Доев и допив, аккуратно отправляю мусор в сжигатель. Эти обертки и бутылка — не из кислорода, их нельзя бросать на пол. Гравитация опять почти пропала, хорошо, что я не отключил липучки. Перехожу на половину Кэт, осторожно переступив через ее сумочку. Магнитная застежка прилипла к полу, длинная ручка приподнята и слегка шевелится. Будь я менее аккуратен, мог бы зацепиться за нее ногой и упасть. Но я не буду убирать еще и сумочку — это не моя работа. Хватит того, что я позаботился внести указания в программу уборщиков, и мусора больше нет ни на моей половине, ни на ее. Надо отметить, что на ее половине мусора было больше. Все-таки Кэт — очень неаккуратная девушка.

Панелька, клавиши, рычаг, фильтр… желтый огонек гаснет, сменяется синим. Это очень красиво, но я не позволяю себе отвлекаться. И потому работаю быстро. Кэт тратит на каждую дверь намного больше времени. Но не потому, что любуется красотой перемены цвета. Она никак не может запомнить все цифры, постоянно сверяется с электронным блокнотиком, перепроверяет. И все равно не может нажать больше четырех клавиш подряд — обязательно снова в блокнотик лезет. Наверное, у нее низкий статус, с такой-то памятью. Что там запоминать? Всего-то сто пятьдесят дверей и по двенадцать цифр на каждую. Я проглядел их на ее рабочем комме и запомнил еще месяц назад, когда она первый раз попросила ее подменить.

— Когда этот псих придет?!

— Скоро уже. Успокойся.

— Как я могу успокоиться, как?! Как ты сам можешь быть таким спокойным?! Мы тут сдохнем, пока он возится! Я уже задыхаюсь! Задыхаюсь, понимаешь ты, урод?! Развалился тут, как… как…

— Как тот, кто хочет выжить. Перестань метаться. Приляг и расслабься.

— Куда?! На пол, что ли? Ты же занял всю койку, урод!

— Ложись рядом. Койка широкая.

— Я тут подыхаю, а он только об одном и может думать! Скотина!

— Да ложись ты хоть на пол, мне-то что?

— Тебе меня совсем не жалко, да?! Скотина! Все вы такие! Подвинься, урод, что, не видишь — мне тут совсем места нету?! И не прижимайся! Не обломится тебе ничего, понял?!

— Может, мне вообще встать?

— А мог бы и встать! Уступить девушке! Тем более, что не посторонней!

— Зачем? Ты же сама сказала, что не обломится.

— Урод! Урод! А если я уже беременна?! Мы же не проверялись! И неизвестно, когда теперь! И вообще… Ой, мамочка, и зачем я только согласилась, и зачем только связалась с этим уродом! Ведь это только из-за тебя мы тут…

— Что-то новенькое. Это мне, что ли, невтерпеж было? Это у меня, что ли, так чесалось, что до конца вахты не подождать?

— Убери руку, урод! Да ты мне по гроб жизни благодарен должен быть! Я тебе жизнь спасла! Если бы не я, тебя бы тоже по стенкам размазало, как Сандерса! А вот ты мог бы дверь и не запирать…

— Сколько раз тебе повторять — не запирал я. Это автоматика. Уже после аварии, когда давление упало.

— Не запирал он… толку-то! Слышишь? Идет вроде…

— Показалось. Но уже скоро.

— Как ты думаешь — он нас выпустит?

— Надеюсь. Если он говорил с кем-нибудь из начальства — наверняка. Он ведь очень послушный и никогда не нарушает четких инструкций. Док клялся, что в пределах своей категории он адаптирован идеально.

— Ну да! Идеальный псих!

— Он не псих. Просто… человек с недостаточной хромосомной адекватностью. Но он хорошо адаптирован и обучен. Очень доброжелателен. Чтит закон и порядок, начальству подчиняется безоговорочно. Не будь у него диплома — открыл бы дверь сразу же, по первой просьбе. Но тогда бы его никто и не допустил до этой работы, сама понимаешь. А так… Ему нужен четкий приказ. Приказ офицера…

— Но ты ведь офицер! Прикажи, пусть откроет! И убери все-таки руку… ох… нет, ну ты сейчас меня заведешь, а потом… нет, ну правда… ну не надо… ну он же сейчас придет…о-о-ох… не на-а-а-а…а-ах… ладно, давай, только быстрее, сил уже нет… давай же… о-ох… ну что же ты… куда ты…

— Тихо! Он пришел. Эй! Как там тебя?! Ты говорил с капитаном?

