Звучит так, будто он спрашивает меня, но на самом деле нет, он просто сообщает. Для внешнего мира все выглядит так, будто он спрашивает, но я знаю его и его игры, как он заманивает свою добычу.

Я не отвечаю ему, но любопытство охотника о человеке, которого я только что целовала, возвращает нас к точке отсчета.

Он протягивает Крузу руку:

— Привет. Не думаю, что нас представили. Я Чед Нокс.

Я мельком смотрю на Круза, который выглядит смущенно, но руку Чеда все равно принимает и говорит:

— Чед… Чед. Рад познакомиться.

— Не говори, что приятно познакомиться с этим сукиным сыном. Убирайся отсюда, Нокс. Я не шучу, черт побери, — Кроу всегда несдержан, когда разговаривает с Ноксом.

Чед ухмыляется и вроде даже немного отодвигается от стола:

— Отлично, будь по-твоему. Детка, когда закончишь играть с мистером Тату, я буду в доме своего дяди Дэна на 4-й улице, если захочешь поговорить. Я там всю неделю. Надеюсь, ты придешь увидеться со мной, детка. Я действительно скучал по тебе.

Он кивком прощается с Уиллоу, затем с Кроу, который молча салютует ему средним пальцем. Когда этот говнюк отступает и отходит к своей компании, я немного расслабляюсь на своем месте. Прикасаюсь к припухшим губам, вспоминая, что я только что сделала. Поворачиваюсь к Крузу:

— О боже, Круз. Мне жаль. Мне очень жаль.

Он проводит своей большой ладонью по лицу, царапаясь о щетину. Глазами блуждает по комнате, и каждый раз, когда он открывает рот, чтобы что-то сказать, раздаются непонятные звуки.

— Я, черт возьми, убью этого урода, так что помоги мне, Господь… Хар, ты в порядке?

— Я… Я в порядке, Кроу. Круз?

Он не смотрит на меня, и кажется, что я, возможно, только что разрушила нашу дружбу. Я своей рукой нахожу его и пожимаю ее:

— Круз?

Наконец, он смотрит на меня напряженным взглядом:

— Бывший парень, я полагаю?

— Ублюдок — больше похоже на него, — сказав это, Кроу вытаскивает сигарету, но не закуривает, а просто держит во рту.

Я жду, что Круз скажет хоть что угодно. Пусть даже прикажет мне отвалить. Неважно.

— Ты позволила ему назвать себя «деткой»?

Его слова оглушают меня, в сердце от этого становится мучительно больно.

Круз встает со стула, бросает несколько долларов на стол и уходит.

Вот он и встретился с тем, о ком мы не говорим, и лучше бы этого никогда не происходило. Я должна была поцеловать его. Должна была показать Чеду, что не принадлежу ему. Что его очарование не действует на меня, что я могу двигаться дальше.

Но на самом деле это не так. Я просто использовала Круза, чтобы отвлечься от реальности. Реальности, причина которой — я. Я хотела бы поговорить с Чедом, но должна быть сильной, сражаться с силами зла, которые пытаются захватить меня. Мне нужно поговорить с доктором Голдбергом сегодня. Мне нужны мои сеансы с ним по телефону или даже более того — ранний утренний сеанс на причале с копом.

Но сможет ли он дать мне терапию, которая мне нужна, или я потеряла это тоже?

Когда прикасаюсь к губам, стараюсь сдержать боль, которая рвется наружу. Знакомо. Никогда не думала, что меня может бросить в жар от поцелуя, особенно от того, который я сама начала. Мой живот сворачивается в узел. Я теряю всякую связь с реальностью, думая и чувствуя то, чему уже давно не находилось места в моей жизни. Даже не с прошлого года.

Но как так получилось? Я схватила его и прижалась губами, как в ту роковую ночь, год назад. Это было то же чувство возбуждения, риска, примитивных сексуальных эмоций, страсти, похоти и любых других слов, которые я могу использовать для описания в сексуальном плане.

Однако думать о Крузе в подобном ключе меня смущало. Я не могу перестать трогать свои губы. Они горят, и кровь в них пульсирует. Я знаю, каков он на вкус и как он пахнет. Как это было, когда его язык боролся с моим. Делить такой поцелуй — это очень личное и вызывает столько эмоций, что мой пульс учащается. Снова я сделала то, что не свойственно мне. Вот что этот мужчина делает со мной, заставляет творить вещи вне моего контроля, я же наоборот, должна все контролировать. Я безрассудна, когда с ним, но я не та девушка, которая пряталась под одеялами больше года. Не та девушка, которая использует сложные слова, чтобы произвести впечатление на людей или отпугнуть их. Мне не нужно быть такой с Крузом. Я могу быть собой. Харлоу Ханнум.

