– Филипп – Аррибе: Хайре! Царь Македонии приветствует царя Эпира!

Царь махнул рукой, прервав советника:

– Приветы и пожелания пропусти. Не так важно.

Каллипп согласно кивнул, продолжил почти с середины свитка:

– Царь Арриба, ты ведёшь род свой от Ахилла, героя войны с троянцами. Мой род исходит от Геракла, сына Зевса. Поэтому боги Олимпа покровительствуют нашим царствам. Лучезарный Аполлон щедро посылает свет и тепло земле Эпирской, равноценно, как и земле Македонской. Поля, сады и пастбища эпирян и македонян дают богатые урожаи, а домашний скот – хорошие приплоды. Наши горы богаты строительным камнем, корабельным лесом и полезными рудами.

Каллипп остановился и посмотрел на царя. Арриба, склонив голову набок и прикрыв глаза, слушал со вниманием. Слова царя Филиппа, видимо, доставляли ему огромное удовольствие. Советник продолжил чтение:

– Я говорю о достатке народов Эпира и Македонии, благополучии наших царств. У тебя, царь Арриба, и у меня, в сокровищницах есть золото и серебро. И всё-таки у меня нет драгоценности, которая есть у тебя, царь Арриба – я говорю о Миртале, дочери Неоптолема, твоей племяннице, которая живёт под твоей заботливой опекой. Вот почему я прошу у тебя Мирталу себе в супруги.

У Каллиппа перехватило дыхание. Царь счастливо улыбнулся, он был рад видеть своего советника в таком состоянии.

– Читай, читай дальше! Чего медлишь?

Советник справился с удивлением, продолжил читать послание:

– Если ты отдашь Мирталу мне в супруги, Македония и Эпир объединятся в дружественном союзе, и тогда ни один враг не осмелится притязать на наши земли. Потому что я буду другом тебе, ты – другом мне. Когда Миртала родит сына, он станет наследником македонского престола. Да сохранишь ты здоровье своё на многие годы, и пусть покровительствуют тебе боги Олимпа, сопутствует удача в твоих делах! Будь здоров, Арриба, царь Эпира.

Каллипп поднял глаза на царя. Арриба, посерьезнев, деловито спросил:

– Каллипп, тебе придётся хорошо подумать, прежде чем ответить на мой вопрос: отдавать ли мне любимую племянницу за этого варвара.

– Мой царь, я готов сразу сказать, что от твоего решения зависит не только судьба Мирталы, но ещё Эпирского царства.

– Ты прав, Каллипп, – сдержанно согласился Арриба.

– Тогда, царь, прояви терпение и выслушай мою правду.

– Всегда ценил тебя, Каллипп, за это качество! Говори!

Старый советник начал осторожно, взвешивая каждое слово:

– Я осмелюсь сказать тебе, царь, что лучшего мужа для твоей племянницы не найти.

Арриба не сдержался, вознегодовал не на шутку:

– Вздор! Миртала из рода Ахилла, она достойна лучшего мужа, чем малоизвестный дикарь Филипп! Её браком должен возвыситься Эпир, а здесь вся Греция будет смеяться надо мной – Арриба выбрал варвара в мужья племяннице!

Советник смиренно откашлялся.

– Позволь объясниться, царь!

Приняв молчание Аррибы за разрешение, продолжил:

– Миртала становится взрослой, строптивой женщиной. Скоро с ней будет трудно управиться. Женщина иногда превращается в неукротимую фурию – а она склонна к этому своими непредсказуемыми действиями. Стоит вспомнить её увлечение вакхическими обрядами.

Каллипп, заметив, что царь слушает со вниманием, продолжил смелее:

– А Филипп, женившись на Миртале, не потерпит её строптивости, быстро обуздает её гонор. К тому же, когда она родит ему наследника, забудет про отчий дом. В таком случае чего тебе желать лучшего, царь? Я думаю, чем скорее ты отдалишь Мирталу от двора, тем будет лучше для тебя и Эпира.

Арриба задумчиво покачал головой, в итоге, видимо, соглашаясь. Это вдохновило Каллиппа:

– Но я посмею предположить, – сказал он, – что Миртала не захочет расставаться с младшим братом, Александром. Она его любит, заменив умершую мать. Царь, отправь Александра с ней, и в Эпире надолго воцарится покой. Зачем твоему сыну Эакиду нужен соперник на эпирском престоле?

