– Уинифред! – Она подбежала ко мне прежде, чем я поднялась со скамьи, и заключила меня в свои объятья. – Добро пожаловать домой, девочка моя!

– Привет, мам!

Мама была всего полтора метра ростом и казалась в моих объятиях маленькой и хрупкой куклой.

Спустя мгновение она отстранилась, бросилась к входной двери и стала вбивать, как мне показалось, случайные наборы цифр на кодовом замке.

– Давай-ка впустим тебя домой. Ты, наверное, совсем замерзла. Ты же не привыкла к таким суровым зимам, как в Колорадо.

– Ты вернулась сюда всего шесть лет назад, мам. Ну и конечно, помнишь, что на Среднем Западе зимы еще более суровые, чем у вас здесь.

Ватсон взобрался на крыльцо, повизгивая от счастья, а затем бросился к грузовику.

– О, привет, приятель! – Тощий, долговязый Барри Адамс вышел из машины, наклонился и стал энергично почесывать Ватсону бока: – Рад снова тебя видеть.

Они встречались всего два раза в жизни, но на удивление здорово подружились. Каждый раз, когда Ватсон видел Барри, он вел себя так, как будто Барри был ходящей косточкой.

Спустя несколько секунд Барри поднялся и приобнял меня. Несмотря на некоторую неловкость момента, его глубокий голос звучал тепло и дружелюбно:

– Рад, что ты приехала, Фред. Твоя мама была на седьмом небе от счастья, когда узнала, что ты снова будешь рядом с нами. Уверен, тебя ждет счастье.

Я обняла Барри в ответ. Мне нравился этот парень. Даже очень. Не так, конечно, как Ватсону, но все же… Я не относилась к нему как к отчиму: в моем возрасте это было бы странно.

– Спасибо, Барри, я тоже уверена, что все у нас будет хорошо.

– Барри! – позвала мама, не оборачиваясь, неистово нажимая кнопки в попытках подобрать код. – Ты, случайно, не помнишь комбинацию цифр, которую я здесь установила?

– Ты же положила ключ в карман, разве нет? – Он подмигнул мне.

Мама всплеснула руками и стала шарить рукой в кармане.

– Точно! Как же я могла об этом позабыть?! – Она вставила ключ в замок, повернула его и распахнула дверь. Затем мама обернулась и вручила мне ключ: – Полагаю, теперь он твой. Не волнуйся насчет кода. Я уверена, что однажды вспомню эту комбинацию.

Затем все вчетвером мы вошли в дом. Мама и Барри быстро осмотрели комнаты, включив в них свет.

Ватсон глядел на меня, высунув язык.

– Давай. – Я дала ему отмашку. – Исследуй территорию.

Ватсон отошел. Прижавшись носом к полу, он начал обнюхивать дом то там, то тут. Точно кто-то пообещал, что Ватсон найдет здесь клад.

Закрыв дверь, я тоже решила осмотреться. Дом оказался меньше, чем я запомнила – всего-то двести с лишним квадратных метров, – но зато он был симпатичнее, чем я представляла. Большую часть мебели необходимо было заменить, но в целом дизайн мне нравился. Бревенчатые стены и балки, пересекавшие потолок, отливали золотом на свету. Я заглянула на кухню. Мебель не обновляли годов с 60-х, но бабушка содержала кухню в порядке до самой смерти. Казалось, так же бережно относились к кухне те, кто в последние десять лет арендовал этот дом. Мне понравились мятно-зеленый холодильник и плита. Меня все устраивало.

– Мы приехали сюда вчера и прибрались немного. Все оказалось не так плохо, как мы полагали. Мы хотели и в магазине тоже прибраться, но до этого руки так и не дошли. – Мама провела рукой по кухонным занавескам с такой нежностью, будто погладила Ватсона. – Их я тоже сюда вчера повесила. Мне показалось, что кухню нужно немного освежить.

Я шагнула вперед, прищурив глаза:

– Это фламинго?

Мама кивнула:

– Они самые. Думаю, розовый цвет делает интерьер более жизнерадостным.

– Надеюсь, тебе они нравятся. – Барри добродушно пожал плечами: – Я выбирал материал.

– У меня нет слов. – Мне пришлось сдержать смех. Фламинго были изображены на фоне лимонно-желтых и бледно-зеленых индийских спиралей. Барри всегда носил футболки с этим узором и свободные брюки для йоги. В другой одежде я видела его лишь однажды, в день их с мамой свадьбы. – Они очаровательны. Спасибо.

