— Пилот Ричард Райан О’Хара, борт номер триста тринадцать, прошу разрешить взлёт с полигона Рейджен Хоул, квадрат двести восемьдесят пять.

— Все приборы исправны, сбоев в системе пеленгации летательных судов нет, взлёт борту номер триста тринадцать разрешаю.

Уверенно нажимаю все необходимые кнопки и иду на взлёт, попутно объясняя своему помощнику тонкости данного процесса. У неё выходит очень даже неплохо, следуя рекомендациям, русская сосредоточенно смотрит перед собой. Мельтешащие перед взглядом полосы постепенно отдаляются, и борт самолёта поднимается в воздух, навстречу робкой дымке лёгких облаков.

Сам по себе лайнер достаточно мал и резв, что позволит нам даже изобразить несколько лётных фигур в воздухе. Вот только я не спешу с этим. Пока напарнице предстоит хотя бы привыкнуть к стандартному снижению и набору высоты, а также плавным поворотам.

— Боже, это не передать словами! — заворожённый шёпот Оли заполняет эфир наушников, и я с улыбкой кошусь на неё. Восторженно разглядывая облака, она вцепилась руками в штурвал.

— Весь мир кажется крохотным, будто поместится на ладони. Находясь в полёте, всегда чувствуешь эйфорию. Все кажется неважным, невесомым.

— Да! Рик, это нечто!

— Уверена? Отпусти штурвал.

— Что ты задумал?

— Доверься.

Настороженно глядя на меня, она все же убирает ладони, отдавая управляющую позицию в моё полное распоряжение. Начинаю стремительно набирать высоту и скорость лёта, подготавливаясь к парочке лёгких фигур пилотажа. Самолёт великоват для некоторых манёвров, на шустром истребителе я могу сделать многое, что на гражданке считается высшим пилотажем, а здесь выбирать не приходится. Взяв необходимый разгон, лихо вхожу в штопор. Олин вскрик раскатывается по наушникам. С опаской она вцепляется в сидение, тихонько чертыхаясь в ответ на мою выходку.

— Ну, как тебе? Жаль, самолёт великоват, я бы ещё пару трюков показал.

— Спасибо, я и так чуть не поседела. Но, черт… Должна признать. Это было обалденно, хоть и чуточку страшно!

— Есть ещё одно ценное предложение… Правда, не знаю, насколько смелыми бывают лисы, — хитро прищурившись, смотрю на Олю.

— Ты в своей обычной шедевральной манере пытаешься взять меня на «слабо». Я не Каин.

— Знаю и от этого не легче. Ты когда-нибудь мечтала летать, как птица?

— Предположим.

— А что если я предложу тебе это испытать?

Остолбенев, она недолго смотрит на меня, пытаясь найти хоть тень блефа на моём лице, но я как никогда серьёзен. Сольный прыжок с парашютом позволить ей я не могу, а вот в связке должно получиться вполне сносно. Парашют я собирал сам и перед полётом обязательно его проверю, тут можно обойтись без подвохов. Плюс есть страховочный, на случай если не раскроется основной.

Изначально я планировал полёт с помощью вингсьюта, но Ольгу бы пришлось долго и мучительно готовить к этому мероприятию. К сожалению парного костюма летяги не существует, а потому пришлось вернуться к старой доброй классике.

— Только не говори, что предлагаешь парашют.

— Почему бы и нет? Ай, брось! — протягиваю я. — на моём счету добрых триста прыжков, вся оснастка проверена, собирал её лично. Отдельно я тебя не отпущу, естественно. Прыгать будем тандемом. Ну, давай, девочка, переходи на сторону зла. Клянусь, тебе понравится! Потом будешь просить повторить.

С какой-то тоской она вглядывается в лазурную синеву неба, украшенную лёгкими перистыми облачками. И хочется и страшно. В очередной раз, борясь сама с собой, Оля медлит с ответом. Силится отрезвить себя от безумства? Или же напротив рушит остатки адекватности?

— Если не хочешь, то так и скажи, я не обижусь.

— Я… Просто мне страшно, — девчонка повержено опускает голову, сознаваясь в очередном своём страхе. Хмурюсь. Стоит ли уговаривать её переступить через боязнь? Не испортит ли это день? Впрочем, если она спокойно выдерживает полёт в кабине пилотов, то боится не высоты, а предрассудков. С осознанием того, что я рядом ей будет легче.

