— Давайте поторопимся, — сказала она.

Оставаться здесь дольше, чем необходимо, и так никому не хотелось. Лес просто так не затихает, а звери без причины не таятся. Так что Тата и Татье ловко взвалили концы палки себе на плечи и полезли вверх по склону, а Финвэ шел в пяти шагах впереди, разведывая путь. Он первым выбрался наверх и первым увидел, какая напасть грядет.

С севера, из болот и непроходимых чащоб наползал туман, серый, холодный, липкий, от одного прикосновения которого по хребту бежала противная дрожь. Он клубился, тянулся длинными языками, обвивался вокруг древесных стволов. Плохой туман, недобрый, в нем заплутавшие путники теряются навсегда, а на смену привычным зверям приходят совсем иные создания, могучие и злобные. В такую пору чудовища выползают из нор, выходят из глухих чащоб, чтобы сделать квенди своей добычей. Финвэ уже встречал такой — но в хижине, у очага, где живой жаркий огонь разгонял серую муть. Случалось ему в такой час и покидать дом, но никогда он не уходил так далеко.

Финвэ предупредил родителей, но те уже и сами все видели, ведь туман потянулся и по дну оврага и густел с каждым мгновением. Тата и Татье заспешили наверх, но когда они выбрались, то оказались уже в непроницаемом сером облаке, где едва можно разглядеть пальцы вытянутой руки.

— Мы бросим оленя? — спросил Финвэ, озираясь по сторонам. Он очень боялся потерять родителей из вида.

— Нет, — отозвался Тата. — Мы не сможем идти быстро, что с добычей, что без нее. И он поможет мне и Татье не потеряться. А ты возьми, — он протянул руку и сунул Финвэ конец веревки. — Привяжи к поясу и иди сбоку от меня.

Финвэ так и поступил, закрепил веревку и поравнялся с отцом, для верности решив не отходить от него больше чем на два шага. И так все трое двинулись назад, стараясь держаться нужного направления и высматривать по пути хоть какие-то приметы. Но туман неумолимо сгущался, и не заплутать в нем становилось так же трудно, как что-то разглядеть, опустив голову в молоко. Сырой и промозглый, он забирался стылым неуютным холодом под одежду, заставляя сжиматься и ежиться. Мех на шкурах промок, стал тяжелым и неудобным. В тумане тонули все звуки и запахи, и Тата уже просто шел куда-то, вроде бы назад, но и направление определить не получалось. Если бы ноги не стояли на земле, квенди и вовсе потеряли бы верх и низ.

Финвэ оставалось только полагаться на отца и мать, на их чутье и опыт, ведь сам он перестал понимать, куда идти, почти сразу. И теперь привязанная к поясу веревка стала единственным, что не давало ему потеряться и пропасть. Он старался не думать, что будет, если на них сейчас выскочит голодная тварь. Как отбиться, если ничего не видишь?

Время тянулось мучительно медленно, и только количеством шагов кое-как получалось его измерить. Финвэ насчитал примерно полторы тысячи. И тогда нечто новое и пугающее нарушило тишину. Где-то в лесу слышалась мерная, тяжелая поступь, будто шла лошадь, только намного крупнее и тяжелее обычной. Не понять — далеко или близко, впереди или позади. Звуки искажались, а земля под копытами невидимого коня гудела и стенала, будто от боли. Финвэ зажал себе рот, чтобы не взвизгнуть от страха. Он слышал страшные сказки о том, кто это. Шепотом, словно боясь призвать на свои головы беду, говорили квенди о Черном Всаднике — существе, которое лишь немногие видели и о котором еще меньше живущих способны рассказать. Скачет черная фигура на черном коне, и ужас бежит впереди нее, и не поразить Всадника никаким оружием, и не боится он ни огня, ни колдовской песни. Одних Всадник убивает огромным черным копьем, других же забирает с собой в неведомые земли далеко на севере, и никто из тех несчастных более не возвращается.

Не сговариваясь, Тата и Татье бесшумно опустили оленя на землю. Теперь уж было не до добычи — лишь бы живыми уйти. А затем Тата несильно потянул веревку, увлекая перепуганного сына за собой.

— Не бойся, милый, — прошептала Татье в самое ухо Финвэ. — Просто иди, и все будет хорошо.

Она сама не очень-то верила в правдивость собственных слов, но от ее голоса Финвэ стало немного спокойнее.

