— Правильно. Подтвердила, какая ты сумасшедшая. Продолжай. Это дает мне больше причин быть счастливым. Ты не любила, ты просто жила в любви, не правда ли? Итак, я не люблю тебя, и чем скорее ты уйдешь отсюда и из моей жизни, тем лучше.

Я не могу дышать.

Нет воздуха.

Здесь нет воздуха.

Нет ничего.

О, Господи, помоги мне! Пожалуйста, кто-нибудь, помогите мне!

Уиллоу тащит меня к двери, пот течет с моего лица.

Я уйду, но у меня последний вопрос к человеку, которого люблю, перед тем как мое сердце разобьется, как стеклянный шарик. Я поворачиваюсь и смотрю на Круза в последний раз. Он выглядит искренним, руки сложены на груди, ноги расставлены в стороны в оборонительном положении. Глотаю слезы, чувствуя соль:

— Почему? — спрашиваю я.

Он останавливается, смотря на меня, мимо меня, и отвечает. Наконец-то.

— Потому что я могу.

Глава 18

Время, когда нельзя вернуться назад

Круз

— Ты знаешь, я действительно не хотел играть в этом никакой роли, правда?

Я киваю Максу, который выходит из моей спальни.

— И ты знаешь, что как только Харлоу и Уиллоу вернуться домой, Уилоу скажет Портеру все, и он вышвырнет тебя отсюда?

Снова киваю.

— И ты знаешь, что все, что ты сейчас сказал ей, ты не сможешь забрать назад? Она возненавидит тебя.

Я выдыхаю и смотрю в окно на нашу пристань. Знаю, что то, что говорит Макс — правда.

— Круз, ты будешь говорить, или мы просто будем стоять здесь и ждать апокалипсис?

Пока смотрю на Макса, под ложечкой снова сосет:

— Я уже собрал большую часть своего дерьма. Жду от Портера первых новостей завтра. Я удивлен, что Кроу не позвонил ему в первую очередь после того, как оставил мне сообщение, что Харлоу на пути сюда, и я… — Я делаю паузу, думая о том, что сказал ей. Как я уничтожил ее. Уничтожил единственного в жизни человека, которого любил, в ком был уверен. И она меня любила взаимно, не думая, что я за человек. — Я хотел, чтобы она меня ненавидела. Это единственный выход.

Макс сидит рядом со мной на диване, доставая бутылку «Джека» из шкафа и несколько шотов. Меня трясет, как на двадцатиградусном морозе, но я сижу здесь на диване, не понимая, что сотворил. Мои колени трясутся так, что бряцают кости.

— Что сказал Кроу в сообщении?

Я откидываюсь в кресле назад и чешу свою двухдневную щетину:

— Он назвал меня сукиным сыном, и что я лучше бы не играл в игры с его сестрой, и что он убьет меня.

Макс трясет своей головой в знак согласия:

— Кроу грубый. Удивительно. Не думал, что он способен на это. Я слышал, что он сделал с Ноксом.

Этот хрен Нокс разрушил Харлоу, когда она встретила меня. Теперь моя девочка все там же, где была до меня, и это убивает меня.

Макс наливает два шота:

— Я уверен, что Харлоу купилась, думая, что в твоей комнате там была девчонка.

Мы не чокаемся шотами. Мы не радуемся тому факту, что я разбил кому-то сердце. Мы просто стараемся выпить янтарную жидкость, надеясь, что она согреет мое тело и остановит дрожь, но мне холодно, моему сердцу и душе холодно.

— Я знаю, как ты чувствуешь себя. Несмотря на то, что ты делаешь, она любит тебя, и держу пари, что если бы ты рассказал о ее нехорошей ведьме бабушке, то Харлоу бы воспрепятствовала. Я имею ввиду, у ее мамы была похожая ситуация? Ты рассказывал мне об этом.

Я киваю, опрокидывая другой шот. Все горит. Все горит так сильно.

— Так лучше. Я никогда бы не ей дал того, что она хочет и в чем она нуждается. Я беден. Я полицейский, и у меня судимость с восемнадцати лет. Я счастлив, что мне удалось стать хотя бы полицейским.

Макс смотрит на меня смущенно, и я вспоминаю, что он не знает.

