Бархатистый, обволакивающий голос Амрита, его теплая расслабляющая энергия заставили поволноваться Наташу. Она была очарована этим мужчиной, его обходительные манеры, приятный акцент, вкупе с правильными чертами лица и телосложения ей импонировали.

Наталья стояла в душе после тренировки, теплые струи воды лились сплошным потоком по ее телу, она, задумчиво намылив пластиковую губку, пыталась сообразить: а что это было там, в зале. Что-то для нее непонятное, но приятно возбуждающее, рождающее разные интересные картинки и мечтания.

– Ирка, – обратилась она к соседке в другом душевом отсеке, – а кто это ко мне подходил на занятиях?

За шумом текущей воды соседка ничего не услышала, и Наташе пришлось заглянуть за перегородку и еще раз повторить ей вопрос.

– А-а-а, это директор Центра Амрит. Он индус и ва-аще интересный мущщина, денежный, – цокнула языком Ирка, намыливая свою шикарную грудь. – Наверно и «Камасутру» знает. А чо, Наташка, – давай, закадри его, такие мужики на дороге не валяются.

– Да ладно, Ирка, перестань, я просто так спросила, – начала отнекиваться Наташа.

– Ну-ну, Наташка, видала я, как ты на него смотрела, расскажи это кому другому. Бери его за рога, он вроде холост. По крайней мере, я его ни разу с женщиной не видела, может – голубой, – захихикала Ирка.

– Да иди ты, со своими советами, сама соображу, что мне делать, – беззлобно отшила ее Наташка.

На следующее занятие Наталья пришла во всеоружии – наложен макияж, но в меру, надеты симпатичные лосины, топик, подчеркивающий и без того красивую грудь. Или, как говорят в армии – она была к бою готова!

Но он не появился, ни на этом, ни на следующем занятии, ни через неделю. Наталья ходила хмурая, жила в расстроенных чувствах, жизнь была не мила… А что еще оставалось делать? Только ждать, надеяться и верить. Она была даже обижена на него – как так, вроде бы дал надежду на развитие отношений, а сам? А сам – исчез без предупреждения… Разлюбил уже… Так быстро?! Подлый негодник. Вот ужо – встречу я его, да как дам отповедь, дабы неповадно было так поступать. И вообще стану недотрогой – пусть помучается, изменщик коварный. Так размышляла расстроенная Наталья и тайно ждала встречи, не признаваясь даже себе самой в этом.

Полторы недели спустя она стояла возле гардероба и снимала легкий плащик, надетый по случаю несвоевременного похолодания и вдруг за спиной услышала мужской голос, с легким иностранным акцентом сказавший:

– Наташа, это Вы?..

Вихрь мыслей пронесся в бедной голове девушки – дать отлуп? – или повернуться, улыбнуться и тоже дать отлуп?.. Но пока она думала, ее тело самопроизвольно повернулось к Амриту (это был он) и губы невольно сложились в приветливую улыбку, глаза заблестели, и приятное мягкое тепло окутало девушку – он! Он здесь – и это чертовски приятно…

– Да, это я, Вы не ошиблись. И да, в прошлый раз Вы не представились, нехорошо, нехорошо, – проворковала Наташа, погрозив Амриту изящным пальчиком.

Как ни был взбудоражен Амрит, он нашел в себе силы не выдать свою радость и скромно с полупоклоном представился:

– Амрит, Амрит Сингх, директор оздоровительного Центра Йоги. Вы наверно потеряли меня, Наташа? Я отсутствовал, был в отъезде по делам работы, – извините.

– Да что Вы, я занималась своими делами, не надо извиняться, никого я не теряла, – пробормотала девушка, подумав – попался, голубчик!

– И да, мне надо идти, скоро начнутся занятия, опаздывать нехорошо, – завершила разговор Наталья.

– Да, да, конечно. Но у меня к Вам вопрос – не могли бы Вы зайти ко мне после занятий, я буду ждать Вас. Спросите у тренера, он Вам подскажет, где меня найти. Желаю Вам хороших занятий. До встречи.

На том они и расстались.

Через медитацию постигается безграничное.

Познавший безграничное обретает счастье.

В малом счастья нет.