— Скотина! Скотина! Скотина!!!

— Ты рассказал ему о нас? Я — офицер! Ты должен был рассказать!

— Скотина!.. Что он сказал?

— Что капитану это не интересно. Не понимаю…

— Он мог соврать?

— Нет, они врать не могут. Тут другое что-то…

— Эй, урод! Он офицер, слышишь?! Ты должен выполнять команду, придурок! Взгляни на экран, урод, взгляни! Бейджик видишь?! Читать умеешь? Что на нем написано, ну?

Проблемная камера.

Решать проблемы — не моя специализация. Я доложил. Сделал все как надо. Даже больше — спросил капитана.

Долго не мог решиться, но все же подумал, что так будет правильнее. Человек в камере имеет низкий статус. По определению. Но эта камера — проблемная. Она на участке Кэт. Про свой участок я знаю все — там не может быть в камере никого со статусом офицера. Но на участке Кэт — не знаю. Она мне ничего не говорила. А человек в проблемной камере называет себя офицером. Проблема. Решать проблемы — работа тех, у кого высокий статус. У капитана самый высокий. Так что пусть он и решает. Вот я и спросил.

Только капитан не ответил.

Ну что ж, не моя проблема. Новых инструкций нет, значит, и медлить нет смысла. Иногда те, которые считаются нормальными, ведут себя очень странно и пытаются присвоить статус, на который не имеют прав. А офицеры сами открывают любые двери, им не нужен для этого специалист, даже такой хороший, как я.

— Эти камеры открываются лишь снаружи, ты, придурок!!!

Даже плечами не пожимаю — зачем? Обращено не ко мне — я не придурок, я — специалист.

— И как его только взяли?! Он же придурок! Полный придурок!.. Ой, мамочки… а теперь мы из-за него…

— Не его — так другого кого, еще и похуже могли. У этого хотя бы диплом и опыт работы.

— Как можно таким выдавать дипломы?!

— А попробуй не выдай — сразу загремишь под статью о дискриминации по хромосомному признаку.

— Скотина! Зачем он врет? Что я ему плохого сделала?!

— Он не врет. Если говорит, что доложил капитану, а тот не соизволил дать никаких инструкций — значит, все так и есть.

— Сволочи! Козлы! Уроды! Почему нас не освободили?!

— Может, решили так наказать. Мы же все-таки нарушили. Во время вахты…

— Козлы! Это ты нарушил! А я вообще не при чем, у меня свободное время было! Это из-за тебя я тут застряла, да?!

— Не кричи. Я думаю. Может, им просто не до нас…

— Думает он! Было бы чем! Что значит не до нас?!

— Гравитацию толком так и не восстановили. И лифт… может, там все куда хуже оказалось…

— Мы третий день заперты в этой консервной банке! Как преступники! Здесь нечем дышать! Жрачка отвратная! И вода воняет! Куда уж хуже-то?!

Проблемная камера меня нервирует. После нее долго не могу успокоиться. Не моя работа — решать проблемы. Я только исправляю цвет у огоньков — и все. Точно, переведусь. В патруле нет таких, проблемных. А если откажут — уйду в чистильщики. Они всегда требуются.

Иду по коридору.

Вообще-то, последнее время мне тут почти нравится. Наверное, все-таки адаптируюсь понемногу. Только вот работа… Нет, сама-то она нетрудная, я уже говорил. Быстро делаю. Даже сейчас, когда за двоих работаю. Может, участок Кэт мне вообще отдадут насовсем, мне нетрудно. Трудно с этими, которые в камерах.

Но они — тоже часть работы. Я это понимаю. И терплю.

Они, которые в камерах, глупые. Всегда говорят одно и то же. А особенно эти, в предпоследней, проблемной. В прошлый раз пытались доказать, что я должен подчиняться параграфу пять примечание три. А ведь параграф этот только для узких специалистов. Не для меня. Я — просто специалист. Дипломированный. Не узкий.

Я специально в диплом заглянул, хотя и так помнил. Но на всякий случай. Там четко написано — «специалист». Там нет слова «узкий». Значит, параграф пять меня не касается. Совсем. Да и не мог он меня касаться. Узкий специалист — это когда умеешь делать только что-то одно. И все. А я ведь и еще кое-что умею, кроме своей основной работы. И это куда более интересное занятие. И приятное.