Я никогда не был верующим человеком. Я никогда много не молился в жизни, но сейчас молиться и надеяться — это все, что у меня есть.

В шесть я пытаюсь поесть что-нибудь, но у меня ничего не выходит. Еда — последнее, что меня интересует. Мой желудок постоянно сводит, а ум — все отрицает.

Отрицает все то, что произошло. Иногда, когда я падаю и засыпаю в кресле напротив ее кровати, я вижу сны, в которых Харлоу смеется, танцует и беззаботна. В моих снах ее клубничные волосы завиваются, пока она кружится в воде. Репка произносит мое имя и протягивает мне руку, чтобы я присоединился. Она обнимает меня за шею и шепчет, как счастлива. Как ее любовь ко мне поменяла ее, как моя любовь поменяла ее.

Потом я просыпаюсь в кошмаре.

Ночью, перед тем как ее отец, мать и Кроу уйдут, мама всегда ласково целует мою голову и говорит, что знает, что ее дочь в хороших руках, если я здесь. Это не приносит мне облегчения, хотя я знаю, что она имеет в виду хорошее. Я разрешу ей уйти этой ночью. Это все из-за меня. Она лежит здесь, потому что я не сдался. Я не сдался любви, хотя я чувствовал ее всей своей душой. Каждым нервом, каждой унцией крови, которая била по моим венам, всем сердцем я люблю ее… Я люблю ее. Я просто боялся признаться ей.

Я сжимаю руку Харлоу, нежно поглаживая ее пальцы. Они все еще холодные, синюшные, и желтоватый цвет появился после катетера, который то вставляли, то вытаскивали. Ее кожа такая же нежная, как она. Я просто хочу, чтобы она проснулась и посмотрела на меня. Я хочу, чтобы она улыбнулась мне своими веснушками, которые покрывают все ее лицо. Медсестры убеждают меня разговаривать с ней, говорят, что она слышит меня, но мне кажется, что это невозможно. Когда я сплю, то вижу сны, как будто я в другом мире. Может быть, это так для Харлоу.

Я тяжело сглатываю и кладу свою голову на ее руку, которая лежит на кровати, и говорю. Чувствую себя не в духе, но делаю это:

— Репка, помнишь, когда ты пыталась объяснить мне, что такое любовь, что такое быть любимой? Я понял сейчас, — улыбаюсь, в то время как слеза скатывается с моего лица. — Любовь — это единственная вещь, которую нельзя подделать. Это когда ты смотришь в глаза человека, который для тебя что-то значит, и можешь увидеть его душу. Уверен, что ты не можешь врать, когда смотришь в любящие глаза. В них отражается твой дом. В них ты увидишь того, кому можешь рассказать о всех своих глубинных темных страхах. И не важно, что он думает. Он все равно всегда будет с тобой. Он будут видеть все твои успехи и падения. Но любовь настолько сильна, что он будет смотреть мимо этого. Не замечать плохого и смотреть на хорошее. Хороший взгляд на хорошее.

Я только хочу, чтобы Харлоу подала знак, что она слышит меня и понимает все, что я пытаюсь сказать.

Я люблю ее.

Я люблю ее.

Я люблю ее.

Хотя она не верит мне. Я не давал ей поводов верить мне.

О, Боже, почему мне так больно? Я никогда не испытывал подобного. Но Харлоу заставила меня почувствовать, и я не испуган больше от этого. Я не боюсь неразделенной любви, потому что Репка любит меня. Я верю в это, потому что чувствую.

Поднимаю голову с ее кровати, и сознание включается. Меня будто молнией пронзает.

Любовь реальна. Любовь Харлоу реальна.

Я беру ее руку и подношу к своему лицу, прислоняю свою щеку к ее ладони с нежной кожей. Целуя каждый пальчик, чувствую, как мои соленые слезы покрывают ее руку.

Встаю и ложусь на кровать рядом со своей малышкой. Это против всех правил, но правила не касаются меня. Я стараюсь не потревожить ее, и как-то умудряюсь уместиться. Глажу ее волосы и шепчу на ухо:

— Любить кого-то — это когда ты делаешь другого человека лучше! Ты сделала это, Репка! Ты сделала из меня мужчину. Ты изменила меня, глупого человека, который думал, что он мужчина. Я весь с тобой, я лучше, Хар, я лучше! Пожалуйста, поверь мне, услышь. Просто слушай меня. О, Боже, я надеюсь, ты слышишь меня!

Я не могу не заплакать. Думаю, тут все слезы, которые я сдерживал свои двадцать четыре года.

Так я борюсь каждый день. И никогда не остановлюсь.

Мои слезы мочат ее волосы, в то время как я утыкаюсь носом в них, и мне нужно, чтобы Харлоу все узнала. Поэтому шепчу ей:

— Репка, я не ухожу от тебя! Никуда не собираюсь, пока ты не откроешь глаза, и я не увижу их цвет. Я хочу увидеть синий, который сверкает, когда ты улыбаешься мне. Я не покину тебя больше снова. Ты моя, Харлоу Ханнум! И когда ты проснешься, я проведу всю оставшуюся жизнь, доказывая, как сильно люблю тебя. Мы созданы друг для друга, и я брошу к твоим ногам весь мир! Мне нужно, чтобы ты верила мне, верила в мою любовь. Это все, что я имею. Просыпайся, крошка, так мы можем начать жизнь вдвоем, так я могу объяснить все, что натворил, — я вытираю свое лицо тыльной стороной ладони. — Просто открой глаза, любовь всей моей жизни!

Я прислоняю подбородок между ее локтем и изгибом шеи и слушаю, как она дышит. Я слушаю звуки жизни, когда она выдыхает. Я слушаю медленные, ритмичные звуки мониторов, едва слышные звуки разговоров медсестер в холле. Я не хочу ничего слышать. Я просто хочу услышать ее голос. Голос, который люблю. Она все, что для меня когда-то имело значение.

Харлоу дала мне мужество принять любовь в моем сердце, и даже не догадывается об этом. Я не успокоюсь, пока она не узнает этого. Пока она не узнает, что я сдаюсь любви.

Продолжение следует