Александр Ярославич дозорных не похвалил, сурово молвил:

– Не зная броду, не суйтесь в воду. Псы-рыцари избрали хитрое построение войск. На них нужна особая уловка.

Еще два года назад Александр Ярославич дотошно собирал сведения о войске Тевтонского ордена и изведал много любопытного. Вступая в орден, каждый рыцарь давал обет беспрекословного послушания. Конные рыцари применяли особый строй войска в виде клина, который наши летописцы называли свиньей. Пешими (кнехтами) в бой шли слуги. У тевтонов кнехты состояли из горожан-колонистов, отрядов, выставляемых покоренными народами. Первыми в битву вступали рыцари, а кнехты стояли под отдельным стягом, и когда их вводили в бой, то их строй замыкался рядом рыцарей, так как кнехты были ненадежны. Задача клина – раздробить центральную, наиболее сильную часть войска противника, и закованной в панцири свинье это всегда удавалось, что приносило ей победу.

«Стальная свинья крепка, но и мы не лаптем щи хлебаем», – подумалось Невскому.

Приближалась решительная битва, которую искало русское войско и о которой с тревогой и надеждой думал народ: и в Новгороде, и в Пскове, и в Ладоге, и в Москве, и в Твери, и в Ростове Великом (княгиня Мария через своих посланцев внимательно следила за ратными действиями двоюродного брата Василька).

Что же предпринял Александр Невский? Какую свинью он надумал подложить железной свинье непобедимого Тевтонского ордена?

После длительных и мучительных раздумий, он вдруг приказал… отступить своей рати на лед Чудского озера, решив значительно изменить всегдашний порядок расположения русских полков перед битвой. Обычно боевой строй русских войск состоял из сильного центра, где стоял Большой полк («чело»), и двух менее сильных «крыльев». Такое построение не было надежным для победы над свиньей крестоносцев, и Александр Невский смело сломал сложившийся обычай, он сосредоточил основные силы на флангах, что и способствовало победе. Новая расстановка полков и вызвала отступление русских на лед Чудского озера. Как и следовало ожидать, «немцы поидоша на них».

Князь Александр поставил полк у крутого восточного берега озера, у Вороньего Камня, против устья реки Желча, что было крайне выгодно, так как псы-рыцари, двигавшиеся по открытому льду, были лишены возможности углядеть расположение, численность и состав рати Невского.

5 апреля 1242 года, «на солнечном восходе», вся громада немецких войск устремилась на противника, успешно пробилась свиньей сквозь русские полки и погнала рать Невского. Крестоносцы считали битву выигранной. Никто и никогда не сможет противостоять войску железных рыцарей.

Но что это? Кто так мощно и угрозливо несется на них слева и справа?! Да это же основная сила русских, сосредоточенная, вопреки обычаям, на «крыльях». Этот дьявол Невский перехитрил орден!

И «бысть сеча тут велика немцам». Русские лучники с самострелами внесли полное расстройство в ряды окруженных рыцарей. А затем в свинью врезались полки Невского. «И стоял треск от ломающихся копий и звон от ударов мечей, и казалось, что двинулось замерзшее озеро, и не было видно льда, ибо покрылось оно кровью». Рыцарский клин, пробившийся сквозь русский заслон, попал в клещи. Крестоносцы обратились в бегство.

Победа Невского была решительная: он преследовал немцев до Суболичьского берега. Было убито только 400 закованных в латы рыцарей, многие были захвачены в плен. Тела эстов лежали на семи верстах.

Изумленный победой Александра Невского, магистр ордена с трепетом ожидал Александра под стенами Риги и поспешил отправить посольство в Данию, умоляя короля спасти Рижскую Богоматерь от россиян. Но Александр Ярославич, довольный разгромом крестоносцев, вложил меч в ножны и возвратился в Псков.

Немецкие пленные, потупив глаза в землю, тащились в своей тяжелой рыцарской одежде за русскими всадниками. Духовенство встретило героя с крестами и священными песнями, славя Бога и Александра. Народ стремился к нему толпами, именуя его отцом и спасителем.

