А щегол… перевозчик, то есть, только рад был продемонстрировать свое превосходство перед клиентом. Незаменимость свою показать.

— Смазывать шестеренки государственной машины, приводя их в движение и заставляя крутиться в нужную сторону, — произнес он патетически, — это целое… искусство.

Еще и паузу театральную перед последним словом взял, не удержался!

— Надеюсь, понятно, — добавил он затем, — что отнекиваться, торговаться и качать права в таких вопросах — хуже для себя не придумаешь. При условии, конечно, если смазка у вас имеется только одного вида. Бумажная и приятно похрустывающая. И никакой лапы волосатой.

Леонид молча кивнул, соглашаясь. А перевозчик продолжил:

— Но и выдавать сразу на-гора максимальную сумму, с которой вы готовы расстаться, тоже неразумно. Потому что в этом случае в глазах… хм, вашего партнера вы будете, что здоровенный кусок мяса перед стаей собак. Или как голая баба, подброшенная в солдатскую казарму.

— Разорвут, — полушутливо полусерьезно предположил Кудряшов.

— Может, и нет… не до конца, — было ему ответом, — но рады точно не будете. Потому что аппетит приходит во время еды, и финансовый аппетит — не исключение. Если предложить слишком много, партнер сразу заподозрит: а чего это вы так легко швыряетесь деньгами? Не значит ли это, что у вас их немерено? А значит, можно получить с вас, дорогой Леонид, еще больше. Гораздо больше.

Леонид на это лишь вздохнул невесело. Тогда как собеседник его снова перешел на патетику, чуть ли не на пафос.

— У каждого своя цена, — изрек он, — и мои услуги помимо прочего в том и состоят, чтобы знать эту цену. А также понимать намеки… ну, момент тот поймать, когда пора коснуться финансовой стороны вопроса. И когда изначальную цену не грех бы… немного поднять. Как говорится… о, если правила соблюсти, о, если вовремя их нарушить, то можно море перейти, и гору на гору обрушить!

В их следующую встречу — перед самым отбытием в захваченный зомби город — деловой костюм перевозчика сменился на джинсы и толстую рубаху какого-то неприятного цвета. Что-то среднее между пыльной городской зеленью и «детской неожиданностью».

— Так задумано, — не преминул он объяснить, поймав недоуменный взгляд клиента и правильно поняв, что вызван он не чем-нибудь, а такой сменой имиджа. — Аналог стокгольмского синдрома. Партнер скорее пойдет навстречу, если заметит в нас с ним что-то общее. Сочувствием проникнется.

— Так не лучше ли было тоже в камуфляж обрядиться? — спросил Леонид, одевшийся именно таким образом. Прикупив некое подобие камуфляжной формы в ближайшем охотничьем магазине.

В плане маскировки толку от такой одежды в городских условиях, понятное дело, не было. Но, во-первых, маскироваться от зомби вообще-то вряд ли имело смысл. Что, если они, не столько зрительно добычу находят, сколько по звуку и запаху? Во-вторых, охотничья одежда все равно была полезна в силу прочности, практичности и минимальной маркости. Точнее, даже грязь на ней смотрелась органично и гармонично. Ну а, в-третьих, соваться в гнездилище зомбаков, как и в любое другое заведомо враждебное место, в одеянии цивильном и повседневном Кудряшов считал для себя не комильфо.

Ответ перевозчика его несколько удивил.

— Не лучше, — мягко, но безапелляционно отрезал он, — в случае с военными такое явное и примитивное подражание может их только раздражить. Вроде как передразниваю их. Пытаюсь примазаться к благородному ремеслу, не имея к тому ни малейшего основания. Ведь я пороху не нюхал, в армии даже срочку не служил. В отличие от вас, Леонид. Вы, смотрю, прямо на войну собрались.

Вид у Кудряшова и впрямь был воинственный. В охотничьем, но камуфляже, разгрузке, ботинках с высокой шнуровкой. За спиной рюкзак, на плече — винтовка ВСК-94, да плюс кобура с пистолетом на поясе.

— Так… слышал я, в городе зомби бродят, — сказал он неохотно. Разговор же на тему собственной принадлежности к военному сословию, как и его якобы благородства тем более не стал поддерживать.