А Всадник скакал где-то в тумане, и под копытами его коня все так же стонала земля. Не понять было, отдаляются от него квенди или, наоборот, приближаются, а может, он, издеваясь над ними, движется по кругу, словно уверенный в себе хищник вокруг раненой добычи. Крепко держа копье, Тата шагал вперед, остальные следовали за ним. Если он и боялся, то не показывал страха, и его стойкость передавалась Финвэ. И как бы ни хотелось ему закричать и убежать прочь, как можно дальше, надеясь, что самое жуткое из чудовищ за ним не угонится, он этого не делал. Если кто и мог защитить его, то родители.

И так они прошли еще тысячу шагов, пока не достигли небольшой поляны, заросшую высокой травой и редкими кустами бересклета. Туман здесь немного рассеялся, так что видно было до другого края поляны. Да только от того, что открылось взору, Финвэ остолбенел от ужаса, даже отчаянный вопль застыл у него в горле, так и не выйдя наружу.

На середине пустого пространства квенди поджидал сам Черный Всадник. И он не был страшен — нет, он был воплощением чистого кошмара. Конь его был втрое больше, чем любая дикая лошадь, полностью черный, будто сделанный не из мяса и костей, а из тени и мрака, и туман клубился у его копыт. Его огромные красные глаза горели злобным огнем, а из пасти, казалось, сейчас выглянут волчьи клыки вместо лошадиных зубов. Морду коня оплетали ремни, на них тускло блестели накладки не из кости, не из камня, а из какого-то неведомого материала. Но еще страшнее был сам Всадник. Тоже намного выше любого квендо, он был весь одет в такой же неизвестный черный материал, облегающий его огромное тело, словно хорошо подогнанная шкура. Голову его покрывал глубокий черный капюшон, под ним виднелась только чернота. Но хотя у Всадника и не было лица, его взгляд чувствовался явственно. И взгляд этот словно обдирал до костей, выворачивал наизнанку саму душу, обжигал яростным огнем и пронзал смертельным холодом. А в руке у него было длинное черное же копье, такое, какое вряд ли может поднять квендо, с очень острым, хищно поблескивающим наконечником, и сейчас Всадник занес оружие для удара.

Копье выпало из ослабевших пальцев Финвэ, и он мешком осел на траву, не в силах даже бежать. Сердце в груди замерло, а потом выдало бешеную дробь, руки и ноги похолодели и стали будто ватные.

— Хватай Финвэ и беги! — прокричал Тата.

Он опомнился первым и бросился на Черного Всадника. Подскочив, Тата метнул копье, метя прямо ему в голову, и даже попал. Но кость только глухо стукнула обо что-то твердое и раскололась. Но Тата не отступил и потянулся за висевшей на поясе дубинкой. Он даже выхватил ее, но больше ничего не смог сделать. Неторопливо, будто и впрямь насмехаясь, Всадник нацелил свое оружие на Тату и ударил. Его копье метнулось вперед резко, как молния, и пронзило грудь квендо. Тот, насаженный на оружие, как на вертел, умер почти мгновенно, и Всадник просто стряхнул его тело на землю, словно прилипшую грязь.

Финвэ смотрел на это во все глаза и не мог отвернуться или сделать что-нибудь еще. Тем временем Татье схватила его за плечи и поволокла прочь, словно тушу. Но поздно! Не успела она преодолеть и нескольких шагов, как чудовище обратило на нее внимание.

— Беги, Финвэ, спасайся! — отчаянно вскричала Татье и просто толкнула сына от себя так, что тот упал на землю.

Но и теперь Финвэ все видел, хотя отдал бы что угодно, чтобы сейчас ослепнуть или вовсе умереть. Татье подняла свой топорик и угрожающе взмахнула им, чтобы Всадник напал на нее и не навредил ее сыну. И тот тронул коня и проехал дальше.

Всадник протянул руку, и Татье изо всех сил рубанула по ней, но он даже не стал защищаться. Каменный топор раскололся и сломался так же, как костяное копье, оставив в руках Татье лишь обломок топорища. А после этого чудовище наклонилось, и схватило мать Финвэ свободной рукой за шею, и подняло на коня. Та отчаянно отбивалась и хрипела, но вскоре затихла в страшной хватке. И тогда Всадник просто развернулся и ускакал куда-то в лес.