Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Теперь ничто не сдерживало его действий в отношении расширения македонского влияния во Фракии. Он брал то, что желал. Вырвал «из-под афинян» Пидну, продемонстрировав пренебрежение ранее достигнутым договорённостям. Поссорившись наконец с Афинами, Филипп заключил важный во всех отношениях военный союз с Олинфом, за что предоставил олинфянам право обладания портовым городом Анфем. Македонии открывалась дорога за пограничную реку Стримон с необозримыми фракийскими просторами. Туда, где находилась легендарная гора Пангей (совр. Пилаф-Тепе), откуда в кладовые Филиппа потекут золотые и серебряные реки. А он знает, как распорядиться таким богатством!

Ночная беседа

Усталый, но довольный результатами смотра войска, Филипп появился в лагере только к ночи. Разоблачился в палатке и подставил пыльное лицо под струю прохладной воды из кувшина, принесённого слугой. А когда тот налил в большой медный таз почти что кипятка из другого кувшина, присел на кровать и с наслаждением опустил в таз уставшие ноги. Так советовал лекарь.

Сегодня Филипп получил ещё одно послание от Антипатра. Верный друг настаивал на его скорейшем прибытии в Пеллу. Не только ради свадьбы – скопилась масса неразрешённых государственных проблем, с которыми Антипатр не мог справиться без участия царя. Филипп ещё раз перечитал письмо. Задумался. Нет, возвращаться в Македонию не было никакого резона – Фракия не отпускала.

Слуга принёс поднос с ужином, без кулинарных излишеств: кусок жареной свинины, приправленной пряностями. Вино из деревенского кувшина добавило телу приятного состояния. И хотя горячая вода в тазу взбодрила его, усталость всё равно давала о себе знать. Хорошо, если никто его не потревожит. Никого не хотелось видеть.

Но в одиночку трапезничать царь не любил. Решил пригласить Хабрия. С ним не будет скучно… Да, нужно позвать Хабрия!

Когда старый советник пришёл, Филипп заметил по его лицу, что тот рад неожиданному вызову. Хабрий любил посещать царя, когда тот не был занят важными делами. В такие моменты советник мог проявить себя с лучшей стороны. Имея в виду столь поздний час, сегодня он уже не надеялся на встречу.

Царь предложил ему раскладной стул, показал на блюдо, стоящее на низком походном столике.

– Бери чашу, Хабрий, наливай и пей. Ужин мы с тобой сегодня заслужили.

Филипп подыгрывал старику, располагая его к откровенному разговору. Боевых заслуг у Хабрия не было, но незримая тень мудреца витала над большими и малыми победами македонского царя. Филипп об этом помнил.

Советник с удовольствием принял приглашение, взял свободную керамическую чашу. Налил вина доверху, выпил неторопливо, до дна, будто утолял обычную жажду.

– Теперь поешь мяса. – Филипп явно угощал Хабрия, что было не совсем привычно в отношении придворного. Но таков был Филипп в общении с верными ему людьми. Откинувшись на стуле, он выждал, когда Хабрий дожуёт, затем сказал:

– Хабрий, я рад тебя видеть! Мне захотелось поговорить с тобой вот о чём. – Царь говорил медленно, подбирая каждое слово. – Если не возражаешь, я буду тебя спрашивать о философских предметах. Не возражаешь?

Хабрий кивнул головой.

– Тогда ответь на, казалось бы, простой вопрос: что есть народ для царя?

– Мой царь, люди в Македонии и есть твой народ. Народ можно увидеть даже там, где его нет, а можно не замечать вообще. К примеру, царская колесница. Она состоит из спиц, колес и прочих простых предметов. Если колесницу разобрать по частям – не будет колесницы. Части колесницы и есть твой народ. Поэтому царю должно быть не безразлично, как живёт его народ, все действия царя должны быть направлены на улучшение состояния жизни своего народа. Прости меня, царь, но это так должно быть.

– Я согласен с тобой, что без народа не будет страны. Но не забывай, что народ есть низкая подставка для ног, которая нужна царю, сидящему на троне. Этот же народ является основой для знатных и богатых, следовательно, низкое есть основание для высокого. Я правильно рассуждаю, мой Хабрий?