— Может, зомби, — неопределенно произнес в ответ перевозчик, не соглашаясь с Леонидом, но и не споря, — а может, кто пострашнее.

А затем поспешил вернуться к более близкой для себя теме. С видом мальчишки, хвастающегося коллекцией игрушек.

— Так, о чем это я, — сказал он, — ах, да. Видите ли, тут тонкий намек нужен… ну, чтобы тех же военных к себе расположить. Например, знакомая… смутно знакомая расцветка одежды.

Только теперь до Кудряшова дошло, что именно ему напомнила рубашка перевозчика.

— И… это еще, — тот похлопал по борту джипа. Который, похоже, не просто так не блестел глянцем, а выглядел заляпанным, как иллюстрация к пословице «танки грязи не боятся».

— Так вы не просто машину забыли помыть, — сообразил Леонид.

— Не забыл, — перевозчик улыбнулся, — но специально набирал воды из луж и ее обливал. Чтобы опять-таки намекнуть служивым: перед ними не какой-нибудь гламурный драндулет, а боевой товарищ. Стойко делящий с хозяином тяготы… хм, какие-то тяготы.

На этом разговор был закончен. Леонид полез в багажное отделение, про себя еще зачем-то задавшись вопросом, отчего с ним этот ИП по профессии, знаток человеческих душ по необходимости, подобной мимикрией в первую их встречу не заморочился.

«Ах, да! — в итоге додумался Кудряшов. — Меня же не надо… смазывать-подмазывать. Сам к нему пришел и бабки предложил».

Уже у блокпоста, схоронившись в багажнике, он стал безмолвным и невидимым свидетелем демонстрации того «искусства», о котором в первую их встречу пафосно вещал перевозчик. Ничего не видел, зато слышал все прекрасно.

— Ку-у-уда едем?! — донесся до него голос грубый, строгий, едва ли не угрожающий.

Принадлежал он, не иначе, командиру поста.

— Написано же, въезд запрещен, — увещевал голос, — город закрыт. В связи с чрезвычайной, если непонятно, ситуацией. Вопросы?

— Так я ж, товарищ старший сержант… ненадолго, — в ответном подобострастном блеянии трудно было узнать уверенный голос хозяина джипа, — только забрать… кое-что нужное, и сразу назад. Одна нога здесь, другая там. Честно.

Возникла пауза на полминуты — когда командир блокпоста выжидал, а визави его, не иначе решился расстаться с частью содержимого бумажника.

— Опять же пропуск есть, — затем произнес перевозчик вроде как со смущением.

— Пропуск — это хорошо, — в ответ хмыкнул товарищ старший сержант, — только вот, скажи… какая еще нога? Если ты, мил человек, на колесах?

Перевозчик в ответ только хохотнул коротко. С едва заметной угодливостью, но не увлекаясь. После чего командир изрек важно, точно царь, принимавший челобитную:

— Ну, раз ненадолго, это другое дело. Конечно. Главное, не задерживайся. Побыстрей возвращайся.

— Не вопрос, — бодро отозвался с водительского места перевозчик. И уже собрался, не иначе, дать по газам. Но что-то его все еще задерживало. Хотя бы по-прежнему опущенный шлагбаум, как предположил Леонид. Или стволы автоматов, все еще смотревшие в сторону джипа.

Между тем старший сержант пошаркал подошвами по асфальту. Причем, судя по приближающемуся звуку, обошел джип и остановился… возле багажного отделения. И наверняка уставился пристально внутрь сквозь заляпанное стекло задних дверец. Кудряшов просто кожей ощутил этот взгляд, пронизывавший примитивную маскировку в виде картонок и тряпок в попытках добраться до того, кто скрывается под ними.

— Что везем? — осведомился командир затем. — Оружие, наркотики… взрывчатые, легковоспламеняющиеся вещества?

У Леонида едва уши не свернулись в трубочку от такой маразматической претензии — учитывая контекст-то! Ведь какими бы вредоносными ни были все перечисленные виды запрещенного груза, а никому навредить, кроме зомби, они в эвакуированном городе не могли. А зомбаков — что жалеть?

Впрочем, товарища старшего сержанта тоже можно было понять. Говорил он как по написанному, так что явно апеллировал к формальностям. Не более. А когда пытаешься блюсти формальности в исключительных ситуациях, действительно получаются сценки из театра абсурда.