Если это и была подделка, то очень хорошая. Взрослый мужчина, точный возраст и национальность неизвестны (я знакома с судебной медициной, но не настолько хорошо, чтобы определить такие вещи), в состоянии сильного разложения.

Внутренних органов уже нет, но скудные остатки мускулов и кожи еще обтягивают кости. На голове еще сохранились лоскутки кожи с черными волосами. Он был мертв уже по меньшей мере несколько месяцев, точнее это мог бы определить патологоанатом.

Множественные переломы костей, несколько сломанных ребер, раздробленные кости ладоней. Вероятная причина смерти: снесена вся левая часть черепа. Там зияла черная пустота. Похоронен без савана или гроба, эксгумирован совсем недавно: на остатках кожных покровов и в глазницах пыль, в плечевом суставе застряла раздавленная многоножка. Меня передернуло. На мой вкус, картина была чересчур реалистической.

- Вы не узнаете меня, шериф? - на этот раз в сухом скрежете прозвучали жалобные нотки.

Узнаю ли я?

- Извините, нет.

Как бы это ему объяснить?

- Понимаете, от вашего лица мало что осталось. Кто вы?

С каждой минутой наша беседа становилась все более неправдоподобной.

- Меня зовут... звали Джесси Кармоди, миссис Уэбстер.

Бог ты мой! Неожиданно я во все поверила - безо всяких иных доказательств, - потому что никто не мог обладать таким сверхдурным вкусом, чтобы сыграть такую шутку в отношении Джесси. Во всяком случае, не со мной.

Джесси ухаживал за моей дочерью все годы их учебы в старших классах. Они познакомились в девятом, когда Тамаре поручили позаниматься с ним математикой. Много вечеров провела я с ними на кухне за чашечкой кофе, слушая, как Джесси строит планы на будущее. Он собирался упорно работать, откладывать деньги, поступить в колледж и добиться чего-нибудь в жизни. Обсуждение этих планов неизменно заканчивалось взаимными клятвами в вечной верности, которые давали друг другу Джесси и Тамара, обмениваясь при этом особенными улыбками, свойственными влюбленным подросткам. А я с трудом прятала за чашкой с кофе совсем другую улыбку. До сих пор Тамара иногда рыдает по ночам, пока не заснет у меня на груди.

Он пропал уже полгода назад, и мы все еще надеялись, что он просто убежал в город. Это было не в духе Джесси, но у его отца алкоголика был тяжелый характер, и он признался, что в ту ночь, когда Джесси исчез, у них была крупная ссора. Тем не менее я никогда не подозревала, что Гектор Кармоди мог причинить какой-нибудь вред своему сыну. До сих пор не было никакой причины подозревать неладное.

Так значит, Джесси был мертв, и то, что сидело передо мной - это было все, что осталось от его надежд и планов.

Меня охватила глубокая печаль. И одновременно жалость: ведь ему должно было быть очень одиноко - мертвому, сгнившему и вновь вернувшемуся к живым. Подчиняясь импульсу, я протянула руку и дотронулась до его запястья. Мои пальцы коснулись холодных и сухих костей.

- Мне так жаль, Джесси. Кто это с тобой сделал?

Он назвал имя: Роберт Энглторп - местный фермер, тихий, приятный, малообщительный человек; такого никто не заподозрит ни в чем дурном, пока не будет слишком поздно. Этот сукин сын принимал активное участие в церковных делах. Джесси подождал, пока я вставлю ленту в наш полуразвалившийся магнитофон, а потом рассказал все подробно. После ссоры с отцом он долго бродил по округе. Энглторп проехал мимо него, потом вернулся назад и предложил подвезти. Когда Джесси рассказал ему о скандале с отцом, Энглторп предложил парнишке отсидеться у него на ранчо, пока отец не успокоится. Джесси принял помощь соседа без малейших колебаний.

Оказалось, что подробности пыток и насилия еще больше леденят кровь, если о них повествует бесстрастный мертвый шепот. Анджелина тихо плакала над блокнотом. В отличие от меня, ей не довелось служить в полиции большого города, и она никогда не сталкивалась с подобной гнусностью. Я сама уехала из Хьюстона в тихий провинциальный городок, когда почувствовала, что мои силы на исходе. Но ни одно место на земле не застраховано от скверны, и под покровом сонной тишины может таиться зло. Слушая Джесси, я ощущала себя очень старой и очень усталой.