– Правильней не бывает, царь! Пусть будет так, как ты сказал – откровенно и с пользой для нас обоих.

Филипп, довольный собой, снова налил вина – на этот раз себе и Хабрию. Когда испил чашу, продолжил:

– Слава Зевсу, с народом мы разобрались. А что говорят философы о хороших и плохих царях? – Филипп прищурил глаз, вызывая советника на откровенный разговор, допустимый только между близкими друзьями. – Говори, что думаешь, Хабрий, я сегодня добрый!

– Лучший правитель, я знаю, тот, кто правит естественно.

– Что значит твоё – править естественно? – удивился Филипп.

– Это когда правитель сидит на престоле, а народ даже не знает его в лицо, но знает, что он всё равно есть. Такому правителю народ может довериться. Кто самый лучший правитель? Кто вдумчив и сдержан в словах, совершая государственные дела. Правители делают большую ошибку, когда желают, чтобы народ их любил. В проявлении народной любви они видят своё предназначение, стараясь, чтобы эта любовь никогда не проходила. От таких правителей не следует ожидать ничего хорошего, о них быстро забывают, когда на смену приходит другой.

– Вот здесь я не согласен с тобой! – возмутился Филипп. – Народ должен бояться своего правителя, бояться и уважать.

– Да, есть правители, которых народ боится, но это очень плохо для государства. Но ещё хуже, когда народ презирает своего правителя.

– А меня к каким правителям ты причисляешь? – Филипп выжидающе заглянул в глаза Хабрия, хотя догадывался, каков будет ответ.

– Ты только начинаешь, мой царь – тебе выбирать, каким ты покажешься своему народу! – уклончиво ответил Хабрий.

Филипп не стал настаивать, но задал ещё вопрос:

– А война, на пользу война народу?

– Македонии война полезна, если принять во внимание, сколько страданий принесли ей враги. Но помни, царь, кто покоряет другие народы, накликает беду на свой народ, ибо униженные и покорённые находят в себе силы возрождаться. Пример тому – Македония, которая при твоём царствовании воспрянула духом.

– Ты прав, Хабрий. Война ставит всё на свои места – она определяет, за кем сейчас сила, а кто слаб.

– Воюй, царь, с врагами Македонии и побеждай их, но беда в том, что можно провоевать всю жизнь. Правитель, начавший войну, должен знать конечную цель. Потому что там, где ступит нога воина, будут расти лишь терновник и колючки. После войн наступают голодные годы. Когда в стране долгий мир, домашний скот унавоживает землю, и пахарь собирает хороший урожай. Когда страна воюет со страной, боевые кони противоборствующих сторон пасутся на хлебных полях, фруктовые деревья вырубаются на костры воинам, а города и поселения обезлюдевают. От насилия происходят только несчастья, благополучие же создается уважением, а не насилием…

– Постой! – Филипп подскочил со стула. – Выходит, я не должен воевать?

– Я не говорил этого. Но если хочешь слыть мудрым правителем, старайся споры уладить миром, а во время мира стремись этот мир продлить как можно дольше. Если спор с противником можно завершить миром, предпочитай уступчивость в переговорах, не притязай на лишнее, что тебе не принадлежало никогда, и не будь воинственным ни в разговорах, ни в действиях. Но на войне, когда других решений принять тебе уже не приходится, становись непоколебимым ради своей благородной цели, когда к этому тебя вынуждают государственные обстоятельства…

Филипп согласно закивал головой; расправил широкие плечи, показавшиеся Хабрию необъятными, словно немедленно собирался сразиться с врагом. Было заметно, что слова Хабрия падали на благодатную почву: Филипп добрел лицом и стал более походить на прилежного ученика, слушающего с обожанием мудрого наставника. Да, собственно, так оно и было, потому что Филипп с юности любил учиться мудрости жизни, а Хабрий возрастом и жизненным опытом как раз подходил для этой роли. Но теперь, ободрённый вниманием и почтением царя, Хабрий в рассуждениях пошёл ещё дальше:

17
{"b":"675338","o":1}