Литмир - Электронная Библиотека

«Ты такооооой забоооотливый», тяну нараспев, пытаясь сфокусироваться на собеседнике.

«Где эти чертовы таблетки?», осторожно, но очень раздраженно произносит нежданный гость, осматриваясь вокруг. Он лихорадочно поднимает, читает названия и отбрасывает мелкие баночки, коробки…

Следующее его действие полностью повергает меня в шок. Асмодей садится на край кровати, снимает перчатку и аккуратно, едва касаясь пальцами, дотрагивается до щеки.

«Лиля, где таблетки?!», готова поклясться, он ходил на курсы гипнотизера. Иначе почему у меня внезапно качаться зрачки от такого вкрадчивого тона?

Я резко откатываюсь на другую сторону кровати, попутно заворачиваясь в одеяло, и сажусь. Вокруг – нелепое скопление ткани.

«Зачем ты приехал?»

Я снова пытаюсь синхронизировать собственное зрение. На этот раз более успешно.

На пол с гулким грохотом падает раскрытый пустой чемодан.

Я снова пытаюсь синхронизировать собственное зрение. На этот раз более успешно.

***

Наполнив стакан льдом и прихватив с кухни яблоко, я вернулась обратно в кресло.

В голове было подозрительно тихо. Пробежавшими пальцами по столу, я нащупала отпечатанные листы рукописи – первый авторский экземпляр «новаторского» романа о месте женщины в жизни личной и социальной.

«Брак не для тех, кто родился с гением в глазах»

И правда, оставлю сейчас на полу содержимое желудка. В груди что-то предательски съеживается. Пожалуй, откину мысли, пока они окончательно не доконали и без того расшатанную нервную систему.

Нельзя ни о чем жалеть. Сомневаться тоже противопоказано. Особенно, в том выборе, который я сама сделала. Безответность и тоска – всегда на руку писателю, нуждающемуся в эмоциональной подпитке.

Мы были молоды, словно кислые вина, и беспечны, предпочитали творить, нежели приземлённо заботиться о заработке. Он мечтал о безусловной славе, а я – стать настоящей писательницей. Что, впрочем, одно и то же (если не вдаваться в подробности). И пока оба стремительно двигались к «розовому горизонту», влюблённости ничто не мешало, так как делить было нечего.

Глава 3

«Однажды ты напишешь книгу, которая сделает тебя знаменитой», Гидеон чуть переплетает наши пальцы, поглаживая внутреннюю сторону моей ладони, отчего по телу прокатывается волна приятного тепла.

Это наше первое настоящее свидание. Первые настоящие прикосновения. Первые слова, сказанные не в спешке, без страха быть непонятными или бесчестными по отношению к другим своим вторым половинам.

Наша симпатия зародилась на плодородной почве, щедро сдобренной смесью из прогнивших обломков наших предыдущих браков.

«Да, однажды, так и будет. А как насчет тебя?», я с любопытством смотрела на него через пузырьки шампанского в пластиковых бокалах.

«А я поеду с тобой»

«Уверен?»

Гедеон забирает у меня бокал, делает из него глоток и, чуть прищуривает глаза. Из-за этого черты его лица заостряются еще сильнее.

«Когда я смотрю на тебя, то чувствую тепло, в котором готов раствориться… Как будто ты обволакиваешь меня. И я готов отправиться за этим теплом, куда угодно. С тобой я ясно вижу, чего хочу»,

Наш первый поцелуй был таким теплым в продуваемой всеми ветрами беседке в парке Горького.

***

Мы достаточно быстро съехались, а потом и расписались. Так, будто пытались обмануть жизнь в том, что это – наши первые отношения. Первые во всех отношениях, когда хочется, чтобы теперь «все точно было не так».

Но когда успех коснулся моей головы, это очень не понравилось Гедеону – хоть, он и не говорил прямо. Конфликты стали частыми гостями в нашем доме и заключались в ограничениях свободы перемещения, контроле всех сфер жизни и излишне резких замечаниях.

«Твои друзья – алкоголики, наркоманы и шлюхи»

«Значит, и я тоже?», устало спрашивала я, прежде чем провалиться в светящийся монитор.

Гидеон обычно ничего не отвечал мне на это. Не мог ж он впрямую назвать свою жену шлюхой или алкоголичкой.