Упанишады

Был вечер субботы. Новорожденный Петенька – отрада семьи Сергея и Лиды Манохиных, был накормлен, одет в чистое и сладко посапывал в своей кроватке. Счастливая мама Лида в это время занималась прозаичным делом – считала количество чистых и сухих пеленок, распашонок, ну и оставшихся в живых подгузников. Пользованные кидала в стирку, сухие – гладила. Готовить молочные смеси было не надо – молочко было свое.

Ощутив за спиной привычный запах мужниного одеколона, Лида ощутила на правой груди горячую руку Сергея:

– Сережа, не балуй, рано еще, нельзя мне. Потерпи, милый, – Лида с улыбкой повернулась к Сергею и поцеловала мужа в раскрасневшуюся щеку.

– Лидочка, да я же … Все понимаю, люблю я тебя, вот так…, – вполголоса пробормотал Сергей.

– Я, это… картошечки пожарил, колбаски нарезал, салатик настругал, винца поставил – пойдем ужинать.

– Ну, пойдем, – молодая мама нагнулась над Петенькой, проверила подгузник – все было сухо, повернулась и пошла за мужем на кухню.

Свешников внутри младенца, нет, неправильно, душа Свешникова в это время была в смятении: что теперь делать, чего ждать, как поступать. Хотя, собственно, что он мог сделать в своем положении – ничего. Он не был хозяином положения и ему позарез нужен был контакт с Амритом, но был вечер субботы, а очередной «сеанс» связи мог состояться только завтра утром в период между четырьмя и пятью утра … по Москве – вдруг пришла ему мысль. А почему по Москве, т.е. московскому времени, Свешников не понял. Да и зачем ему это надо было понимать, если он никак не мог оценить временные рамки своего положения. Он мог только слышать, что говорят его родители… Родители?!! Как же так, Василий никак не мог свыкнуться с этим состоянием, ну не мог. Ведь в его представлении, с момента аварии до того, как он очнулся, прошло не более суток. Еще за день до того он сидел за рулем своего болида, участвовал в гонке, предвкушал встречу со Светкой и вот – на тебе, получите и распишитесь.

Ну, хорошо, он хотя бы осознает себя существующим, что не совсем уже плохо. А дальше то, что будет – ведь младенец вырастет, а куда денусь я,– думал Свешников, – исчезну?

А вот еще интересная ситуация – я вот нахожусь, (буду так называть свою душу одним местоимением – Я) в теле младенца. А могу ли я как то повлиять, будучи даже отсеченным от управления телом? Например, глаза открыть и закрыть, или там, покричать по-младенчески (хе-хе, вот это абсурд! Дожил! Хотя, нет… Не дожил, возродился (!) в другом теле.)

Хотя… Я же смог подмигнуть «своему папаньке» при выходе из роддома, когда он решил взглянуть на сыночка. Вот он удивился – в его глазах я увидел страх пополам с удивлением. Нет, не буду так больше проказничать, хотя… Чем черт не шутит, времени у меня много, надо же чем-то заняться.

В таких размышлениях Свешников провел незнамо сколько времени: на часы-то не посмотришь. И как только он дошел до воспоминаний о Светке – его опять охватила горечь и боль утраты, да настолько сильная, что слезы градом покатились по его младенческим красненьким щечкам, беззубый ротик разевался в младенческом крике. Он никак не мог остановиться, поскольку осознал невозможность возврата назад.

Счастливый отец на кухне выдохнул и опрокинул третью рюмашку беленькой, водочка побежала по пищеводу, загрела в желудке, вслед за ней последовал соленый огурчик и зеленый лучок – ему было хорошо. Лидия не пила, и увлечение мужа «зеленым змием» не поддерживала:

– Сережа, еще одну – и хватит. Не увлекайся.

– Да ладно, Лидочка, я же немножко выпил, – виновато взглянул на подругу жизни Сергей. И встретив молчание, подчинился:

– Не, не – я всё, еще одну и больше не буду, подчиняюсь.

Из комнаты донесся писк младенца – Лида быстро встала и ушла.

Следующие движения Сергея были быстрыми и отточенными, словно он тренировал их годами. А может быть, так оно и было.

Левая рука подняла стопку, правая – налила водки. Левая рука немедленно поднесла водку к ротовому отверстию и вылила ее туда, кадык дернулся и пропихнул жидкость дальше по назначению, одновременно с этим первая операция была повторена еще раз. Но на этот раз рюмка осталась на столе, а закуска с тарелки стала медленно перекочевывать в желудок. Взгляд обрел расфокусированность и некую мягкость. Сергею – захорошело.