Только, чур, по-братски, сказал Дерек. Ты да я. Без посторонних.
И Ленни согласился. Он всегда соглашался. Потому что это же Дерек, осторожный и умный старший брат, который всегда точно знает, как надо действовать. И если он говорит, что радиация не проблема, а без помощи наёмников можно обойтись — значит, так оно и есть.
И всё равно Ленни с души воротило от одной мысли о том, что придётся шагнуть в ядовитый жёлтый туман. И, глядя на то, как Дерек деловито рассовывает пузырьки с «Рад-Икс» по карманам рюкзаков, Ленни не раз и не два малодушно подумал: а может, ну их к чёрту, эти сокровища?
Но тогда он чуйке не доверял.
Завод они нашли не без труда: за двести лет здание почти полностью ушло под землю. На поверхности осталась лишь груда кирпичей и искромсанного металла. Да и внутри оказалось немногим лучше: едва ли на продаже чудовищно фонящих ржавых автозапчастей можно было сколотить состояние. Но Дерек не унывал.
— Нам надо в реакторную, братик, — объяснил он, останавливаясь перед тяжёлой освинцованной дверью. — Там ядерных блоков пара дюжин, не меньше. Хороший подарок на свадьбу, как считаешь?
Ленни уже никак не считал. С самого утра он чувствовал себя так дерьмово, что вообще сомневался, дойдёт ли дело до этой самой свадьбы. Голова кружилась, во рту стоял металлический привкус крови, а руки и лицо чесались так, что хотелось содрать с себя кожу вместе с хлипкой тканью костюма химзащиты.
— А нам туда точно надо? — нерешительно спросил он — и скорчился от приступа тошноты. Вот ещё чего не хватало, подумал он угрюмо. Наблевать в респиратор — не лучшее стратегическое решение. Как и согласиться надеть поношенный защитный комплект, щедро испещрённый резиновыми латками. Где вообще Дерек раздобыл такое убожество?
— Ты что, боишься, братик? — спросил Дерек презрительно. — Там работы на пять минут. Ты сбегай за блоками, а я здесь подежурю, у терминала. А то мало ли что, вдруг автоматика сработает…
И Ленни покорно пошёл в реакторную. И даже действительно успел отыскать там несколько блоков, и сразу же поволок их к выходу, срываясь на бег — потому что дозиметр трещал как проклятый. Но это всё мелочи, утешал он себя, обливаясь холодным потом. У Дерека в рюкзаке есть «Антирадин», и этот док Крокер — толковый специалист, все так говорят. Ещё пара ходок — и они с братом смогут уйти из этого проклятого могильника, и уже к ночи доберутся до безопасного Сомервилл-Плейс…
Или нет, к чёрту эти ядерные блоки. Холера, да о чём он вообще думал, когда отправился сюда? Разве Джулс с ним ради денег? Нет, конечно. Она не из тех ублюдских стерв, что отправят будущего мужа на верную смерть ради нескольких сотен крышек. А уважение Дерека он завоевать всё равно не сумеет, даже если бросит к его ногам все сокровища Светящегося моря.
Нет, никаких больше ходок, твёрдо решил Ленни. Эта — последняя.
И уткнулся в запертую дверь.
Потом, когда Ленни выбрался из реакторной — несколько дней спустя, отыскав пролом в стене затопленного подвала, — он увидел, что дверь не просто закрыли снаружи с терминала. Под неё ещё и несколько противопехотных мин подложили для надёжности. За упокой.
Но это потом. А тогда он, обезумев от ужаса, звал Дерека, пока голосовые связки не отказались подчиняться, и беспомощно молотил кулаками по двери толщиной в полтора фута. А затем просто сидел, привалившись к ледяной заплесневелой стене, и ждал, когда же брат за ним вернётся. Он вернётся, Ленни был уверен. Просто что-то его отвлекло. Может, их кто-то выследил, пока они сюда пробирались — например, эти чокнутые фанатики, «дети атома». Или гули какие-нибудь, которым радиация нипочём…
Гули. Ленни всегда испытывал перед ними дикий, почти суеверный ужас: эти жалкие, слабые, всеми презираемые уродцы, запертые в своей резервации на площади Сколлэй, олицетворяли всё то, чем он боялся стать.
На нижних уровнях завода диких гулей оказалось предостаточно, и Ленни, завидев вдалеке скрюченные силуэты, приготовился к смерти. Он-то знал, что никакая сила не заставит его вернуться в реакторную за забытой винтовкой. Но гули его не тронули. Порычали вслед, да и только.
