Литмир - Электронная Библиотека

Но нет, с ней все не так. Она словно застывает на мгновение. Не физически – она не замирает, не встает как вкопанная, нет, продолжает делать то, что делала. Но внутри ее словно холодом сковывает, и особенно это по глазам видно – заглянешь в них, а они как остывшие звезды.

Боже, это хуже любых упреков, ненавижу себя за то, что вынуждаю ее быть такой. Упасть бы на колени у ее ног и вымаливать прощение, клясть себя последними словами, обещать не быть впредь такой скотиной…

Конечно, я ничего такого не делаю. А от злости на себя и неспособности признаться в этом, наоборот, говорю еще какую-нибудь гадость. Видели такого осла???

Она замолкает, продолжая делать свои дела, – рисовать, мыть посуду, заваривать чай. Не светится больше в мою сторону, не улыбается, отводит взгляд. Ну и пусть, думаю я, обижайся себе. Ни за что первый к тебе не подойду, еще не хватало, чтобы мной вертела какая-то девица. Только через какое-то время она словно снова отогревается, наполняется нежностью и сама подходит ко мне. Молча или говорит что-то незначительное. И я уже снова готов целовать следы ее ног, но конечно, не делаю этого, а щекочу или кусаю, и она смеется – искренне, не пытаясь скрывать удовольствия… Что с этим делать? Как можно оставить это в своей жизни и быть уверенным, что это никогда не кончится?

Лелька говорит, что не надо ничего бояться, надо просто изменить представление о жизни, поверить в то, что и такая любовь бывает. И никуда она от меня не денется. Но ей-то откуда знать? С ее-то опытом в подобных делах… Не слишком-то полагаюсь на ее мнение в этом вопросе, но и сам не могу определиться с ответом на него. Как и не могу отказаться от Ивы, хотя каждый момент боюсь, что она может отказаться от меня.

Раньше Ива не простила бы такого мужчине – беспричинной ревности, вздорности, необходимости снова и снова уверять в силе и искренности своих чувств. Мужчинам непростительны были слабости. А уж как мама была категорична в этом вопросе!..

Чуть становились заметны подобные проявления в ком-то, сразу начинали приклеиваться ярлыки: не уверен в себе, несостоятелен, недолюблен в детстве, а значит, и сам не умеет любить, значит, на такого нельзя положиться… И это всегда звучало как приговор, не подлежащий обжалованию, не стоящий даже обсуждений.

Ива готовила спагетти в их просторной кухне, Паша сидел у окна и читал что-то в телефоне. Улыбался. Набирал что-то в ответ. Ива знала, что он мог общаться как с кем-то из своих друзей, так и с любой из своих подружек, коих у него была масса в силу особенностей работы и общительного характера. И переписывался наверняка не просто так, а с шутками-прибаутками, флиртуя, заигрывая. Конечно, часто первым желанием, глядя на это, было вскинуться, мол, как это, что это, повозмущаться, ведь так нельзя, что за безобразие, не сиди при мне в телефоне, не улыбайся никому… Но тут же приходило и понимание, что не стоит закатывать из-за этого истерик, потому что единственное, чего так можно добиться, это настроить его против себя.

Да и стоит ли это истерик? Ива знала, что Паша ее любит, видела это. Его любовь была во всем – в его словах, поступках, действиях, даже в том, как он защищался от нее. И чего еще было требовать? Чтобы он забыл про весь остальной мир?

Вот от Саввы и Альберта она ждала именно этого, не потерпела бы, если бы они стали проявлять интерес к кому-то еще. Но проблема ли это ее мужчин? Это ведь она чувствовала неуверенность, и потому ей так нужно было, чтобы поведение ее мужчин не тревожило ее покоя, иначе она просто не смогла бы с ними быть.

И только с Пашей она поняла, что причина ее волнения только в ней самой. Будешь верить в себя, в любимого человека, в ваши отношения, и не из-за чего будет волноваться. Никто не сможет помешать вам любить друг друга. Да, будет кто-то с улыбками, шутками, соблазнительными губами или ногами, но никто не приблизится слишком близко, все будут отсекаться, отбраковываться, потому что в жизни будет что-то гораздо более ценное, настоящее.

