— Алексей, мы сделали это! — Стуколин захлебывался от восторга. — Мы сбили эту сволочь!

Он был прав. «Сухого» достала одна из Р-24Р, выпущенных Стуколиным. Вторая по неизвестной причине не разорвалась, уйдя в пространство. Повреждений, которые получил истребитель противника, хватило бы на три самолета классом попроще, но «Су-27» тем и славен — он делает то, что другим не под силу. Да и пилот, который сидел в его кабине, крепко сжимая сильными пальцами рукоятку управления, уже один раз сажал искалеченный истребитель на плохо приспособленный для этого аэродром.

— Он не падает, Алексей, — через пару секунд после победных реляций тревожно сообщил Стуколин. — Он уводит машину на запад. Я догоню его и расстреляю из пушки. Как слышишь меня? Я догоню его…

— Идиот! — крикнул в ответ Лукашевич. — Брось его и уходи на базу.

Он еще хотел добавить пару фраз покрепче, но тут ему пришлось забыть на время и о Стуколине, и о пока еще недобитом истребителе противника. «МиГ» Лукашевича не слушался руля. Он и не должен был слушаться — повреждения в гидравлической системе были необратимы, — но продолжал лететь на северо-восток. Лукашевич попытался вернуть себе власть над машиной, но увы — все его попытки были обречены на провал. В любую секунду «МиГ» мог свалиться в штопор, и старший лейтенант решил катапультироваться. Когда не знаешь своего местоположения, катапультирование просто опасно для жизни, но другого выхода не было.

— Земля, — обратился он в эфир, — говорит старший лейтенант Лукашевич. Мой истребитель был атакован неизвестным противником. Имею повреждения в системе управления. Нахожусь восточное полуострова Рыбачий. Принял решение катапультироваться.

Лукашевич еще раз оглядел пульт, вздохнул и, прижавшись затылочной частью шлема к изголовью кресла, дернул держки катапульты. И только по истечении пяти минут с момента катапультирования, когда уже отделилось кресло и развернулся парашют, Лукашевич понял, что совершил страшную ошибку. Внизу, под ногами, он не увидел земли — там была черная и безбрежная морская гладь.