Новгородцы радовались не менее псковитян, и скоро послы ордена заключили с ними мир, разменялись пленными и возвратили псковских заложников, не только отказавшись от Луги и Водской земли, но и уступив Александру знатную часть Латгалии.

Победа на Чудском озере – Ледовое побоище – имела огромное значение для всей Руси, для всего русского и связанных с ним народов, так как эта победа спасла их от иноземного ига. Крупнейшей битвой раннего европейского Средневековья впервые в истории был положен предел грабительскому продвижению на восток, которое немецкие правители непрерывно осуществляли в течение нескольких столетий. Не удалось крестоносцам «укоротить словеньский язык ниже себе».

Древний автор «Жития» нашего великого предка князя Александра отметил, что с этой поры «Нача слышати имя Олександрово по всем странам и до моря Хупожьского (Каспийского), и до гор Апавитьских, и об ону страну моря Варяжского (Балтийского), и до Рима».

Александр же Невский одержал немало еще славных побед.

Миновало семь лет после битвы на Сити.

Смуро, тревожно лицо Марии. Час назад в Ростов примчал тайный гонец и доложил:

– Возвращается посольство из Золотой Орды, княгиня.

Сжалось сердце Марии: вот уже полгода пребывает она в томительном ожидании. Как-то там юный сын Борис Василькович и ее отец, князь черниговский?

Еще в марте 1245 года в Ростов Великий прибыл Михайла Всеволодович из далекого южного Чернигова. Зоркими очами глянул в лицо дочери, сдержанно вздохнул и заключил в объятия.

– Как долго же я тебя не видел, Мария!

Дочь не удержалась от слез.

– Долго, отец, долго… Сколь воды утекло…

– Если бы токмо воды, – раздумчиво произнес Михайла Всеволодович.

Последний раз князь черниговский приезжал в Ростов на именины своего первого внука, кой родился 24 июля 1231 года, в День святых Бориса и Глеба. Тогда Михайле Всеволодовичу шел пятьдесят первый год. Был он по-прежнему свеж, крепок, в добром расположении духа.

– А ну показывайте долгожданного внука. Чу, Борисом нарекли. Доброе имя. Пусть несет его с честью.

И был пир на весь мир! Всю неделю отмечал Ростов появление княжеского наследника. И Василько Константинович и Мария Михайловна светились от радости. А князь черниговский все поглядывал на молодых и довольно говаривал:

– Ох, не зря вас свела судьба. Вижу, в любви живете. Повезло тебе, Василько. С доброй женой горе – полгоря, а радость вдвойне. Нагляделся я на иных супругов. Живут, как кошка с собакой, никакого ладу, а от того и дела не спорятся.

Всю неделю Мария старалась как можно больше быть с отцом. Уж так соскучилась по родителю, кой безмерно любил свою дочь. Суровый, строгий в жизни и с виду, Михайла Всеволодович тотчас оттаивал сердцем, когда видел свою «ненаглядную Марийку», и всегда ее к чему-то приучал; мать – к рукоделию, отец (сам большой любитель книг) – к грамоте, к меткой стрельбе из лука и скачкам на коне. Княгиня иногда ворчала:

– Чай, не сына пестуешь. Не к чему отроковице ратные доблести постигать. Ее место за прялкой.

– Худые речи твои, мать. Под половцем живем. Случись набег, за прялкой не спрячешься.

Мария была благодарна отцу. Он прав: степняки чуть ли не каждый год набегали на богатое Черниговское княжество, и не раз Марии, чтобы быть ко всему готовой, приходилось садиться на коня.

Но особенно она была признательна отцу за грамоту. Уже с пяти лет он приставил к ней ученого монаха Порфирия, а тот, увидев перед собой усердного любознательного ребенка, решил вложить в него все свои богатые знания, и, когда Марии стало шестнадцать лет, инок Порфирий молвил:

– Бог наделил тебя большим даром познания. Ты не по годам разумна, княжна. Я уж стар и мало чему тебя научу. Ты была достойной ученицей, и коль с таким же усердием продолжишь и далее постигать все новые и новые науки, то станешь одной из самых образованных женщин. Да пусть Господь всемогущий и впредь помогает тебе в книжной премудрости…