Если же нет уверенности и ты постоянно сомневаешься, выдержишь ли ты ваши отношения, то действительно, скорее всего, не выдержишь.

А вообще когда вдруг начинаешь слишком зацикливаться на том, чем занят кто-то другой, значит, самое время вспомнить о самом себе.

Ива оставила тушиться овощи для соуса и прошла к своему столу в комнате. Посмотрела на начатый накануне рисунок. Подумала, как его продолжить, взяла ручку, набросала несколько пробных элементов в черновике. Сама не заметила, как увлеклась, наконец спохватилась – соус!

Поспешила на кухню, но остановилась на пороге, увидев Пашу. Он, видимо, заметил, что овощи стали пригорать, сам встал к плите. Помешивая, добавлял на сковородку муку, сметану, специи, при этом не забывая заглядывать в телефон. Уже не улыбался и был так умилительно сосредоточен, так соблазнителен в своем творческом кулинарном порыве.

Ива прыснула, и наконец, Паша заметил ее. Передразнил кого-то из мультяшных героев, посетовав, что приходится тут, понимаешь, трудиться за некоторых сбежавших от помидор и морковок.

– А мы что? – изобразил он тонкие голоса морковок. – Мы ничего! Мы в соус хотим! Мы были выращены для того, чтобы попасть в суп, и хотим выполнить свою миссию! В суп нас, в суп!

О, Ива так смеялась всегда над его представлениями! Где-то прочитала, что для крепкого союза паре важно иметь общие гастрономические вкусы, схожие ценности и интересы, подходить друг другу в сексе. И юмор она тоже сюда отнесла бы, ведь что за жизнь, если в ней нет смеха!

За это умение смешить она точно готова была прощать Паше его готовность веселить не только ее.

Прощать… Столько всего нужно было прощать! Конечно, Паше недоставало признания только от Ивы – ему хотелось получать его от многих, чтобы разные симпатичные девчонки говорили ему, какой он смешной, красивый, остроумный. Чтобы хотели его, соблазняли, зазывали. И понятно, что это тоже все было от неуверенности, неудовлетворенности, нереализованности. Недолюбленности!

Но кто из нас вообще долюблен? Кто никогда не сомневается в себе и других? Кто ни разу в жизни не проявил своей слабости, не сделал из-за нее больно близким непреднамеренно или вполне осознанно? Конечно, речь не идет о коверкающих жизнь крайностях, но в остальном-то? Даже Альберт в итоге оказался способен на это, так что вся его внешняя невозмутимость и уверенность была скомпрометирована такими же страхами и сомнениями, как и у обычных смертных. Ведь дело зачастую не в том, что кто-то больше в себе уверен, а лишь в том, что он лучше скрывает свою неуверенность.

Да и у самих женщин неужели так уж все гладко с этим, чтобы требовать от мужчин безусловной состоятельности? Так что зря мама так категорична всегда была насчет недолюбленности. Это не приговор. Просто еще одна вещь, которой надо уделить внимание. И уж кто, как не они с Пашей, могут восполнить друг другу этот недостаток любви. Может, потому и встретились.

Не могу я не ревновать Иву – нет, не к этим, что пишут ей. Просто иногда не понимаю ее. О женщины, так смешно бывает наблюдать за их ужимками, играми, как они пытаются развести тебя на ревность, заставлять сходить из-за них с ума. Так легко ставить их на место, никогда не скрываю, насколько мне все равно, когда они пытаются мною манипулировать. Хочешь выделываться, набивать себе цену? Давай, только меня не втягивай в это. Я эту цену знаю – она такая же, как у всех, так что не надо пытаться передо мной казаться какой-то особенной. Именно потому, что они стараются делать это, сразу становится ясно, что они ничем не отличаются от других.

Все что-то мутят – не одно, так другое. Изменяют или хотят изменять – с бывшими, со знакомыми, с одноклассниками, коллегами, с друзьями детства. Замужние девушки переписываются с незнакомыми мужиками, флиртуют в соцсетях, на форумах… Зачем? Зачем выходить замуж, жить вместе, чтобы потом морочить голову себе и другим, обманывать, юлить?

4
{"b":"675226","o":1}