В 1916 году Энгельгардт в составе парламентской делегации был отправлен в Париж, заведовал пропагандой Государственной думы в 1917 году, состоял в партии «Союз 17 октября». 31 января 1917 года Борис Александрович был уволен со службы полковником с мундиром для определения к статским делам.
После освобождения от службы Борис Александрович обосновался в своем имении Печерская Буда Мстиславского уезда Могилевской губернии, где занимался сельским хозяйством, был земским гласным, тогда же посетил Данию, где познакомился с новейшими достижениями агрономии. В своем имении устроил винокуренный, кожевенный, конный заводы, сыроварню, большое молочное хозяйство, на своих 1380 десятинах (150 765 соток, или 1507 га) ввел девятипольный севооборот.
С 4 апреля 1917 года работал в Военной комиссии под председательством генерала А. А. Поливанова, был председателем Военной комиссии Временного комитета Государственной думы, членом Исполкома Совета офицерских депутатов г. Петрограда, его окрестностей, Балтийского флота и Отдельного корпуса пограничной стражи, начальником Подотдела сношений с войсками Отдела сношения с воинскими частями и провинцией Временного комитета Государственной думы. В конце июня 1917 года, поняв всю тщетность своей работы в Республиканском Центре и бесполезность думской пропаганды на фронте, он уехал в свое имение в Могилевской губернии, однако и там он не нашел себе тихого пристанища.
С октября 1917 по январь 1918 года Энгельгардт жил в своей деревне. Октябрьская революция оказалась вне поля его зрения. Интересна практически поденная летопись событий того, как крестьяне разоряли образцовую усадьбу, помещики которой наладили хозяйство таким образом, что крестьяне могли без отхода в город иметь хороший заработок вне полевого сезона. Эти же крестьяне разобрали помещичий кирпичный завод, разделили между собой сельскохозяйственный инвентарь. Как представители новой власти описали и забрали движимое и недвижимое помещичье имущество, забрали все, включая амбары с зерном нового урожая и всем так называемым мертвым имуществом. У него отняли землю и хозяйство, в которое было вложено много труда.
За десять лет налаженное хозяйство на глазах создателя было разорено. Земля была разбита на крошечные участки, породистые коровы, высокие удои которых поддерживались правильным питанием и уходом, разошлись по рукам и утратили свои превосходные качества.
О своем состоянии во время революции Энгельгардт признавался: «…Революционный поток нес меня как щепку и заставлял делать то, что противоречило всем моим представлениям того времени». Образ революции, мира и выгод был у каждого сословия свой и, кроме того, делился внутри каждого сословия. Он писал: «В клубке противоречий разрастались контрреволюционные настроения и назревали столкновения, которые в конечном счете привели к Гражданской войне». В само слово «революция» каждое сословие вкладывало свой смысл, свое видение, и ни одно не представляло, к чему эта революция приведет. Разочаровались все. Позднее он писал: «…Чтобы остановить развивающееся движение, есть лишь одно средство: окунуть руки по локоть в кровь, но я не видел для этого ни возможностей, ни охотников. В дальнейшем охотники лить кровь в братоубийственной войне нашлись, и потоки крови были пролиты, но остановить революцию они не могли».
Автор оставил зарисовки Петрограда зимой и летом 1918 года. Изменились бытовые условия: практически исчезли извозчики, выросли цены на продукты, которые было трудно достать. В то же время работали элитные клубы высшей бюрократии, в которых подавались изысканные вина. У этих «бывших людей» советская власть отняла многое – социальное положение, имущество, статус. На глазах этих людей уничтожалось все, что им было дорого. После революции Энгельгардт чувствовал себя всего лишь осколком прошлого и в земстве, и в собственной усадьбе. Он оказался не у дел и в политической жизни, которой отдавал все свои силы, знания и опыт последние годы. Военная служба ему как офицеру была также недоступна из-за недоверия солдатской массы к офицерству и полного развала самой армии. Настроения боевых офицеров в целом автор прекрасно проиллюстрировал словами генерала В. В. Бискупского[15]: «Вы, кажется, думаете, что я все еще пылаю жаждой воевать… хватит с меня войн, навоевался я и с японцами, и с немцами, а теперь еще со своими, с русскими драться? …Благодарю покорно: теперь совсем другим делом занят».