Губы все еще ноют, и мне интересно, когда это чувство оставит меня, и хочу ли я этого?

***

— Здравствуйте, доктор Голдберг. Я знаю, что это не один из наших регулярных сеансов, и знаю, что поздно, но мне нужно поговорить с Вами.

Я позвонила в справочную доктора Голдберга, и мне ответили, что он перезвонит. Знаю, что уже хорошо за полночь, но когда ты отчаялся, то пойдешь на что угодно.

— Все в порядке, Харлоу. Правда. Чем могу помочь?

Я снова касаюсь губ, чувствуя силу Круза, и каждый раз, когда закрываю глаза, этот момент снова проигрывается в моей голове, как в кино. Хорошем, со своего рода поворотным моментом. А затем возвращаются мысли о Чеде, и наступает паника. Я мгновенно теряю самообладание. То, как он подошел к моему столу, когда я увидела его и эти глаза. Они знают, как гипнотизировать меня и заманивать меня, как приманку на крючке. Я не должна хотеть его, потому что он никогда не хотел меня. Делала все, что могла, чтобы угодить ему, но несмотря ни на что, он всегда придирался.

— Мы гуляли сегодня, и я видела Чеда.

Доктор Голдберг вздыхает, не так, будто он раздражен, но будто надеясь, что я — нет:

— Я понял. Вы говорили с ним?

— Да, недолго. На самом деле мой брат сказал ему больше, чем я.

Доктор Голдберг смеется:

— Господи. Добрый старый Кроу. Я обожаю этого паренька. Мне нравится, что он всегда прикрывает твою спину, Харлоу. Итак, что дальше?

— Ну, думаю, я неплохо справилась. Он просил меня прийти к нему, но я не ответила. Не хотела продолжать разговор.

— Хорошо, хорошо. Это именно то, что я советовал тебе сделать, зная, что вы из одного города, ваши отцы дружат, и что однажды вы столкнетесь с ним.

Я знаю, что должна сказать доктору, почему так хорошо справилась с этим, и все еще не уверена, что это был лучший выход, учитывая, как ушел Круз.

— Я сделала кое-что еще, но не уверена, что поступила правильно…

Зажмуриваюсь, чувствуя вину за то, что сделала. Я всегда чувствую вину за что-то. Удивлюсь, если это чувство когда-нибудь утихнет.

— И что же это было, Харлоу?

— Я поцеловала Круза перед Чедом, чтобы… не знаю… заставить его ревновать? Но я не думаю, что это так. Возможно, чтобы отвлечься от его присутствия? Понимаете, именно поэтому я и звоню, доктор Голдберг. Я не знаю, почему сделала то, что сделала.

Я говорю, как плакса, прямо как моя сестра Грета.

Проходит какое-то время, прежде чем он снова начинает говорить:

— Харлоу, то, что произошло между тобой и Чедом — это то, от чего, как мне кажется, ты никогда не сможешь полностью оправиться. То, что произошло, останется в твоих мыслях независимо от того, что ты делаешь, независимо от того, что говоришь. Ты сказала мне, что прежде он контролировал тебя, но я не думаю, что ты сделала то, что сделала, чтобы заставить его ревновать. Отвлечение, вполне возможно, но мне кажется, что у тебя была какая-то другая причина так поступить, и из того, что ты рассказывала мне о своем друге Крузе, то думаю, что ты хотела его поцеловать.

Теперь мне кажется, что доктор Голдберг — тот, кто должен быть на пилюлях для психов.

— О, нет! Я не хотела, чтобы поцелуй оказался таким, каким он был, и я не собиралась этого делать.

Или хотела? Было ли это преднамеренным?

Все еще чувствуя последствия поцелуя, я сомневаюсь в себе.

— Харлоу, я не говорю, что ты намеревалась его поцеловать, но, возможно, в твоем подсознании это было… логичным. Я слышу, как высоко ты отзываешься о мужчине. Хотя я — лицензированный врач и терапевт, но также человек, который счастливо женился на той самой женщине тридцать пять лет назад, и я знаю, как мыслят женщины.