Мария, надо сказать, слегка даже испугалась. Думала, заболела тетка. Жила она одна, мало ли что. Но дело оказалось совсем в другом. У Веры к племяннице был серьезный разговор. После обязательного застолья начала без предисловий:

– Мне, Машка, уже пятьдесят. И, я тебе скажу, не дело быть без детей. Я-то и без мужа, а вам с Петькой надо!

– Теть Вер, ну ты что! Ну ты же знаешь, мы не можем… – У Маши даже слезы выступили на глазах.

– Знаю, – продолжила Вера, – потому и говорю. Сами-то, вижу, не догадываетесь или боитесь. Взять ребенка вам надо. Усыновить. Сколько их, брошенных… Выберете похожего. Воспитаете хорошим человеком. А стареть, не вырастив молодого поколения себе на смену, нехорошо это.

– Ох, теть Вер!

– Да ты не охай, ты подумай.

– Хорошо.

Домой Маша вернулась в задумчивости. Почему-то боялась завести разговор с Петей. Но он сам подошел, обнял да и выспросил все. Поплакали вместе. Решение приняли – ребенка взять. Маше больше хотелось девочку, а Пете хотелось, чтобы Маша была счастлива.

Через несколько месяцев поехали к тете Вере в Ленинград. Думали, что будет правильно, если ребенок будет не из местного детдома. Чтобы слухов меньше ходило. Понятно, что от людей правду не утаишь, но так хоть не будут знать, откуда и по какой причине привезли. Все-таки хорошо, когда тайна усыновления хоть частично остается тайной.

Тетя Вера подключила свои связи и к приезду родственников хорошо подготовилась. В детском доме Машу с Петей уже ждали. Выбрали им хорошую девочку.

Перед встречей с будущей дочкой Маша волновалась. Не спала ночь, ворочалась с боку на бок. Переживала, как воспримет ее девочка, как воспримет девочку сама Маша, проснется ли материнский инстинкт сразу? Или позже? А вдруг совсем никогда? А как Петя? Понравится ли ему девочка, полюбит ли он ее? А вдруг он тайно хочет сына, но согласился на дочь ради жены? Как вообще повлияет ребенок на семью? Петя с Машей уже столько лет живут вдвоем, и неплохо живут, душа в душу, понимают друг друга не то что с полуслова, с одного взгляда.

Под утро, почувствовав, как заворочался от ее беспокойных метаний по кровати Петр, Маша встала и тихонько ушла на кухню. Налила себе чаю. Там ее и застала через полчаса тетя Вера. Ей тоже не спалось. Еще бы, к такому серьезному шагу подтолкнула племянницу с мужем! Может, не надо было, сами бы разобрались? Ай, да чего уж теперь! Вера зашла на кухню и молча обняла Машу. Так сидели недолго. Почувствовав, видимо, что в кровати без жены стало пусто и холодно, Петя тоже пришел в кухню. Мгновенно оценил обстановку.

– Чего раскисли, девчонки? Все будет хорошо!

Он так уверенно это сказал, что и у Маши, и у Веры сразу отлегло от сердца. Конечно, все будет хорошо!

Заведующая в сопровождении молоденькой нянечки встретила Веру, Машу и Петра в холле. Душевно поздоровалась, а смотрела испытующе. Мол, кто такие и с чем пожаловали? Сразу, без вводной экскурсии, повела к ребенку. Нянечка семенила следом. По дороге заведующая деловито рассказывала:

– Девочка хорошая, Анечка, 11 месяцев, здоровая, улыбается, сидит уверенно. Не говорит пока. Но у нас тут, сами понимаете, нет возможности подолгу каждого малыша учить индивидуально. Но мы стараемся. Анечка развитая, взгляд умный, она у вас быстро заговорит!

– Ладно, ладно, мы научим, – ответила Маша лишь бы что-то сказать и прервать, наконец, демонстрационный монолог. Все-таки она волновалась, хотелось помолчать.

Дальше шли в тишине.

До поворота в конце длинного коридора оставалась пара шагов, когда небрежно покрашенная толстым слоем белой краски дверь со следами от оторванной таблички с громким скрипом отворилась, и на пороге появилась худенькая беленькая девочка. Взрослые остановились. Девочка посмотрела прямо в глаза Маше и четко произнесла:

– Мама!

