— Может быть, ты когда-нибудь видела его по телевизору? Как «Поезд проклятых». Возможно, это было очень давно, и ты не могла вспомнить, пока сейчас не увидела.

— Да, полагаю, так оно и было, — но такое объяснение меня не успокоило. — Впрочем, похоже на то, что я собственными руками сотворила этот мир. Человека, который играл в фильмах и менялся. Суперсексуальную версию его. В этих галлюцинациях я путешествую во времени и… трахаюсь с ним до потери сознания.

Подруга рассмеялась.

— И что в этом плохого? Я имею в виду, за исключением того, что ты страдаешь от приступов?

— В моей голове у нас просто фантастические отношения. Секс, наркотики и рок-н-ролл. Это совершенно другой мир. Но он не настоящий, — объяснила я ей. — Поначалу всё было действительно здорово — раз уж у меня повреждён мозг, и я страдаю от отключек, довольно приятно пошляться с Джонни Делласандро.

— Могу с тобой согласиться, — голос у Джен опять сострадательный, но без жалости. — Итак, в чём проблема? Я знаю, что ты с удовольствием прожила бы и без приступов.

Я засмеялась.

— Да, что-то такое есть. Во снах всё гораздо проще. Не о чем беспокоиться, и у меня есть Джонни.

— В реальной жизни он тоже у тебя есть.

— Я ему ничего не рассказывала о галлюцинациях. Не хочу, чтобы он думал, что это только из-за фильмов, позирования или других вещей, чем он занимался в прошлом, ты понимаешь? Я люблю Джонни сегодняшнего, — я сделала маленькую паузу. — По крайней мере, я так думаю.

— Разве это неправильно, влюбиться в него из-за его прошлого? — спросила Джен. — Нет ничего плохого в том, что он добился того, чтобы им восхищались. Джонни не стыдится того, чем занимался, он просто дальше развивался, не так ли?

— Полагаю, что да, — я не могла объяснить, почему всё воспринималось в искажённом свете. — Тогда придётся ему сказать, что все мои обмороки всегда заканчиваются тем, что я попадаю в семидесятые и трахаюсь там с ним, длинноволосым и с бакенбардами. Что, к слову, чистая правда. Вот так, чёрт возьми.

Джен захихикала.

— Воспоминания более яркие, чем реальная жизнь.

— Нет, это не так. Просто там всё по-другому. Не реально, — сухо произнесла я. — Итак, ты полагаешь, что говорить ему об этом не стоит?

— Я не знаю, надо ли тебе держать свои галлюцинации в тайне, но не уверена, что ты ему о них скажешь. Ты стала бы ему рассказывать, если бы в твоих фантазиях фигурировал другой мужчина?

— Возможно. Хотя, если бы секс был бы таким же грязным, как с ним, то, наверное, нет.

— Ты имеешь в виду, что он может ревновать… к самому себе?

Я захихикала.

— Может быть. У меня очень странное восприятие. Но дело не только в сексе. В последний раз у меня был разговор с Эдом Д'Онофрио, и поверь мне, это было по-настоящему жутко и совсем не сексуально. Я знаю, поговаривали, что он — гений и всё такое, но его стихотворения наводят на меня ужас. И представь себе, я вообразила, что он написал про меня стихотворение.

— Фу, это и, правда, жутко.

— Да. Вот видишь, почему я не хочу рассказывать Джонни об этих вещах. Мне и так неловко, страшно и достаточно тяжело, что он должен справляться с моими приступами и работать моим шофёром. Я не хочу ему рассказывать, что мой мозг выдумал полную чепуху о нём и его старых друзьях, понимаешь? Это пугает. Очень пугает, — произнесла я несчастным голосом. — Я ощущаю себя сталкером.

— Ты никогда им не была, — Джен закатила глаза.

— Значит, было что-то другое, — возразила я. — К тому же, в этом виновата ты.

Подруга засмеялась, сделала последний глоток пива и поставила бутылку на стол.

— Я заразила тебя лихорадкой-Джонни. Ты хочешь получить противоядие? Думаю, что нет.

Мы засмеялись вместе. Рассказав ей всю историю, у меня будто груз свалился с плеч.

— Ты не думаешь, что это болезнь? Я имею в виду, эти фантазии, когда я брожу в темноте. Это не значит, что я несчастлива с ним. С настоящим Джонни, то есть. Это намного лучше, чем я себе представляла.

