За некоторыми из дверей Кудряшов обнаруживал лишь безлюдные и опять-таки разгромленные комнаты. С опрокинутыми столами, в беспорядке разбросанными частями компьютеров, выпотрошенными офисными креслами.

Чудом уцелевший в этом бардаке аквариум — потемневший, однако, от протухшей воды — вызвал у наемника чувство брезгливой жалости к его давно умершим от голода обитателям.

Еще в одной из комнат на полу валялся дочиста обглоданный человеческий скелет; почти целый — хоть сейчас в школьный кабинет биологии.

А Мельников обнаружился на третьем этаже. В комнате, почти не пострадавшей. Бывший лаборант сидел перед компьютером — у последнего, похоже, имелся автономный источник питания.

Сидел и всматривался в экран, что-то листая мышью.

— Это и есть ваша лаборатория? — дежурно осведомился Леонид, оглядываясь. Глупый, если подумать, вопрос, учитывая, что никаких пробирок, протирать которые вменялось-де в обязанность Мельникову, в помещении не было. Сплошь компы, компы. А также вороха распечаток, какие-то схемы и таблицы на стенах.

Ответ соседа, заметившего подошедшего наемника и ненадолго отвлекшегося от своего занятия, был вполне ожидаемым.

— Нет, — проговорил он со смущенной улыбкой, — мы испытаниями занимались. Лабораторные крысы. И как подобает крысам, сидели в подвале. Нас еще на других этажах «подвальными жителями» прозвали. А тут — белые, понимаешь, воротнички. Соль земли. Отдел разработки, где ученые умы придумывают всякую новую шнягу сомнительной полезности.

Наконец, удовлетворенно кивнув, Мельников выключил компьютер. А затем, уже с отверткой наготове, склонился над стоявшим под столом системным блоком.

— Винчестер хочу достать, — пояснил он свои действия стоявшему рядом Леониду, — копировать-то не на что — флэшки нет. Да и вряд ли одной флэшки хватит, чтоб вместить такой объем. Причем еще этот комп — не единственный.

— А что насчет противоядия? — последовал закономерный вопрос. — Нашел, что нужно?

— Точно не знаю, — ответил Мельников, — говорю же, я не медик. Понял только, что материалы на этом компе имеют отношения к вирусу… данному проекту.

Открутив болты, лаборант снял крышку с системного блока и принялся уже за жесткий диск.

— И что? Поэтому ты все подряд прихватить хочешь? — продолжал допытываться Кудряшов. — А не боишься?

— Боюсь, что искомого даже в этой груде информации не найдется, — не без патетики отвечал Мельников и так же театрально вздохнул. — Но я надеюсь, если она попадет к специалистам, они разберутся…

— …и захотят сами те же исследования провести, — закончил за него фразу Леонид, — с такими же результатами. Только уже не в нашем «динамично развивающемся» Мухосранске, а где-нибудь в Москве, Питере… да мало ли городов-миллионников. Как тебе такой расклад?

Наконец вытащив из системного блока жесткий диск, Мельников бережно, как величайшую из святынь, положил его в пластиковый футляр точно по размеру. А сам футляр обернул мягкой пузырчатой материей для защиты хрупких вещей при перевозке, и сунул в стоящую на полу сумку, в каких обычно носят ноутбуки. После чего, с сумкой в руке, направился к следующему компу.

И все это время молчал. Каверзный вопрос Кудряшова оставив без ответа.

Наемник, однако, не унимался.

— Вот что еще непонятно, — говорил он, не спуская глаз с Мельникова и следя за его манипуляциями, — если бы противоядие на самом деле существовало… что мешало яйцеголовым ввести его в испытуемых, едва те превратились в зомби? Почему у вас… да, именно у вас в лаборатории все вышло из-под контроля?

— На что намеки, сосед? — последний вопрос пронял-таки лаборанта, и он отвлекся от созерцания таблиц и документов на экране компа.

— Никаких намеков… странно просто, — с задумчивым видом изрек Леонид, — не очень хорошие мысли о квалификации персонала, допустившего такую катастрофу.

— Мало ли на свете рукожопов? — отмахнулся Мельников и снова приник к монитору.

