Пролог
«Ты такооооой забоооотливый», тяну нараспев, пытаясь сфокусироваться на собеседнике. Так, это точно Асмодей… точно.
«Где эти чертовы таблетки?», осторожно, но очень раздраженно произносит нежданный гость, осматриваясь вокруг. Он лихорадочно поднимает, читает названия и отбрасывает мелкие баночки, коробки…
Следующее его действие полностью повергает меня в шок. Асмодей садится на край кровати, снимает перчатку и аккуратно, едва касаясь пальцами, дотрагивается до щеки.
«Лиля, где таблетки?!», готова поклясться, он ходил на курсы гипнотизера. Иначе почему у меня внезапно качаться зрачки от такого вкрадчивого тона?
Я резко откатываюсь на другую сторону кровати, попутно заворачиваясь в одеяло, и сажусь. Вокруг – нелепое скопление ткани.
«Зачем ты приехал?»
Асмодей издаёт почти гортанный рык безысходности.
На пол с гулким грохотом падает раскрытый пустой чемодан.
Я снова пытаюсь синхронизировать собственное зрение. На этот раз более успешно.
Я смотрела на упакованного с ног до головы в чёрное Асмодея и все пыталась понять, в какой момент из простушки с огромными сережками-вишнями я превратилась в столичную голозадую пропоицу, а он – в почти что в святого отца.
Кажется, мы играли в гляделки целую вечность, а потом синхронно обернулись на шум у входной двери. Через секунду из темноты вынырнула взлохмаченная голова моего первого мужа Аскольда.
«А девочка созрела», пробормотала я. Асмодей был озадачен не меньше моего. Может в виски действительно был бутират?
Глава 1
Из-под моей руки только что вышел ошеломительный роман. Такой, при прочтении которого девочки всех возрастов подрываются с кресел и произносят вслух «Хочу также!».
Когда-то я продала душу дьяволу за этот талант. Именно ему, так как писать о мирских удовольствиях – удел искушённых. Тем более, если речь идёт о женщинах – крайне эмоциональных существах, чьё тело вырабатывает печной жар при нужном давлении на центры удовольствия.
«И жила она долго и счастливо»
Я устало потёрла переносицу и откинулась в кресле – эпистолярная сирена 21 века. Под пальцами ощущались холодные стеклянные грани: руки сами найдут бокал с выпивкой, когда сердцу надо.
Сегодня это был виски.
Благородный напиток павших в борьбе за трезвость. Вот, вам жидкая янтарная медаль. Закусите яблочком.
Отправляю восхваляющий тост собственному отражению и разворачиваюсь к окну вместе со стулом. Последняя неделя февраля, мать его… Будем.
За окном бушует серебристая мокрая метель, вполне привлекательная на расстоянии, а я сижу в одних трусах и распиваю горячительное в одиночестве. Спина неприятно липнет к экокоже, но эта жертва – вполне оправдана, когда возомнил себя молодым буржуа, презирающим революцию и одежду.
Долой народное вольнодумство! Долой штаны! Долой трезвость!
Голову пронзает важная мысль:
«На часах 3 ночи. Это не повод, чтобы отказывать себе в звонках!»
Пф, дорогуша, ты уже порядочно нажралась пока выдернула из себя эпилог.
И что? Маяться от бессонницы теперь?
Гудки
«Привет, Кот. У меня чудесные новости»
По ту сторону энтузиазм разделяют с большим сомнением и лёгким храпом
«Ли… Ты опять пьяная?!»
«Только если от успеха. И это – не алкоголь. Я пьяна от завершенности. Кот… Ты, что, уснул? Кот…»
Недовольное бормотание
«Мы можем обсудить твоего внутреннего гения утром?»
«Не а. Утром я буду мертвецки спать. На кону ещё половина бутылки, пустая квартира и одинокий стриптиз под радио «Для двоих» в разделе «приветы и поздравления»
Трагичный вздох. Слишком трагичный для пьяного перформанса.
«Ли – ты больная. Попробуй уже сделать хоть что-нибудь в светлое время суток. Я заеду к тебе в районе двух. Протрезвеешь и расскажешь про все, до чего докатилась твоя светлейшая из голов. Хорошо, родная?»