— О, это правильно. Ты не знал истории. Нас с Тони арестовали, когда ему было двадцать, а мне восемнадцать. Полицейские пришли к моей маме и нашли припрятанную марихуану. Мы сказали, что это наша заначка, чтобы спасти мать от тюрьмы.

— Но ты ненавидишь свою маму. Тюрьма — лучшее место для нее. Там она могла бы протрезветь.

Макс наивен.

— Нет, приятель, ей бы было бы хуже. Наркотики там достать легче. — Я всегда чувствовал потребность защищать эту женщину, так сильно, как и ненавидел ее. — У меня все еще осталась эта судимость. Вот почему я пошел на флот.

— Понимаю, — Макс наливает другой шот. — И что теперь?

Я закрываю глаза и представляю будущее без Харлоу и ненавижу его. Оно унылое и мрачное, как и мое сердце.

Достаю письмо из своего кармана и передаю его Максу.

Он читает, смотрит на меня и отдает письмо назад:

— Ты был принят в полицейское отделение Норт-Риджа? Это же рядом с городом Харлоу. Что за херня, мужик? Когда ты узнал это?

Я забираю у Макса письмо, комкаю его и кидаю через плечо:

— Узнал на прошлой неделе. Я ездил туда две недели назад на собеседование, Харлоу не знала. Потом я получил письмо и решил сделать то, что сделал. Мы никогда не будем счастливы. Ее бабушка бы меня уничтожила и сделала бы наши жизни ужасными.

— И твой план был уничтожить Харлоу вопреки? Ты ее любишь.

Я люблю ее всем своим существом.

— Ей будет лучше без меня. Она будет счастлива. Я недостаточно хорош для нее. Я знаю это, и она это узнает.

Макс встает и хватает свое пальто с вешалки на полпути:

— Мне надо идти. Я знаю, что у тебя были причины, но мне хотелось бы, чтобы ты дал шанс Харлоу принять решение самой. Думаю, она бы поняла правду о тебе и о том, как ты рос, о твоей маме. Обо всем. Правда — сильнейшая вещь, и ты знаешь это, мужик. Любовь — это только правда. Правда — это любовь! — он похлопывает меня по плечу и выходит.

Я не могу вернуться и изменить то, что сделал. Я буду жить без своей Репки. Частичка меня умерла, но пусть у меня будет разбито сердце, чем у нее, потому что я не смогу дать ей ту жизнь, которую она заслуживает. Наши жизни настолько разные, что моя прошла бы, разрушая ее в конце.

Харлоу будет в порядке. Она будет двигаться вперед, и это будет лучше для нас.

Да, она узнает это. Но, может быть, не завтра, но она забудет обо мне.

Она будет в порядке.

Она будет в порядке.

Она будет в порядке.

Она будет в порядке.

Продолжаю убеждать себя, потому мне это необходимо. Я вбиваю это себе в голову, пока не промываю мозги, думая о каждом из нас.

Любовь — это правда, правда — любовь!

Глава 19

Круз и Харлоу

Харлоу

Четырьмя месяцами позднее…

Я не хочу возвращаться сюда, хотя мои друзья будут держать его от меня на расстоянии, если я увижу его. Или если он увидит меня.

Со мной все в порядке. Я уменьшила до трех раз в неделю общение с доктором Голдбергом. Принимаю только антидепрессанты, а препараты от тревоги уже нет. Йога помогает, как и осознание того, что Круз больше не существует в моей жизни. Я работаю над этим… и над собой.

Что случилось в последние четыре месяца моей жизни? Попыток суицида не было. Я только закрылась в доме на неделю, жалея себя. Плюс ко всему, меня подкосил грипп. Кроу, Уиллоу и Теа приносили мне еду, но я совершенно не хотела есть. Девочки помогали мне мыться. Все это было.

Потом я пришла в себя. Моя самооценка. Мне не нужна чья-то любовь. Я должна любить сперва себя и принимать любовь.

Это поменяло все, очевидно. Поэтому я звоню Голдбергу три раза в неделю.

Преподавание помогает. Мой ум занят этими детьми и их светлыми головами. Поразительно то, что я вижу, когда учу их. Это открывает мой ум для бесконечных возможностей. Есть еще многое в жизни кроме зависимости от одного человека, чтобы сделать себя счастливой. Ты должна быть прежде всего счастлива сама с собой.