— Потанцуешь? — её ладони чуть скользнули по его плечам, в которые вцепиться бы сейчас в порыве чувств, да покрепче, а после прижаться к его телу и… Всё это лишь игра разума, всплески неугомонной фантазии. Какаши, положив руки на тонкую талию, не отказал, но и не загорелся от желания. Он пока мало что понимал и по-прежнему пытался прийти в чувства, потому как эта встреча явно отразилась и на нём.

— А Рю? — единственное, что его так поразило этим праздничным вечером — отношения Сидзуны, в чьих опьянённых глазах кипела страсть, и Рю, который пять минут назад выходил на улицу покурить и только сейчас влился в компанию. Девушка усмехнулась и потянулась к уху партнёра:

— Вообще-то это мой брат. — Тон Сидзуны показался Какаши чересчур соблазнительным, а по вине её обжигающего кожу дыхания на его теле выступили приятные мурашки. И плавные движения девушки наряду с её притягательным взглядом пробуждали внутри него неистовые желания, от которых бросало в жар. — Он попросил меня. Ну, ты понимаешь.

Взгляды Хатаке и стоящего неподалёку Рю встретились.

— Вот оно что… — он-то всё прекрасно понимал, кроме себя. Что с ним сейчас происходило? Почему всё тело так реагировало на её присутствие? Отбросив лишнее, он заключил, что всё это из-за длительного воздержания от интимной близости с девушками. И никак иначе. А оттого становилось лишь хуже.

Тёплая улыбка блондинки не прошла мимо серых глаз, и Какаши вдруг вытащил откуда-то из глубин памяти её фамилию. Ведь и правда, у Рю и Сидзуны одна фамилия — Комацу. Оказалось, годы многое забирают, вычёркивают из памяти, но одно Хатаке почему-то по сей день помнил: её невзрачный образ в средней школе. И то, как друзья донесли до него неозвученные чувства чересчур скромной Комацу, после чего он задумался сделать шаг, обратив на неё внимание, но так и не осмелился. Потому что сомневался. А потом и вовсе выпустился. Но в отличие от неё он по этому поводу не переживал, относясь к сложившейся ситуации намного проще.

Какаши не подозревал, какой океан бушевал внутри девушки в эту минуту, о чём она думала, чего желала; и признавал себе, что находиться в её обществе весьма приятно. Да и Сидзуна очень изменилась с тех пор: стала красивее, женственнее, умела подать себя в обществе, при этом оставаясь собой. Даже сейчас они танцевали исключительно по её инициативе — в юности она бы себе этого не позволила. А он бы не позволил себе этого именно сейчас… Старательно борясь с самим собой, он всеми силами пытался сохранить привычную всем окружающим непоколебимость.

Сидзуна горела, осознавая, что Какаши впервые касается её и находится настолько близко. К счастью, в полумраке он не в силах был разглядеть проступивший на щеках блондинки румянец, а из-за грохочущей музыки не мог услышать её бешено колотящееся сердце.

— Ну всё-всё, хорош вам, — Рю прервал их любование друг другом и плавные движения в такт музыке. Казалось, он ревновал сестрёнку к коллеге, но, на самом деле, это ему сейчас следовало приобнимать девушку, танцуя с ней, а иначе окружающие раскусят их коварные планы и замыслы, а после не оставят ни Рю, ни Какаши в покое. Мужчина буквально выдернул сестрёнку из рук Хатаке под пристальные взгляды девушек-коллег.

— Рю, ну и зачем ты… — от резкой перемены событий у Сидзуны аж голова закружилась. И здравый рассудок возвращался из того состояния настолько быстро, что к сердцу девушки подкралась чудовищная тоска.

— Хорошего помаленьку, — отметил Рю, уводя за собой растерявшуюся сестру в другой угол гостиной, которая настолько увлеклась приятным обществом Хатаке, что и позабыла об обещанном и для чего вообще пришла сюда. — Со мной бы лучше потанцевала.

В ответ он получил лишь виноватую улыбку. Сидзуна составила ему компанию, при этом мечтая оказаться рядом с Какаши, вернуться в то волшебное мгновение и продлить его, но вынуждена была притворяться девушкой родного брата. Хатаке же старательно подавлял всякое желание взглянуть на неё, но в определённый момент окончательно сдался, не осознавая, для чего ему всё это нужно. И нужно ли вообще. Пока блондинка кружила в танце с Рю, он украдкой наблюдал за её движениями, сидя за праздничным столом. И Комацу изредка ловила эти греющие душу взгляды, едва заметно улыбаясь.