Лицо Аррибы исказила кривая гримаса, это Каллипп успел заметить. Царю явно не понравился намёк, но он сдержался, поскольку хотел узнать дальнейший ход мыслей советника.

– Я слушаю тебя, Каллипп. Продолжай убеждать меня о пользе брака Мирталы с Филиппом.

– Мой царь, выскажу ещё довод. Эпиру следует опасаться не Фив и не Афин, а Македонии. Я давно слежу за действиями молодого царя Филиппа. Намерения его могут быть опасными для всей Греции, как и для Эпира. При воцарении он обещал своему народу вернуть македонские земли, утерянные прежними царями. А это прежде всего война с соседями. Выходит, с Эпиром тоже. А если Македония становится другом Эпира, такой союз тебе выгоден, тогда Иллирия и Фракия не предпримут военных действий против эпирян. Не осмелятся.

Каллипп выжидающе посмотрел на Аррибу.

– Тебя слушать, все враги испугаются, если Эпир и Македония объединятся в союзе.

– Да, мой царь, я осмелюсь подтвердить свои слова. Эпиру будет лучше видеть в македонском царе плохого друга, чем хорошего врага. Но если откажешь Филиппу, получишь верного врага. Согласишься – брак с твоей племянницей тебе обернётся огромной выгодой.

Каллипп умолк, вытащил из-за пазухи платок, пережидая, вытер вспотевшее лицо и лысину. Арриба спросил его:

– А как поступит Персия с Македонией, если решится напасть на Грецию? Персы не такие, чтобы устрашиться Филиппа?

– Ты мудр, мой царь. Эпир обязательно окажется на их пути, если персидские цари надумают пойти на греческие города. Но Македония может помешать их планам, потому что будет стоять на их пути. Нет, Эпиру лучше иметь Филиппа союзником.

Арриба хрустнул пальцами рук, это означало, что он устал. Советник предусмотрительно умолк. Наступила тишина. Где-то на хозяйственном дворе прокукарекал ранний петух. Неожиданно Арриба встал и подошёл к десертному столику, который только что занесли слуги: во дворце знали привычку царя трапезничать по ночам. На широком блюде из кованой бронзы источали запахи жареные дрозды. Хлебная лепёшка с кусками сыра, листья зелени. Ваза с фруктами и бисквитами, которые Арриба любил поглощать сколь угодно… В деревенском кувшине, орке, красное вино, густое и терпкое; оно немного горчило, но Арриба знал, что необыкновенный привкус передавался от кистей вяленого винограда во время брожения сусла.

Царь с завидным аппетитом утолял внезапно распалившийся голод, словно не так давно хорошо поужинал. Каллипп терпеливо пережидал неожиданную трапезу, он знал, что царь не имел привычки разделять с кем-либо стол. При этом царь старался не вспоминать слова придворного лекаря о том, что ночная еда сильно утомляет желудок и мешает сну. И Гиппократ говорил: «Кто ест много на ночь, того ожидают неизлечимые болезни». Насытившись, царь сунул головку чеснока в тмин, смешанный с солью и какой-то зеленью, целиком съел. После выпил подряд два кубка-канфара вина.

Советник, переминаясь с ноги на ногу, терпеливо ожидал, когда царь отпустит его. Но Арриба, перейдя опять на тронос, пожелал слушать дальше.

– Послушай, Каллипп, – сказал он умиротворённым голосом, – я хочу узнать о Филиппе столько, сколько ты знаешь о нём.

– Да, мой царь, я готов! – покорно согласился советник.

Царь наконец обратил внимание, что Каллипп всё это время стоял перед ним, хотя для подобных встреч строгих правил не существовало. Он вяло махнул рукой, указав на стул у стены. Подождал, пока советник присел, и стал с облегчением потирать увечную ногу.

Каллиппу было что рассказать о Филиппе. Он собирал сведения о нём и Македонии с того момента, когда младший сын царя Аминты затеял смертельную возню с кандидатами на престол. Сведения добывались по разным каналам – от разговоров с торговцами и путешественниками, при встречах с паломниками и наёмными воинами, служившими в войске македонских царей. Советник откашлялся, отметив про себя, что неплохо бы промочить горло хорошим глотком вина. Но царь, увы, не предложит ему.

– Филипп не варвар, как говорят в Греции. Его род действительно происходит от потомков Геракла, которые когда-то были царями на Пелопоннесе.