— Если бы ты активно пыталась проводить время в своих фантазиях, я бы волновалась. Но ты этого не делаешь. Причина приступов не в тебе самой, они ведь возникают просто так?

— Я бы сдерживала их, если бы могла. Даже если бы мне пришлось потерять горячую порнушку семидесятых.

— Ты говорила, что всегда знаешь, что это приступ, а не твои фантазии?

Я слизнула соус с куриного крылышка и проглотила.

— Да.

— А ты никогда не пробовала управлять галлюцинациями? Как сном. Некоторые люди это умеют.

Я задумалась.

— Нет. Обычно я понимаю, что нахожусь в темноте, но не пробовала что-то менять. Какой в этом смысл?

Джен наклонилась и посмотрела на меня серьёзным взглядом.

— Если ты сможешь контролировать происходящее, ты сможешь и зафиксировать, когда проснулась. Умышленно, я имею в виду. Если ты сможешь влиять на происходящее, то сможешь и прекратить приступ, когда захочешь, вместо того, чтобы ждать, когда само собой прекратится.

— Ты так думаешь? — я тоже склонилась. — С чего ты взяла? У меня эти приступы почти всю жизнь, и я никогда об этом не думала.

Джен пошевелила пальцами и издала таинственный вой.

— Я на редкость одарённая.

Я швырнула в неё подушкой.

— Это может сработать. Думаешь, получится?

— Есть лишь одна возможность выяснить, — ответила она. — Ты должна попробовать.

Глава 24

— Странные ощущения, — я уютно устроилась на кровати, под спиной пара подушек, ноги укрыты одеялом.

Мы зажгли свечи, в качестве фона играла тихая музыка. Как порой бывало, я находилась пред искушением, но на сей раз не тела, а духа.

— Хм, как ты можешь быть уверена, если не пробовала?

— Я раньше никогда не пыталась вызвать приступ. Наоборот, делала всё, чтобы от него защититься.

Джен, сидевшая в кресле рядом с моей кроватью, покачала головой.

— Может быть, это, как гипноз. Сила воображения или что-то такое. Ты говорила, что знаешь толк в трансе и медитации. Тогда попробуй. Только сейчас, если у тебя будет галлюцинация, попытайся найти дорогу, попробуй с неё свернуть, чтобы в следующий раз в случае необходимости, быстрее проснуться. Ух ты, что я знаю.

Мы рассмеялись. Я зевнула.

— Бред какой-то.

— Ну, тогда, давай, двигай своей сумасшедшей задницей, — сказала Джен. — Я могла бы сейчас писать своему другу какую-нибудь сексуальную смс-ку, но нет, сижу здесь и пытаюсь тебя отправить помастурбировать в нирвану.

— Хорошо, хорошо.

Текли минуты. Я подумала, что, может быть, засну. Но хоть пару раз и зевнула, носом не клевала. Постель мягкая и удобная. Под спиной подушка. Я молча входила в медитационный транс.

Затем приподнялась в постели.

Кровать Джонни. Тех годов. Скомканные простыни. Запах секса. Из ванной доносится звук льющейся воды.

Я встаю и громко шепчу:

— Джен!

Ответа нет. Озираюсь, думаю, может, мой мозг и её перенёс в эту комнату, но Джен отсутствует. Делаю вторую попытку и снова получаю в ответ тишину.

Джонни тяжёлыми шагами выходит из ванной. Из одежды на нём лишь полотенце на бёдрах, на обнажённой коже блестят капли воды, волосы откинуты с лица и мокрыми прядями висят на спине.

— Эмм? Ты что-то сказала?

— Нет. Только… как долго я спала?

— Пару часов? — ухмыляется он. — Я уж было подумал, что ты проспишь праздник.

— Это вряд ли, здесь всегда что-то празднуют.

Джонни подходит к окну и раздвигает шторы, чтобы выглянуть в сад.

— Не совсем так. Сегодня здесь будет много людей. Громкие имена. Даже парочка знаменитостей.

— Хочешь произвести на меня впечатление?

Парень бросает на меня странный взгляд и стаскивает полотенце, чтобы промокнуть волосы. Как и всегда я не могу оторвать взгляд от его великолепного тела. Это единственный вид искусства, который я действительно ценю.

— Не знаю, — пожимает он плечами. — Вероятно, нет. В любом случае, для меня это не важно. Они сюда приходят, чтобы пить мой алкоголь, жрать мою еду, курить мои наркотики и трахаться в бассейне.