Вскоре в их скромную компанию под заводную музыку влились остальные. Сидзуна полностью расслабилась и погрузилась в необъяснимую эйфорию, а потому раскрепостилась и двигалась более свободно. Сакамото-куна переполняла радость, потому как красивая блондинка танцевала с ним в одном кругу. И то, что она являлась названной девушкой Рю, его не волновало. Ликуя, он оставшийся вечер мешал уединению Какаши, делился впечатлениями, как неопытный подросток. Хатаке старался пропускать всё мимо ушей, оставаясь безучастным в беседе, но в определённый момент осознал, что докучливый Сакамото ей точно не пара. Заглушая вином подкравшееся незаметно отчаяние, мужчина всё же пришёл к выводу, что Комацу на этого парня даже не взглянет и, немного придя в себя, задумался о причине своего негодования.

Под конец вечера Сидзуна валилась с ног, мысленно поблагодарив брата за его настойчивость, по причине которой она находилась сейчас здесь. Пусть компания была чужой и незнакомой, но ей удалось как следует оторваться и забыть о жизненных проблемах. Да и Какаши встретила — а это важнее всего в данный момент. Мужчина же до последнего не был уверен, что всё это к лучшему.

Стоило им совершенно случайно столкнуться в коридоре, как в одурманенной голове блондинки родились грандиозные планы, чего действительно следовало побояться. И главная задача теперь — дождаться, когда все разбегутся по комнатам и крепко заснут…

Уже к двум часам ночи на дом опустилась долгожданная тишина.

Рю и Сидзуна устроились в общей комнате под видом парочки, ведь назойливые поклонницы могли достать где угодно и в любой момент. Однако Сидзуна не волновалась за брата, вмиг отключившегося от количества выпитого алкоголя за вечер. Заботливо подоткнув одеяло, блондинка расплылась в улыбке от отрадных мыслей и наспех проскользнула в тёмный коридор. Минуя чужие комнаты, она настраивалась на лучшее, убивала в себе скопившееся волнение и, наконец, очутилась напротив нужной двери. Сидзуна отчего-то была уверена, что он не спит в этот поздний час, а потому не боялась нарушить его покой. Казалось, стук её бешено колотящегося сердца был слышен в каждом, даже самом укромном уголке дома.

Комацу смяла ткань на груди и зажмурилась, усиленно прогоняя панику. Она даже на мгновение почувствовала себя подростком — той же глупенькой, наивной девчонкой, которая не смогла…

Не призналась.

Не поцеловала.

Она тряхнула головой, избавляясь от давящих воспоминаний, от терзающих душу мыслей, сделала глубокий вдох и выдох и тихонько постучалась.

Как же горело внутри, а в висках стучала кровь… Ещё немного — и сбежала бы прочь, но Хатаке всё же отворил дверь и предстал перед гостьей в одних лишь джинсах, опустив холодный взгляд в её — слишком горячий, готовый в одночасье испепелить. Колени предательски задрожали. Своим обнажённым торсом Какаши закрывал проход в комнату и кроме этого уже сводил девушку с ума. Сидзуна, держась из последних сил и стараясь не растерять уверенность, волнительно сделала шаг вперёд, что заставило Какаши попятиться назад. Второй, третий — до тех пор, пока она не оказалась внутри. Дрогнувшая рука заперла дверь на замок, и мужчина осознал, что отныне за всё случившееся отвечать им придётся вместе. А он пока не понимал, готов ли к этому.

Сидзуна сократила между ними последние сантиметры и, встав вплотную, устремила изучающий взор в его потерянный взгляд. Он лишь мог предполагать и догадываться… Комацу устала от обыкновенного зрительного контакта, а потому, усмиряя пыл, потянулась на носочках к его озадаченному лицу, чтобы, наконец, заполучить желаемое. Но внезапно Хатаке приложил указательный палец к её губам, когда те оказались настолько близко, что у него перехватило дыхание. Он ещё надеялся вернуть в сознание, вероятно, обезумевшую девушку, но её это не остановило: её рука лёгким движением опустила его руку.