«Вошёл – и нахваливал беды свои…» Вошёл – и нахваливал беды свои, Свою полонянку-беглянку-свободу… Как перед прыжком в омутовую воду Отсрочки, отсрочки прошу у любви! Дикарских, полуночных слов соловьи, Как вольно они потрясают пространство, Моей одинокости спящее царство!.. Отсрочки, отсрочки прошу у любви. Бросаю ответное слово: лови, Нет яблока горше, нет яблока слаже, Вовеки свежо, и невидимо даже!.. Отсрочки, отсрочки прошу у любви. Всё просто, всё ясно, в смиренной крови Разнеженно дышит любовное пламя – Пред распрями дня, пред желаньем желанья Отсрочки, отсрочки прошу у любви! Легко это пламя и тяжко вельми, Оно в равновесии с тягой земною. Пред светом и тенью – пред мной и мною – Блаженной отсрочки прошу у любви… 1980 Метаморфоза Горит июньской розою окно, Но пуще пыла розы и алее Заря пылает, так сговорено Между зарёй и розами аллеи – Ревнуют ко единственной, моей, В наивности стеснительной и пылкой, От огненной короны до корней Мерцающей таинственною жилкой. Извечная повадка красоты – Сиять, о сем и не подозревая, Ища приязни мелкой пестроты! Но ту пугает ясность ключевая. Я посмелее: моему окну Отважнее лучиться рядом с розой, Подобное случалось в старину, Я знаю не одну метаморфозу… 2011 Первая Какая радостная рань! Тмутаракань, луна, герань, Зима бессонная, безмерная… «Ты первая моя, ты первая!» Какая каменная темь! И я – не я, сквозная тень Твердит, как будто суеверная: «Я первая твоя, я первая!» В другой дали, в другом давно Посмотришь в зимнее окно: Больной рассвет, погода скверная… «Ты первая моя, ты первая!» Своей гордыней потайной Легко ты счёты свёл со мной, Но мучит память изуверная: «Я первая твоя, я первая!» 1987 Листопад И время осени приспело, И на глазах нищает сад. Как я любви своей жалела В тот, прошлогодний, листопад! Хотела полного покоя, Тепло надеялась сберечь, Когда медлительной рукою Листы отряхивала с плеч. Ни одного не засушила Меж перелистанных страниц, А сердце друга сокрушила Игрой полуночных ресниц. Но, видно, тайны листопада И мне самой не избежать, И друг у вишенного сада Меня недолго будет ждать – От золотого листопада До золотого листопада… 1972 «Ты пил меня, как воду Мирозданья…» Ты пил меня, как воду Мирозданья, Глубинно чуя: вечность мне сестра. Как жертву счастью, брал мои рыданья На белом шёлке брачного одра. Какой наивной полнилась любовью Светлыня полудетского чела, Когда безгрешной девственною болью В потусторонность юность изошла! И ныне, чистотой воспоминанья Хранимый от нашествия времён, Ты пьёшь меня, как воду Мирозданья, К вселенской славе мною приобщён. 1994 Рябиновые сласти Он здесь уже, ноябрь невозбранный. С небесной кроной утеряв родство, Листок зари – бескрылый, безуханный – Парит и наземь падает мертво. Горчат во рту рябиновые сласти, И хочется неповторимо жить! Но всё ж, мой друг, о мимолётном счастье Не тороплюсь жалеть и говорить. Что нас роднит? Порыв и неизбежность, А надо, чтоб роднило естество, Чтоб к сердцу подступающая нежность Святила это дикое родство. Ах, это больно – сращивать живое! Ну то есть души, проще говоря… В тебе одном всегда нас будет двое: Я и другая, может быть, заря. Во мне же неразгаданно таятся Ты и другой, похожий на зарю. То наши души, мучаясь, двоятся – Единые! Вот я и говорю… 1982 Молчи… Вот радость-то! Ты рядом столько дней, А всё ещё люблю тебя, как брата, И всё ясней, любимый, всё тесней На две судьбы – одной любови дата. Вот радость-то! Два клюва у неё, Дающие один другому пищу: Ликуем, как ликует вороньё, Прожившее не триста лет, а – тыщу! Я не знавала, кажется, родства Счастливее и в слове, и в молчанье, Когда молчаньем тешатся слова И всё ж не избегают соисканья. Превозмогли житейский недород, Бесхитростных страстей круговороты… Как слаб и нежен твой родимый рот, От пустословной отошед ломоты! Молчи, мой брат возлюбленный, молчи! Свет белый сам навяжет да наскажет – И даже то, родной, кто раньше ляжет В рубахе белой под сквозняк свечи… 1981 |
