Пальцы не слушались его, шнурки никак не желали попадать в дырки и завязываться, и в этот момент рядом с ним плюхнулся Тейлор и опустил голову ему на плечо:

- Бри, ну давай хоть сейчас не будем ссориться. Мало мы что ли дрались с тобой за все эти годы?..

- Ты хоть прощения-то у него попросил? – буркнул Брайан.

- Да ты хоть дочитай книгу до конца, а потом выноси вердикт, товарищ судья, - и Роджер ткнулся носом в костлявую грудь Бри.

========== 4. ==========

ГЛАВА 4

- Это птица не твоего полета, - голос Брайана звучал весьма утешительно, но легче мне отчего-то не становилось.

Прошло уже несколько недель с того самого момента, как теплые и податливые губы Роджера прильнули к моим губам, а я все никак не мог забыть этих секунд, закрывал глаза и видел перед собой спутавшиеся светлые пряди, подрагивающие ресницы, ощущал его горячее дыхание на своих щеках и висках…

А барабанщик вел себя как ни в чем не бывало – ссоры улеглись, и хоть они с Брайаном по-прежнему посматривали друг на друга волком, с Фредди у них снова была полная идиллия. После репетиций они вместе упархивали в кабак, потом вместе возвращались оттуда глубоко за полночь. Мэй странным образом не просыпался от оглушительного удара двери, а вот я подскакивал каждый раз на своей узкой кровати с матрасом, провисавшим едва ли не до пола. Они толкались и пихались, и я мог различить каждый вздох, каждое прикосновение, каждый шорох каждой складки одежды… А потом за стеной возобновлялись ежедневные, точнее еженощные стоны и скрипы. Роджер… маленький хрупкий Роджер с пшеничной копной в цепких руках этого занзибарского чудовища… Я скрипел зубами от злости, сжимал кулаки и кусал их, чтобы только не закричать во весь голос и не расколотить к чертям эту тонкую стену, отделявшую меня от моего главного кошмара. Временами мне хотелось вползти туда едва ли не на четвереньках и попроситься третьим в это капище любви. В такие минуты стыд и гордость казались мне какими-то полузабытыми атавизмами, от которых в своих мечтах я спешил избавиться. И единственное, что останавливало меня в такие минуты – укоризненный взгляд Брая. Или даже просто его узкое бледное лицо на подушке. А что обо всем этом скажет он? Я смущался и снова кусал кулаки.

- Постарайся просто поменьше показываться им на глаза, - авторитетно учил меня Брай, словно уже опытный и не раз обжегшийся страдалец. – Так тебе будет легче. Репетиция – и сразу домой. И не общайся с ним. Это самый короткий путь к забвению.

Когда я в очередной раз вслед за кудрявым ускользнул из студии, то уже буквально в дверях ощутил вдруг, как кто-то схватил меня за запястье. Обернувшись, я уткнулся носом прямо в светлую копну пропахших осенним солнцем волос Тейлора. Отчего же ни одна девушка, что встречалась мне на пути, не могла по красоте сравниться с этим бессердечным мужланом?

- Ты каждый раз убегаешь после репетиции, - усмехнулся он голубыми льдинками глаз. – Пойдем хоть сейчас с нами. Отметим начало записи нашего первого альбома.

- Я… - слова застряли в гортани, а взгляд впился в эти ледяные кусочки неба.

Наверное, я не нашел бы в себе сил отказать ему, если бы мою руку тотчас же не перехватил Брай.

- Оставь его. Хотите надраться – идите и надирайтесь. Но Джона я спаивать не позволю. Да и знаю я куда вы пойдете. А у него есть невеста, ни к чему ему марать свою репутацию. Хватит нам двух геев в группе.

- Что ты сказал?! А ну повтори! – голос Роджера был похож в то мгновение на хриплое карканье простуженной вороны.

- Джона не тронь, слышишь?! – прошипел Мэй, хватая Тейлора за воротник и приблизив лицо прямо к покрасневшей физиономии разъяренного ударника.

- И что же ты мне сделаешь?! – голос Роджа звучал почти издевательски.

Лицо Брая ближе, еще ближе. Я в ужасе замираю, ожидая худшего. И в тот момент, когда их носы соприкасаются, Мэй изо всех сил швыряет Роджера об стену. Тот от неожиданности ударяется головой, глаза его округляются, и он потирает ушибленный затылок.

