– Почему?

– Духи скал не любят, когда их тревожат. Если мы будем шуметь, они рассердятся и закидают нас камнями – произойдет обвал.

– Вот как, – тихо сказал Верлойн и кивнул.

В этом месте было легко поверить в духов. И хотя Верлойн в глубине души считал слова Малса обычным суеверием, совет принял. Духи не духи, а шуметь тут и впрямь ни к чему.

Прошло уже два часа, как путники въехали на перевал. Вскоре они достигли стены тумана. Туман оказался не таким плотным, каким выглядел издали, так что они спокойно ехали по вполне просматривающейся тропе, однако коней не гнали, напротив – перешли на шаг. Осложнение возникло где-то через час – с грязно-серого неба пошел слабый снежок, который с каждой минутой становился сильнее.

– Снег, – сказал Мидлор Дрюлю.

– Я заметил, – поежился дримлин и накинул на голову капюшон.

Снежок засыпал тропу белым ковром, снежинки, падая на камни, таяли, но их место тут же занимали другие – все указывало на то, что скоро начнется сильный снегопад. Белые хлопья снега медленно опускались на скалы и путников, но маленький отряд продолжал подниматься по тропе. Внезапно поднявшийся ветер разогнал туман, снежинки прекратили свой отвесный полет – они стали падать косо, забиваясь в щели скал и налипая на лица путников.

– Стойте! – вдруг сказал Алдруд, придерживая коня.

– Что случилось? – обернулся Верлойн.

– Дальше ехать нельзя. В такой снегопад мы будем как слепые котята – провалимся в пропасть или заблудимся.

Алдруд спешился и осмотрелся. Заметив довольно глубокую и достаточно широкую нишу с выступающей над ней словно козырек скалой, Странник указал на нее:

– Вот здесь мы сможем переждать.

Доводы Алдруда были разумными, путники тоже спешились и завели лошадей в нишу. Усевшись в дальнем углу на камни, они наблюдали, как снег превращается в настоящую лавину, обрушившуюся на скалы.

Такого Верлойн в жизни не видывал и был уверен, что и его спутникам такой снег в диковинку. Да и сам снегопад в середине осени, пусть даже и в горах, был удивительным. Малс не мог припомнить ничего подобного, он утверждал, что снег начинает падать только ближе к зиме.

Хлопья снега посыпались быстрее, ветер усилился, снежинки забивались в каждую щель, в каждую трещину в скалах. На валунах вырастали белые снеговые шапки, дорога покрылась толстым белым ковром. Вскоре снег посыпался еще быстрее и превратился в сплошную стену беснующихся снежинок. Верлойн внезапно почувствовал, что его неудержимо клонит в сон. Впрочем, он был не одинок в своем желании – все путники начали клевать носами. Завернувшись в плащи, они прислонились к холодным стенам своего убежища и задремали...

Алдруд проснулся от холода. Обычно неприхотливый, не обращающий внимания на дождь, жару или холод, Странник проснулся от стука собственных зубов.

Открыв глаза, он с удивлением обнаружил, что наступили сумерки и снегопад кончился. По крайней мере, ему так показалось, потому что в убежище путников стояла практически полная тишина и было довольно темно.

Однако, взглянув на вход в нишу, Алдруд удивленно уставился на стену снега, замуровавшую путников. Оказалось, что снегопад был таким сильным, что нишу полностью отрезало от внешнего мира.

Алдруд подошел к стене снега и попробовал прокопать ход. Это ему удалось – он очень быстро углубился в снег, копая туннель. Отойдя шагов на десять-пятнадцать, Алдруд вдруг услышал позади себя шорох и, обернувшись, с ужасом обнаружил, что туннель, который он прокопал, засыпан – пустота в тех местах, где прошел Странник, вызвала оседание верхних слоев снега. Алдруд оказался в снежной темнице – он был со всех сторон окружен белыми холодными стенами.

Сначала Страннику это показалось смешным, но вскоре смеяться ему расхотелось. Он повернул обратно и снова стал прокапывать ход, только теперь обратно в нишу. Через пятнадцать минут Алдруд уперся в каменную стену.

Теперь он должен был признать, что попал в беду – он потерял ориентацию в проклятых сугробах. С трудом вспомнив направление, в котором он шел, Странник сделал вывод, что взял левее и поэтому промахнулся мимо входа в нишу. Алдруд двинулся направо, касаясь рукой стены и ругая на чем свет стоит все эти сугробы и скалы.