Удивительно, как много связных слов он может произнести в сонном состоянии. Мне бы так.
«Ну, ты и зануда. Никакой романтики и авантюризма. Молись, чтобы я воскресла утром и раскрыла врата обители»
«Доброй ночи, маленькая. Люблю тебя»
Я отключилась. Черт. Он всегда так говорит. Я всегда кладу трубку.
Столь глупое расточительство чувств не доведёт до добра. Особенно, безответно влюблённого.
Я давно завязала с подобной фигней – хватило четырёх лет постоянства, два года из которых – в браке. Собственно, новая рукопись была одновременно и финишным платочком, и стартовой отметкой переродившейся меня. Больше никаких штампов, ограничений и трезвых вечеров по выходным.
В какой-то степени, брак – синоним стагнации для талантливой женщины, сущность которой предпочитает путешествовать в одиночестве.
Вот, и изложила краткий тезис, полно отражающий суть произведения, которое уже через пару месяцев завалит полки магазинов в разделе «бестселлер».
Я снова потёрла переносицу и медленно побрела на кухню – последний бзик минималистов – встроенное хайтек нечто в котором невозможно пораниться или убиться об угол. Ну, разве что барная стойка вместо столешницы. Но и та – круглая.
Черт.
Даже спустя несколько лет мне все еще трудно здесь – с новыми квартирами всегда так. До того, как проснуться знаменитой, я научилась перемещаться по маленькой хрущевке с закрытыми глазами и радоваться тому, что на завтрак было что-то существеннее, чем ничего.
Ностальгический вздох, ударившийся о стены.
Если сейчас надумаю проделать трюк со слепотой – сдохну на первой четверти пути в слезах и блевотине. Не первый бокал виски давал знать о себе лёгким подташниванием, но констатировать превышение кондиции ещё рано. Мой обычный ритуал последние 8 месяцев. Именно столько минуло с момента развода.
В тот день я откупорила бутылку шампанского прямо напротив здания администрации. На автобусной остановке.
Глава 2
«Я думаю, что прожила достаточно бездарную жизнь. Как думаешь, как быстро подействуют 25 таблеток снотворного, если запить их виски!», сбиваясь, в десятый раз перечитываю я отправленное сообщение.
Массовая рассылка, почти как предновогодний спам, – отчаянная попытка привлечь внимание к давно залежавшемуся на полках товару. Примерно так себя чувствовала и я – покрывшейся пылью фоторамкой или, того хуже, потрескавшимся стеклянным шаром с водой и блестками. Никому не нужной красивой побрякушкой.
Зачем я сделала это?
Зачем разослала сообщения тем, кому этого не следовало делать? В моем-то семейном положении. Писать о попытке суицида своим бывшим возлюбленным в то время, как мой законный, пока еще, супруг где-то шатается.
Покрасневшие глаза чесались от сухости – больше плакать я не могла. Да и не хотела. Вместо этого, я поплотнее зарылась в простыни и обняла бутылку виски.
«Родная моя. Мы остались с тобой совсем одни. Как бы нам не свихнуться. Или не спиться»,
Не знаю, как долго я пролежала вот так – голая и пьяная, лелеющая утрату самой себя. Внезапно кто-то резко ударил по входной двери.
Потом еще раз. И еще.
Было одновременно страшно и интересно. И никакого чувства самосохранения.
С той стороны резко перестали ломиться, надавили на дверную ручку. А уже через пару мгновений в комнату влетел черный вихрь.
«Асмодей…», удивленно сиплю я, признав в стихийном бедствии своего старого друга.
Мужчина разворачивается лицом ко мне. Губы сжаты в плотную полосу, волосы всклокочены. Возможно, он примчался ко мне прямо из кровати....
«Лиля!», с облегчением выдыхает Асмодей, «Как хорошо, что ты не спишь…»
«А с чего бы мне спать? Я не хочу»
Мужчина пытается поднять меня с кровати.
«Что ты делаешь?», пытаюсь говорить максимально связано, «Положи меня на место»
Он на секунду отстраняется.
Я затравленно и неверяще пытаюсь понять, что имеет он имеет ввиду. Таблетки?
Ой… точно.