- Просто не тронь его, хорошо? У тебя есть Фредди, вот с ним и веселитесь.

- Чертов девственник! – кричит ему вслед Роджер, а Мэй отчего-то вдруг расплывается в улыбке.

В тот день они не вернулись домой и к двум часам ночи. Я несколько раз проваливался в неглубокий сон, но мне все чудилось, что вот открывается дверь, и они вваливаются в квартиру, смеясь и целуясь. Наконец, я не выдерживаю и резко встаю. На подоконнике скрючилась худая фигура Брайана, сжимающего в руках гитару. Я подхожу к нему, кладу ладонь на кудрявую шевелюру и поднимаю глаза в небо: со дня на день можно ждать полнолуния. Темно-синий городской бархат ночи кое-где вспыхивает прорезями звезд, подмигивающих нам из какой-то параллельной реальности, где нет ни гей-клубов, ни пьяного Роджера. Брай поворачивает ко мне голову и обнимает за плечи.

- Когда это пройдет? – шепчу я в отчаянии.

- Когда ты сам этого захочешь, - слышу в ответ, а вслед за тем темные кудри падают мне на лицо, и я не сразу понимаю, какую цель преследует Брай.

Лишь ощутив его горячее дыхание на своем лице, я медленно киваю и распахиваю губы за секунду до того, как он касается их сухим и холодным ртом. Я стаскиваю его с подоконника и ощущаю, как в груди назревают рыдания. Обе наши койки безбожно узки и неудобны, и я укладываюсь на пол, увлекая его за собой, а кудри его щекочут мне лицо.

Я никогда еще не был с мужчиной, и он, кажется, тоже взволнован не меньше меня. Его худое бледное тело дрожит, пальцы путаются и соскальзывают в попытке расстегнуть на мне рубашку. Несколько неловких движений, приспущенные джинсы, задранная футболка, и боль пронзает все мое естество. Но передо мной покачивается узкое лицо Брая, его прозрачно-серые глаза, и я знаю, что он все сделает как нужно, даже если делает это впервые. Боль уходит практически сразу, я выгибаю спину и впиваюсь пальцами в худые плечи Мэя, а он ласково поглаживает пальцами мой впалый живот, двигаясь так медленно, что я успеваю привыкнуть к дискомфорту и немного расслабиться.

Луна выхватывает крошечное пятно комнаты, и лицо Брая на секунду оказывается в этом круге.

- Остановись, прошу! – кричу я, и он замирает, в ужасе округлив глаза.

А я не в силах отвести взгляд от его бледных черт, обрамленных черными проволоками прядей. Я что, правда хотел пойти и надраться в кабаке с Фредди и Роджером? Это точно был я? Брайан гладит меня по голове и возобновляет движения, а я блаженно улыбаюсь.

Когда голова его ложится, наконец, мне на грудь, я шепчу, покрывая его влажный лоб поцелуями:

- У тебя уже было такое раньше? Ну, то есть с мужчинами?

Он мотает головой, а сердце его бьется, как утлое суденышко в теснине. Прижимаю его к себе еще крепче. Мой, только мой…

Наши мучители вернулись домой только под утро, когда за окнами занялся рассвет. Они явно пытались вести себя тише, но, как это и всегда случается с пьяными, лишь произвели еще больше шума. Кто-то из них упал, запутавшись в собственных ногах, второй принялся чертыхаться на весь дом, и Брай зашевелился в моих объятиях.

Я не выдержал и вышел в коридор:

- Вы бы хоть раз имели совесть и вернулись домой не ночью!

- Ооооооооо, а вот и Джонни-бой! – вдребезги пьяный Роджер заковылял мне навстречу, расставив руки в стороны. – Дай-ка я тебя…

- Роджи, алло, ты чего? – возмущенно крикнул Фредди, хватая Тейлора за футболку и таща назад.

В дверном проеме возникла сутулая фигура Мэя.

- Мы вам помешали? – Тейлор деланно насупился и сложил ладони вместе перед грудью. – Святой Брайан, простите великодушно! Аз есмь грешен!

- Приговариваешься к геенне огненной, - без тени улыбки заявил Брайан, прожигая взглядом едва державшегося на ногах Роджера.

Тот вдруг бухнулся на колени, ударился лбом об пол и скороговоркой залепетал с каким-то нарочито благоговейным видом:

- Отче наш, пресвятая Дева Мария, Иисус Христос, все святые великомученики!