Верлойн проснулся, услышав громкую брань, и, открыв глаза, увидел замерзшего Странника, который ввалился в нишу, разбудив всех руганью и испугав лошадей своим видом – он был весь в снегу, руки и лицо были бледны, на щеках горел болезненный румянец, а посиневшие губы скривились в подобии усмешки.

– Что случилось, Алдруд? – спросил Верлойн. – Почему так темно?

Странник простучал зубами что-то неразборчивое. Усевшись на валун, он принялся растирать онемевшие от холода руки. Взглянув на своих спутников, Алдруд кивнул на снежную стену у входа и сказал:

– Друзья, мне кажется, нам на головы свалилась беда...

...Малс раздал всем плащи из сумки, и через несколько минут путники уже не чувствовали холода, благодаря Небо за то, что у манкра есть сумка со столь замечательным содержимым.

– Так что же мы будем делать? – спросил Верлойн, закутываясь в плащ. – Мы же не можем вечно сидеть в этой темнице из камня и снега, надо что-то делать!

– Верно, господин Верлойн! – воскликнул Малс.

– «Верно, господин Верлойн!» – передразнил манкра Алдруд. – Я уже попробовал что-то сделать и чуть не околел в этих сугробах.

Странник принялся осыпать проклятиями погоду и снегопад, замуровавший их в нише.

– Погодите! – внезапно сказал Мидлор. – У вас есть веревка?

– Есть ли у нас веревка? – удивленно переспросил Дрюль. – Зачем? Чтобы повеситься?

– Да нет же. – Мидлор улыбнулся. – Мы можем прокопать ход, это вполне возможно, но нам нужна веревка.

– Что ты имеешь в виду, малыш? – спросил Тиглон.

– Ну... Тот, кто пойдет первым, обвяжется веревкой и мы, держась за нее, пойдем вслед за ним – так мы выберемся из сугробов.

Дрюль хлопнул своего собрата по плечу и воскликнул:

– Недаром говорят, что дримлины – самый сообразительный народ на свете! Мы пойдем за первым и выйдем на свободу. Просто и гениально!

– Ага, гениально, – пробурчал Алдруд. – А тот, кто пойдет первым, провалится в первую же расщелину, скрытую снегом.

Это простое замечание поставило всех в тупик. Однако Мидлор вскоре сказал:

– Для того чтобы идти в верном направлении, надо будет взобраться на скалу неподалеку – я ее приметил, когда мы сюда ехали, – и осмотреться. Она не очень высокая, но над снегом, я думаю, она возвышается достаточно. После этого мы спокойно отсюда выберемся.

Алдруд опять открыл рот, но Дрюль его опередил:

– Во всяком случае, это лучше, чем сидеть сложа руки и ждать неизвестно чего. – Дримлин с улыбкой посмотрел на Алдруда.

Тот в ответ скорчил подобие улыбки и погрозил Дрюлю кулаком.

– Решено! – сказал Верлойн, вставая. – Первым пойду я, вы – за мной, ведя лошадей. Но сначала я залезу на скалу и посмотрю, что к чему, а вы...

Речь барона внезапно прервалась отдаленным топотом, который с каждой секундой становился сильнее. Глухие удары – словно кто-то огромный шел по скалам – раздавались все ближе и ближе. Над скалами прокатился рев какого-то животного, от которого у путников волосы встали дыбом. Затем топот стал утихать и вскоре исчез совсем.

– Что... что это было? – испуганно спросил Малс.

– Может, ты нам скажешь? – Дрюль взглянул на манкра. – Ведь это ты родился в Черных скалах – тебе лучше знать, что за твари тут у вас бродят.

– Не иначе как тролль-великан, – прошептал Малс.

– Судя по реву, скорее дракон, – заметил Тиглон.

– Да брось ты, Тиглон, – усмехнулся Алдруд. – Драконы все давно повымерли. Во всяком случае, пока я их сам не увижу, ни за что не поверю, что они существуют.

Верлойн взглянул на Дрюля.

– Дрюль, где веревка?

– Здесь, – Тиглон снял со своей лошади седельную сумку и вынул моток прочной веревки.