А потом Ленни нашёл в подсобке завода зеркало. И понял, почему.
Домой он отважился вернуться только через полгода, прекрасно понимая, что никто его там не ждёт: в Джамейка-Плейн, как и в других цивилизованных поселениях, гулей не жаловали. Но он должен был увидеть Джулию. Хотя бы раз.
Неузнанный и неприкаянный, он бродил по улицам Джамейка-Плейн. Местные жители, вопреки его ожиданиям, не обращали ни малейшего внимания на бродячего гуля-доходягу — они изо всех сил готовились к свадьбе. Никаких сюрпризов: мисс Джулия Фэрроу, как и было условлено, собиралась стать миссис Джулией Саворетти. Из церкви, увитой бумажными гирляндами, доносилась торжественная музыка — видимо, жених и невеста разучивали свадебный вальс. А в тени старого клёна стоял огромный сундук для подарков новобрачным…
У Ленни тоже был подарок.
Когда на следующее утро все от мала до велика собрались в церкви, Ленни не спеша поднялся на чердак отцовского дома и отыскал там среди барахла кофр со старенькой снайперской винтовкой. День выдался ясным и погожим, и с чердака сквозь высокое стрельчатое окно церкви свадебную церемонию можно было рассмотреть до мельчайших деталей. Но Ленни интересовала одна-единственная деталь: сколько выстрелов ему потребуется, чтобы превратить свадьбу в похороны.
В чём он всегда превосходил хорошего мальчика Дерека, так это в стрельбе. Брат с раннего детства находил уйму оправданий своим промахам: сильный боковой ветер, сбитый прицел, недостаточно плавный спуск… А когда у Ленни без особых усилий получалось попасть в ту же цель при тех же условиях, Дерек снисходительно усмехался и говорил, что дуракам везёт. Но в глубине души Ленни даже тогда знал правду — братец просто был завистливым мазилой, вот и всё.
И вот теперь Ленни, стиснув зубы, смотрел на него сквозь прицел отцовской винтовки и видел, как Дерек и Джулия несмело, словно нашкодившие дети, улыбаются друг другу, и Джулс, такая красивая, просто сияет от счастья, и на ней то самое платье, которое она мечтала надеть в день свадьбы…
Он не смог выстрелить. Не смог — и всё. Слетел по лестнице на первый этаж — и, не разбирая дороги, бросился бежать подальше от обжигающего света былой, мать её, любви. Винтовка так и осталась там, на чердаке отцовского дома, и Ленни не раз задавался вопросом: хоть кто-то её нашёл? Или она так и валяется среди пыльного барахла, как памятник его слабости?
В следующий раз судьба завела его в Джамейка-Плейн только через двадцать лет. Так уж получилось: в дороге кончились патроны, а до Квинси оставалось ещё миль десять (правда, если уж быть до конца честным, то последнюю обойму Ленни без цели и смысла расстрелял в дохлого болотника, но об этом он предпочитал не задумываться).
Дверь ему открыла Джулия. Она его узнала. И не испугалась, не удивилась — просто сказала, будто и не было этих двадцати лет:
— Заходи.
В гостиной было шумно и весело. Черноволосый мальчишка в расстёгнутой рубашонке с криком носился туда-сюда по комнате, размахивая деревянной саблей. Девочка постарше сидела у подножия искусственной ёлки и, высунув от усердия язык, вырезала из старых газет затейливую гирлянду. А самый младший из детей увлечённо облизывал рожок для обуви.
— Господи, Тим, — Джулия подхватила малолетнего гурмана на руки. — Вот на минутку отвернёшься… Ленни, что ты, не надо разуваться. Сам видишь, какой у нас бардак. Только… только слушай, Дерек-то сейчас в ратуше. Позвать?
— Да ну его, — Ленни помотал головой. — Я вообще-то на минутку зашёл.
Джулия кивнула.
— Кэрри, солнышко, — обратилась она к девочке. — Отведи мальков наверх. Мне с дядей поговорить надо.
— Мам, а кошку можно взять? — спросила девчонка, нехотя откладывая в сторону гирлянду.
— Да, — устало согласилась Джулия. Но Кэрри не двинулась с места:
— А с той твоей коробкой можно поиграть? Ну, где пуговицы и всё такое. Я аккуратно. И за Тимом буду следить.