— Что ж, Ольга Дмитриевна, предлагаю искоренить эту фобию. Ты мне доверяешь?

Протягиваю руку к ней, и та, в свою очередь, после короткого замешательства, словно уговорившись сама с собой, сплетает наши пальцы меж собой. Ей страшно, и это понятно. Кивнув в ответ на это, вызываю с борта парочку ребят, которые заменят нас за штурвалами. Передав управление, мы с рыженькой удаляемся в бортовую часть самолёта и я помогаю ей надеть всю необходимую экипировку. Возлюбленная мелко дрожит от страха, но старается не подавать виду. Моя маленькая отважная белка-летяга.

Помню свой первый прыжок, когда меня чуть ни пинком выбросили из самолёта. Отказывался прыгать до последнего. Шаг с борта казался для меня гибельным, и даже предварительные занятия в аэротрубе и разномастных симуляторах не внушали уверенности в своих силах. Вот только инструктор шуток не любил, и как сопливого щенка буквально вытолкнул меня в люк.

Первые секунды сердце сжималось в груди от страха, в какой-то момент даже перестал ощущать то, каким набатом оно колотит о рёбра, отзываясь болью. Кровь прилила к вискам, и я всерьёз распрощался с жизнью. Мы падали стаей, тогда ещё неопытных и желторотых галдящих птенцов, под присмотром всего парочки умудрённых опытом орлов.

Чем дольше длился полёт, тем больше я ловил себя на мысли о том, насколько эфемерна жизнь. Секунда промедления и от тебя не останется ровным счетом ничего, лишь мешок с костями. Страх Каина — скорость, брал верх и в свободном падении. Он до сих пор ненавидит прыжки с парашютом и всячески старается их избегать. Непробиваемо спокойным в первом полёте был лишь Кайл, будто бы для него не было страха, как такового, и перспектива разбиться совсем не грозила.

Эйфория от полёта пришла чуть позже, после приземления, когда вновь появилась возможность ощутить землю под ногами. Спустя столько прыжков ощущение опасности притупилось, и теперь я воспринимаю это как нечто захватывающее дух.

Мы с Олей стоим на краю борта, возле открытого люка и я раздаю на ходу полезные советы. Вон она, как повернула, эта жизнь. Теперь уже я занял нишу опытного сапсана, а русской предстоит стать едва оперившимся птенчиком, впервые узнавшим, что такое полёт. Отважно делаю шаг в бездну, под громкое Ольгино: “Не надо!”

— Поздновато!

Ору, как можно громче, из-за скорости и потока воздуха ей будет крайне плохо слышно. Расслабляюсь, занимая необходимое для полёта положение в воздухе. Мотор потихоньку начинает разгоняться, сладкой адреналиновой истомой наполняя организм, щекоча нервы и будоража рассудок. Напарница по полёту недолго паникует, а затем, подражая моему положению, отдаётся на милость ласкающего кожу ветра.

Весь город лежит перед глазами, вдалеке можно даже разглядеть очертания Штаба. Именно в такие моменты ощущаешь себя свободным, зависящим только от гравитации и воздушных масс, направляющих твой полёт. Только проходя по грани жизни, ощущаешь её настоящий вкус, видишь то, к чему раньше был слеп. По правде говоря, я в неописуемом восторге от того, что Оля решилась на этот шаг. А сейчас, судя по тому, как она увлеченно наблюдает за происходящим внизу и доносящимся до меня лёгким ноткам её бодрого смеха, и вовсе получает удовольствие от происходящего.

— Тебе нравится? — кричу я, максимально приблизив лицо к ней.

— Безумно! Это нечто, Рик! Мы как птицы!

Черт подери, я люблю эту сумасшедшую девицу всей душой! Какая бы ещё гражданская девица творила бы со мной такие безумства и с охотой пыталась стать частью шпионского мира? Да никакая. Любую напугало бы нутро Штаба, и вечная угроза жизни. Но не её.

Снизившись до необходимой высоты, я дёргаю за кольцо, и парашют раскрывается за спиной. Держусь рукой за стропы, контролируя полёт. Свободное падение прекрасно по-своему, но лёгкое парение под надёжным куполом впечатляет не меньше. Теперь нет нужды строго сохранять определённое положение и можно позволить себе некоторые вольности, особенно Оле.