В конце концов Энглторп забил свою жертву рукояткой топора, а затем изнасиловал его этим же предметом. От того, что Джесси помнил обо всех увечьях, даже о тех, что Энглторп нанес ему после смерти, становилось почему-то еще страшнее.

- Мне было так больно, миссис Уэбстер, что я был благодарен, когда он убил меня.

Как мог простой шепот передать такую страшную боль? Я должна была узнать все.

- Джесси, как случилось, что ты здесь?

Он, казалось, с трудом подбирал слова.

- Они сказали - это Божье соизволение. Они сказали - это ненадолго. Во имя справедливости.

От того, как он произнес слово "справедливость", у меня волосы дыбом встали.

- Кто сказал, Джесси?

Он сделал неопределенное движение. Может быть, он не мог ответить? Или не хотел? А может, на самом деле это я не хотела узнать ответ.

В моем кабинете запирался только нижний ящик письменного стола. Это было самое надежное место для такой странной и важной записи, какое я только могла придумать. Когда я открыла ящик, по его дну, звякнув, откатилась в сторону полупустая бутылка. Никогда в жизни мне не хотелось выпить так сильно, как в эту минуту. Моя рука дрожала, когда я закрывала ящик, но, думаю, Анджелина не заметила этого. А о том, что мог заметить бывший Джесси Кармоди, я и думать отказываюсь.

Решение должна была принять я одна. Для этого потребовалось немного времени. Конечно, я могла бы провести остаток дня, пытаясь дозвониться до окружного судьи, п попробовать убедить его в том, что у меня достаточно веских оснований для получения ордера на арест. Или можно было попытаться схватить этого ублюдка Энглторпа немедленно. Последствия его преступления были слишком странными, чтобы их можно было надолго сохранить в тайне, и если до Энглторпа дойдут слухи о возвращении Джесси, он просто смоется. Возможно, впоследствии я смогу обосновать свое решение взять его по горячим следам.

Анджелина зарядила оружие, а Кайл тем временем связался с Джорджем, объезжавшим округу на нашей единственной патрульной машине, и сказал, где тот должен нас встретить. Но он не стал объяснять, что произошло. Рассказать о случившемся по служебной рации, означало пригласить всех желающих принять участие в нашем пикничке. Я сказала Джесси, чтобы он подождал нас на месте, и добавила, что запру переднюю дверь.

- Я думаю, что пока никто не должен видеть тебя. Надеюсь, ты меня понимаешь.

Он кивнул.

- А родители?

У меня что-то подступило к горлу.

- Это будет для них ужасным испытанием, но я уверена, что они захотят поговорить с тобой.

Боже мой, а что мне сказать Тамаре?

Наш задержанный - тот, что вел машину в нетрезвом виде, все еще мирно храпел. В тот самый момент, когда я выходила из двери, Джесси склонил свой проломленный череп, словно прислушиваясь к чему-то, чего не могла услышать я, и заговорил:

- Есть еще и другие. Они будут вас ждать.

Меня словно сквозняком вынесло наружу.

Втроем мы уселись в мой пикап. Кайл скрючился на полу, а мы с Анджелиной пытались делать вид, что ничего особенного не произошло. Мы медленно выехали из города. Машина "скорой помощи" была, видимо, где-то на вызове, и мы ехали одни. Джордж перехватил нас на повороте грунтовой дороги, которая вела к ферме Энглторпа. Я на минуту притормозила, чтобы Анджелина могла пересесть в патрульную машину и ввести Джорджа в курс дела. Я могла только надеяться, что он поверит ей, предчувствуя, что у меня будет достаточно хлопот и с Кайлом.

Мы притормозили у ворот Энглторпа и выключили мотор. Я прислушалась. Тишину нарушали только монотонное стрекотание цикад и отдаленный крик сойки. На северо-востоке собирались в грозовую тучу белые облака. Наша сожженная земля жаждала дождя, но я, чувствуя себя предательницей, надеялась, что гроза все-таки пройдет стороной. После дождя будет труднее найти и сохранить улики. Ранчо Энглторпа казалось заброшенным, но из-за засухи так выглядели даже самые ухоженные участки.