— Может, и немало, — все с теми же интонациями мудрой многозначительности произнес Кудряшов, — но это не объясняет вот какого странного совпадения. Сначала в некой лаборатории люди начали в зомби превращаться. Затем в нашем доме… где жил и один из сотрудников той же лаборатории, или даже во всем микрорайоне люди тоже превратились в зомби почти поголовно. Отсюда и такая их концентрация там. Но кое-кто заражения чудесным образом избежал. Например, сам тот человек из лаборатории, породившей первых зомбаков. Не хреново? Хотя, казалось бы, кому, как не ему?

— Не только я избежал, — поспешил напомнить Мельников. — Аля еще. И дочка твоя… прости, забыл, как звать. Да и не факт, что мы не заражены. Я же говорил — инкубационный период…

— …у разных людей может быть разным, — повторил Леонид его фразу, сказанную в ночном разговоре на кухне.

Затем воскликнул — уже не скрывая недоверия:

— Настолько?! Ваши испытуемые, как понимаю, обратились сразу. Потому, собственно, это и стало для вас всех сюрпризом. Остальные горожане… знаешь, сосед, я отсутствовал пару месяцев и когда уезжал, никаких зомбаков на улицах не видел. А эвакуацию провели около месяца назад, так? То есть понадобилось меньше месяца, чтобы первые зомби покусали подвернувшихся горожан, те сами обратились, тоже кого-то покусали и так далее. Вплоть до заражения десятков тысяч человек.

Так вот. Даже мне, не медику, из этой картины ясно, что вирус распространяется, а главное — проявляет себя очень быстро. Причем заражение происходит не только через укус. На пути домой я встретил одного парня… Ростиком его звали. Так в его случае все в течение дня произошло. В первой половине дня — здоровый детина; потом ему внезапно стало плохо… после вылазки в город, что характерно. Ну а ближе к вечеру бедняга обратился в зомбака, и пришлось его пристрелить, чтоб не мучился. И не мучил окружающих.

— И давно здесь этот Ростик? — хмыкнул Мельников.

— С самого начала эпидемии… был. Не заражался, не заражался — и хоп! Родители его, что характерно, остались нормальными. Хотя папаше его это не очень-то помогло. На обед собственному отпрыску угодить никому не пожелаешь.

— Вот! — повернулся лаборант с торжествующим видом. — Разве не об этом я говорил? Инкубационный период…

— Я бы не спорил, если б с родителями Ростика то же самое случилось. Наследственность ведь влияет на иммунитет — даже дилетант это знает.

— Спасибо Малышевой, хе-хе, — хмыкнул Мельников.

— И ей тоже… наверное, — сказал Леонид, — но в большей степени поблагодарить стоит доступность информации. Впрочем, не в этом суть. А в том, что иммунитет у Ростика и его родителей должен быть на близком уровне. Но Ростик заразился, а родители у него — нет. Почему? Да потому, я уверен, что последние лучше береглись. Отец вообще из дома не выходил. Тогда как сынуля играл в темных делишках, которыми занималась вся семья, роль огневой и силовой поддержки. А такому беречься труднее… то есть, больше шансов получить заразу.

Вряд ли, конечно, кто-то из зомбаков его покусал. Скорее, наш Ростик где-то дотронулся до чего-то, до чего дотрагиваться не следовало. А потом руки помыть забыл. Очень даже возможный вариант, потому что… если даже имелся у этой семейки доступ к воде — частный дом, наверняка скважина есть — умом этот паренек, мягко говоря, не отличался.

— Очень занятная история, — тоном, говорящим об обратном, изрек Мельников. — Только не понимаю, какое отношение она имеет ко мне… как и к Але и твоей дочурке.

— Да такое, что ваша ситуация очень похожа. С одной стороны, какой ни на есть иммунитет…

— …наличие которого к нашему вирусу, между прочим, еще не доказано, — возразил было лаборант, но Кудряшов эту его реплику начисто проигнорировал.

— …с другой риск заражения, который можно свести до минимума, — продолжал он, не стесняясь перебивать собеседника. — Особенно если кое-кто в курсе самого факта существования вируса. И чего от него можно ждать, тоже неплохо себе представляет.

— Есть такой человек, — с ленинскими интонациями выпалил Мельников. — То есть, уважаемый сосед, я правильно понял? Весь этот, прямо скажем, неприятный разговор ты затеял исключительно для того, чтобы донести до меня и без того очевидный факт? Что такой человек… я, то есть, спас твою семью?