Барри просиял:

– Мы бы смогли сделать гораздо больше, но ожидали твоего приезда только через шесть недель. – Мама отвернулась от занавесок, на лице ее появилось беспокойство. – Мне казалось, что ты собиралась остаться в издательстве, чтобы переезд прошел гладко.

В комнате вдруг стало жарко.

– Я передумала.

Последнее, о чем мне хотелось сейчас говорить, так это об издательстве.

Мама убрала прядь своих длинных седых волос за ухо, подошла ко мне и взяла за руку. Сквозь седину все еще проглядывал рыжий цвет – единственная внешняя черта, которую я унаследовала от мамы.

– Я знаю, что она поступила ужасно, дорогая, но Шарлотта с детства была твоей лучшей подругой. Я бы не хотела, чтобы такая мелочь, как бизнес и деньги, встали между вами.

При желании моя мама могла найти что-то хорошее даже в бешеной росомахе.

– Не надо беспокоиться о Шарлотте, поверь мне, она о нас уж точно не беспокоится. – Мама открыла рот, чтобы возразить, но я сменила тему, обратившись к Барри: – Я уже познакомилась с соседями. Оказалось, что Агата не очень-то рада моему приезду.

Барри тяжело вздохнул:

– Она тот еще фрукт. Если бы у меня в распоряжении была еще какая-нибудь недвижимость, кроме этого магазина, я бы без разговоров отдал ее тебе, только чтобы ты не пересекалась с этой особой каждый день.

Мама толкнула его в плечо:

– Да ну! Агата – хорошая женщина. Конечно, она иногда бывает ворчливой, но у нее золотое сердце. Все знают, что бизнес Луизы загнил бы через пару недель, если бы не помощь Агаты. «Греховные сласти» поддерживают «Полезные десерты» с самого их открытия. Если человек готов делать столько ради своей сестры, то он по определению не может быть плохим.

Я втянула в себя немного воздуха, прежде чем Барри успел возразить:

– О, я забыла. Луиза дала мне пакет со сладостями. Я оставила их на крыльце. Пойду-ка лучше заберу их.

– Лучше пусть они там и лежат. – Мама виновато улыбнулась.

– Все настолько плохо, да?

Они оба кивнули. В этот раз в роли оптимиста выступил Барри:

– Зато Луиза – хорошая женщина. Лучше просто некуда.

Мама хлопнула по кухонному столу:

– Вы напомнили мне! Я же приготовила рагу! Оно в машине. Сейчас вернусь. Я подумала, что ты будешь страшно голодной после долгой дороги. Ах, если бы Верона и Зельда не уехали в круиз!.. Мы бы тут же устроили наш первый семейный ужин.

Мама выпорхнула наружу. Мы с Барри смотрели ей вслед. Он застенчиво мне улыбнулся. Затем последовало молчание, которое спустя несколько мгновений нарушил вошедший в дом Ватсон. Барри потрепал его по голове, и Ватсон устроился у моих ног.

Барри откашлялся:

– Тебе нравятся эти фламинго, да?

– Барри! – Мама с порога громко окликнула его, до того как мне пришлось соврать во второй раз. – Куда ты дел рагу?

Барри вздрогнул, его лицо приняло задумчивое выражение, а водянистые голубые глаза округлились.

– О, черт! Я забыл, что она попросила меня взять его с собой. – Он поморщился: – Сейчас вернусь.

Я не смогла сдержать улыбку, глядя на него. Мне всегда казалось, что брак моих родителей был идеальным. Они прекрасно дополняли друг друга. Мама была веселой, легкомысленной и забывчивой. А папа – серьезным, добрым и смелым. Что касается союза мамы с Барри, они, напротив, были два сапога пара. Но они были счастливы. Безумно счастливы. Я радовалась, что у моей мамы в жизни сложилось два удачных брака, в то время как большинство из нас и одним не может похвастаться.

Мама выглянула из-за входной двери:

– Кажется, вы с Ватсоном сегодня поедете ужинать к нам. – Она схватила лежавший у входа бумажный пакет, который дала мне Луиза. – Вот, на случай если тебе до смерти захочется чего-то погрызть посреди ночи.

Уснуть мне удалось с большим трудом, что неудивительно. Я покинула Канзас-Сити в спешке, оставив упаковку и перевозку своих вещей на совести компании, которая занимается переездами. До доставки оставалось еще две недели. Чувство свободы, вызванное моей «перезагрузкой», компенсировало все неудобства, связанные с отсутствием собственной кровати. В радостном предвкушении открытия магазина, на матрасе, набивка которого сбилась в комки, поспать полноценных восемь часов мне было не суждено. Едва ли удалось урвать хотя бы пять из них.