Вскоре в Петрограде объявили о том, что все офицеры, проживающие в столице, должны пройти регистрацию в Петропавловской крепости. Интересно, что со временем всех отметившихся офицеров арестовала ЧК, однако по счастливой случайности Энгельгардт во время производимых арестов уехал на дачу. Для самого Бориса Александровича была откровением попытка его арестовать после регистрации в Петрограде, после которой он, наконец, окончательно решился перебираться на юг, для того чтобы встать в ряды Добровольческой армии. Летом 1918 года после убийства Урицкого, свидетелем которого он был, Энгельгардт описал свой переход на нелегальное положение и бегство из Петрограда на Украину.
Незаконно перейдя границу, разделяющую Советы и Украину, Борис Александрович с семьей очутился на свободе. Он отвез жену и падчерицу в имение родственников Хащевато Подольской губернии и вернулся в Киев с тем, чтобы принять участие в Белом движении.
С осени 1918 года Б. Энгельгардт был заведующим политической частью представительства Добровольческой армии в Киеве, потом поехал в Одессу, где принял должность начальника политической части. В его обязанности входило поддержание связи с союзниками (он знал несколько языков) и общественными организациями, среди которых он вел устную пропаганду идей Добрармии, посещал их собрания, проводил с ними частые беседы. После неудачи под Херсоном, воспользовавшись предложением доставить доклад Деникину о положении в Одессе, Энгельгардт выехал в Екатеринодар.
Добровольческое командование избегало конкретизировать цели борьбы, так как весь контрреволюционный лагерь состоял из людей с совершенно разными устремлениями и желаниями. По мнению автора, предпосылкой разгрома Белого движения была раздробленность в идеях, целях и действиях в стане белых, в убеждениях вождей Добровольческой армии. Идеи Добрармии сводились к формуле: «Борьба с большевиками за Великую Неделимую Россию». Отдел пропаганды распространял газеты и листовки, отпечатанные в Екатеринодаре и присланные оттуда курьерами; кроме этого, велась устная пропаганда. Автор из общения с крестьянами вынес убеждение, что их отношение к революции зависит от того или иного разрешения аграрного вопроса. «Успех или провал контрреволюционного движения целиком зависит от радикального разрешения вопроса о земле». Энгельгардт размышлял о том, что «нужна немедленная фактическая передача всех помещичьих земель крестьянам, с соблюдением формальностей, к которым привыкли крестьяне, чтобы им и в голову не могло бы войти подозрение, что помещики хотят их обмануть». Только при таких условиях можно удержать власть в своих руках и, может быть, в дальнейшем добиться парламентским путем возмещения за утраченную землю.
Б. Энгельгардт был назначен А. И. Деникиным помощником начальника Отдела пропаганды Добрармии и работал в Ростове-на-Дону, где было гораздо больше возможностей развить печать и работу за линией фронта. Формальным начальником этого отдела был профессор Петроградского университета К. Н. Соколов, который в то же время был начальником Отдела законов и работал сначала в Екатеринодаре, а потом надолго уехал в командировку за границу.
В июне 1919 года Энгельгардт отказался стать представителем Добрармии при союзных правительствах и вступил в управление Отделом пропаганды Особого совещания (ОСВАГа) при главнокомандующем ВСЮР. Энгельгардт осуществлял общее руководство делами, ведал непосредственно назначениями, администрированием узлов, устной пропагандой во всех ее видах, организацией агитпоездов. В общей сложности Борис Александрович 12 месяцев руководил пропагандой белых.
