великолепные. Мне не больно. И целуемся мы не в реальности. Я ведь в любой момент могу проснуться, если захочу.

— Пошли вниз, в сад, — бормочут губы Джонни возле моего рта, его руки гладят меня ниже талии. — Будет весело. Сэнди там нет.

— Я не против дать ей совет, — именно эту ситуацию я желала бы взять под контроль в своих фантазиях.

Он смеётся.

— Не сердись на неё. Она для меня ничего не значит. Ты же знаешь.

— Да, за исключением того, что она твоя бывшая жена и мать твоей дочери, — гримасничаю я.

— Все совершают ошибки.

— Надо учиться на своих ошибках, — мой указательный палец, как пистолет, утыкается в грудь Джонни, затем я кладу ладонь на его сердце.

Я чувствую, как оно бьётся. Чувствую его тепло, слышу его дыхание. Я вдыхаю его запах. Мои веки трепещут, глаза закрываются. Всё, что здесь происходит, это правда.

Но фальшивая.

— Мне надо идти, — даже в галлюцинации я ощущаю, как невежливо звучит эта фраза.

— Не уходи.

Я смеюсь и, не прикладывая особых усилий, отстраняюсь от Джонни.

— Мне надо.

— Тебе не надо. Ты можешь остаться здесь со мной. Навсегда.

Его рука крепкой хваткой держит мои ягодицы. Мне становится немного некомфортно. Его взгляд жёсткий, рот вытянут в тонкую линию. Он не улыбается и не шутит.

— Джонни, нет. Я серьёзно. Мне надо идти.

Он снова качает головой.

— Почему? Почему тебе всегда надо уходить?

Он целует меня. Поцелуй не мягкий и чувственный. Я злюсь.

— Прекрати, — отталкиваю я его.

На этот раз меня отпускают. Джонни вытирает рот тыльной стороной ладони, идет к стулу, хватает джинсы и натягивает их на голый зад. Надевает белую майку, проводит пальцами по волосам, стягивает их на затылке.

Я смотрю на него, скрестив руки на груди. Меня разбирает злость, я чувствую себя глупо, потому что умышленно создала такую ситуацию и, по-видимому, потеряла над ней контроль. Раз нельзя заставить его делать то, что надо мне, значит, можно попытаться проснуться.

Но у меня не получается.

Закрываю глаза. Открываю. Он не исчезает. Пробую снова. То же самое.

— Вот дерьмо, — раздражённо говорю я.

— Естественно, и ещё какое, — произносит Джонни.

— Нет. Нет… я не о том, — качаю я головой. Хотя наш разговор происходит лишь в моей голове, я не хочу, чтобы он думал о произошедшем между нами, как о чем-то плохом.

Я — дура.

Джонни опять выглядывает в окно.

— Речь идёт о тех людях, которые снаружи?

Он спрашивает так тихо, что я еле разбираю слова. Делаю пару шагов в его сторону, чувствую под ногами голые доски пола. Слышу смех, плеск, музыку.

Джонни смотрит на меня.

— Это из-за того, что я не представляю собой ничего особенного?

— Нет! Как ты можешь так думать? У меня и в мыслях такого не было! — раз он так говорит, значит, я так думаю. Всё идёт от меня. Всё. Я качаю головой.

— Речь о том, что я боюсь?

— Не знаю, что и сказать, — мой рот шевелится, слова слетают с губ, но я не уверена, что они долетают до него. Моргаю снова и снова, но ничего не меняется. Моё сердцебиение ускоряется в три раза. Я покрываюсь потом.

— Я имею в виду, что боюсь быть чем-то большим, чем персонаж фильма. Который хочет спать со всеми подряд, но никого не любит. Симпатичная мордашка с пустой головой. Тебе это не кажется реальным?

— Я вообще не это имела в виду. И так не думаю. Мне лучше знать. Мы знакомы с тобой, Джонни. Я знаю, что из тебя получится. Кем ты станешь, — я сглатываю, от эмоций у меня перехватило горло. Чувства, которые вне моего понимания.

Мне надо сесть, но я довольствуюсь тем, что опираюсь рукой о спинку стула. Касаюсь его и ожидаю, что рука пройдёт сквозь него, как через дым. Или призрак. Как сквозь фантазию, которая, как я знаю, реальна.

Джонни поворачивается ко мне.

— Тогда не уходи. Оставайся со мной здесь, хорошо? Пойдём веселиться. Останешься на ночь. Проснёшься рано утром вместе со мной.

— Я не принадлежу твоему времени, — выдыхаю я. — Прости, но это так.

— Но ведь что-то держит тебя здесь, — возражает он. — Что-то всё время возвращает тебя сюда.

— Это всего лишь сон.

— А для меня реальность! — Джонни произносит эти слова так громко и решительно, что я от страха шарахаюсь в сторону. — Для меня это, чёрт подери, реальность, Эмм! Это реальность с того самого момента, когда ты впервые появилась на моей лестнице и во все последующие разы. Мне всё равно, сошла ты с ума или нет. Наплевать. Только… оставайся. Пожалуйста.

Он протягивает ко мне руку, чтобы взять мою. Я позволяю ему приблизиться. Позволяю себя поцеловать. Нежно. Легко. И я чувствую, как плыву. Уступаю. И вместо того чтобы просыпаться, всё глубже и глубже погружаюсь в пучину своих фантазий.

— Я сделаю всё, что ты хочешь. Перестану сниматься в фильмах. К чёрту, завяжу даже с попойками. Я найду себе настоящую работу, если ты захочешь. Я надену этот грёбаный костюм с галстуком, куплю машину, буду регулярно оплачивать счета. Я стану тем, кого хочешь ты, Эмм. Только перестань исчезать из моей жизни, и снова появляться, и сводить меня с ума.

— Я хочу, чтобы ты был художником, — говорю я. — Я хочу, чтобы ты был тем, кем ты можешь стать. Большего я не хочу. И я хочу быть с тобой, Джонни. Но здесь этого не получится.

— Почему не получится? — он смотрит на меня умоляющим взглядом.