«Почему ты мне не доверяешь?»

«Я не тебе не доверяю. Я им не доверяю»

В такие моменты мозг сам рисовал картинку из разряда: только благоверный за порог, как я в одном исподнем распахиваю двери и прыгаю на первый попавшийся соседский член. Хлебом не корми, а корми «нижнюю чакру».

Я на 100% уверена, что Гидеон и сам все прекрасно понимал, но предпочитал обвинять меня.

«Ты – отвратительный писатель», – однажды сказал он за ужином. Который я, в кои-то веки, приготовила.

Но когда успех коснулся моей головы, это очень не понравилось Гидеону – хоть, он и не говорил прямо. Конфликты стали частыми гостями в нашем доме и заключались в ограничениях свободы перемещения, контроле всех сфер жизни и излишне резких замечаниях.

В тот вечер мы больше не разговаривали. С тех пор «отвратительный писатель» плотно обосновался в бытовых перебранках. Даже несмотря на оглушительный успех первой книги.

Финалом истории стала пощечина, прилетевшая мне за бокал вина на презентации. И ещё что-то за флирт, который, как оказалось, является синонимом «вежливого общения». Но это мелочи.

Собрав чемодан с трусами и томиком Набокова, я переехала в просторный однокомнатный лофт с большой кухней и панорамным видом.

Как только зрачки перестали так бешено вращаться, я снова попыталась сфокусироваться. На этот раз более успешно.

Я смотрела на упакованного с ног до головы в чёрное Асмодея и все пыталась понять, в какой момент из простушки с огромными сережками-вишнями я превратилась в столичную голозадую пропоицу, а Асмодей – почти что в святого отца.

Кажется, мы играли в гляделки целую вечность, а потом синхронно обернулись на шум у входной двери. Через секунду из темноты вынырнула взлохмаченная голова моего первого мужа Аскольда.

«А девочка созрела», пробормотала я. Асмодей был озадачен не меньше моего. Может в виски действительно был бутират?

Мой первый, и нежно любимый сестринской любовью, бывший муж оценил представившуюся картину, переступил порог спальни прямо в ботинках и облокотился на одну из стен, чем вызвал явное неодобрение у патологического чистюли Асмодея.

Пользуясь заминкой, Аскольд протянул в своей занудной манере «Таааааак…», приготовившись обрушить псевдопедагогическую тираду, но так и остался стоять с открытым ртом.

В дверном проёме одновременно нарисовались еще две фигуры… Дэни и Андрэ.

А я ощущала себя самой настоящей загнанной белкой. С белкой.

«Созрела», с широкой улыбкой и безумным взглядом вскрикнула я и отключилась.

***

Когда я приканчиваю очередной стакан, раздаётся звонок телефона.

«Я так и не смог уснуть, детка. Ты уже сильно пьяна?»

Язык не вяжет лыка, но трюку трезвой речи обучен каждый с подросткового возраста, хотя бы раз прятавший от родителей следы преступления

«Ещё нет. Но уже скоро доберусь до колокольни Нотр-Дамма»

Он улыбается.

«Значит, да. Как ты себя чувствуешь?»

«В меру своих возможностей хреново… Ты не хотел бы приехать ко мне в гости?»

Глава 4

Я знаю очень многих, но это у нас не взаимно. Потому что никто не знает меня.

Получая информацию, формирую неприступный барьер, который состоит из отвлекающих маневров под названием «Давай поговорим о тебе». А при любой спорной ситуации – сбегаю туда, где невозможно будет найти.

Стремясь полностью контролировать все, находящееся в поле зрения и далеко за его пределами, я выработала четкий защитный механизм. Если захочу, могу исчезнуть в любую минуту. Также ловко, как и появиться в нужный момент.

Каждый шаг – есть выверенный вариант с учетом расстановки сил союзников и врагов. Хотя, даже и это можно планировать.

Не стоит объявлять войну новому королевству, если предварительно не провел разведку на предмет слабых мест, потайных ходов, а также недовольных местным правителем. Что, если там каннибалы-гомосексуалисты, которые сначала съедают своих жертв, а оставшиеся части насилуют? Или наоборот…

2
{"b":"675409","o":1}