Маша едва слышно ответила:

– Доченька…

Заведующая строго посмотрела на девочку, потом на Машу.

– Нет-нет, что вы, это не она! Эта уже большая, два года скоро будет. Оля, отведи ребенка в группу, – обратилась она к нянечке и снова повернулась к Маше: – Пойдемте! – и мягко подтолкнула ее в спину.

Но Маша не двигалась с места. Все смотрели на нее вопросительно, и только Петя, как ей казалось, с пониманием.

– Я уже пришла, – сказала Маша, – вот моя дочка.

Она шагнула к девочке, присела на корточки и обняла ее.

Напрасно заведующая уговаривала, приводила доводы. Мол, девочка большая уже и сама может запомнить, что до встречи с родителями в другом месте жила, и соседи заметят. И не очень-то похожа на Машу с Петей. Но нет, Машу ничто не могло переубедить. Обнимая хрупкое тельце, она почувствовала, что ее в один миг покинули все страхи и сомнения, осталась лишь безграничная уверенность – она все делает правильно.

Муж сразу и полностью поддержал Машу. Тетя Вера тоже, правда, осторожно удостоверилась, окончательное ли решение приняла Маша, не передумает ли, не пожалеет ли. Маша была тверда в своем намерении. Так что процесс удочерения запустили. В конце шестидесятых процедура эта была значительно проще, чем сейчас, так что ждать пришлось не слишком долго.

Наконец маленькая Полинка с родителями впервые приехала домой. Маша с Петей опасались, что после детдомовской среды девочке понадобится много времени, чтобы освоиться на новом месте и не бояться, но они ошиблись. Малышка была игривой и любопытной и быстро привыкла. Семья жила в своем доме, держали скотину. Девочка познакомилась со всеми зверями, залезала и в хлев, и в собачью будку, Маша только и успевала ее доставать из разных уголков дома и двора. Озорная росла девчонка.

Конечно, в тот день, когда Полинка обнаружила, что ее удочерили, Маша не открыла ей всех подробностей. Это она сделала много лет спустя, когда Полина была уже совсем взрослой, выросла, выучилась, вышла замуж и родила детей. А в тот далекий весенний день, утешая плачущую дочку-подростка, Маша рассказала ей только самое главное – как она стала мамой в ту секунду, когда впервые обняла маленькую девочку в коридоре детдома.

Конечно, Полину новость поначалу пришибла.

Но она со временем приняла ее как факт. Еще сильнее стала любить и уважать родителей, давших ей столько любви, сблизилась с тетей Верой, сыгравшей роль доброй феи в ее судьбе. Не очень простой судьбе, надо сказать.

Не миновали и болезни, и сложности с работой, и безденежье.

Но Полина не унывает и точно знает, что жизнь в любой момент может приподнести подарок.

Не каждые кровные родственники так дружно живут, так радуются друг другу, как радовались Полина с родителями. К сожалению, Маши и Петра больше нет, но в их доме живут их внуки.

Бабушка с дедушкой успели понянчиться с ними. На старости лет сбылась их мечта о доме, полном детей. Люди, не знающие о семейной тайне, говорили, что они похожи. И знаете что? Внуки действительно похожи на Петра и Машу. Впрочем, Полина не удивляется. Она уверена, что это не просто совпадение, а закономерный результат любви, которой хватило на всех.

– Это что, наш дом? Прямо наш, совсем наш?

Сашка гордился собой, гордился домом, гордился тем, что выдержал и не раскрыл жене тайну раньше времени. Двухэтажный, светлый, с террасой и камином, с кусочком земли под сад – если уж и быть счастливыми, то именно в таком доме.

– Но есть проблема, – серьезно сказал он. – Здесь не одна детская, а две. Надо с этим что-то делать.

У Юли щеки загорелись.

– Я не буду, не буду больше беременеть. Не буду. Я не смогу еще раз!

Путь к беременности длился три года. Гормональные препараты превратили изящную фею в тумбу, но сделали свое дело: Юля наконец забеременела. Сказать, что она пережила токсикоз – ничего не сказать. Это была третья мировая война. Юля выстояла и одержала победу. Кульминационная битва длилась почти сутки. На свет появился Георгий Александрович.