– Я озвучил, что.

– Тело? Так, Влад, это неоригинально. Вы знаете, сколько было желающих до вас?

– При необходимости – узнаю.

Вот так просто.

– Что вам наговорила обо мне мама?

– Ты на самом деле хочешь знать?

– Да.

Не хотела бы – не спрашивала!

И снова те самые инстинкты, что восхищались силой и энергетикой сидящего напротив мужчины, встали на дыбы и всеми правдами и неправдами удерживали её в шаге от пропасти.

Нельзя ругаться с Багровским…

Нельзя…

А сахарницу если ему в голову запустить? И бежать?

Сто процентов у двери его головорезы. И мама в больнице.

Она сама пьет кофе с тем, от кого следует нестись на всех ногах.

Мама, мама, что же ты наделала?…

Неужели всю жизнь меня оберегала от других, чтобы подложить конкретно под этого?…

У него же глаза холодные. Не мертвые, но без эмоций. Если и есть, то жесткие. Жестокие.

Сам он такой же. Ни капли тепла, доброты.

Заявил, что она с ним будет спать. Как же ей опостылили подобные заявления! Ни разу, ни одна сволочь с членом между ног даже не попыталось предложить нормальных отношений. Человеческих. Как у мужчины и женщины, которые нравятся друг другу и которые, прежде чем перейти к постели, проходят букетно-конфетный период.

В горле у Маши неожиданно запершило, и она одернула себя. Она же не будет плакать? Только не перед этим.

Но обида на судьбу, на вот таких уродов, как Багровский, сегодня была особо сильна.

Маша просто устала.

– Вера предложила мне сделать тебя своей. Цитирую едва ли не дословно.

Он говорил о ней, о сексе так, словно речь шла о картошке или покупке мяса на рынке.

– Вы, Влад, извините, не запомнила как вас по отчеству, но давайте на чистоту. Моя мама…Эксцентричная личность. Я не зря спросила у вас, знаете ли вы её историю. Потому что я как раз её не знаю. Она мне не говорит. Есть обрывки, догадки… Опять же это лирика. Сейчас маме взбрела в голову шальная мысль, что она должна меня пристроить. Что как только… – про смерть мамы Маша не могла не то, что спокойно говорить, – думать. – Что как только её не станет, со мной обязательно случится беда. Минуточку, мне двадцать один год, я в состоянии позаботиться о себе.

– Как вчера. Я видел, – его красиво очерченные губы снова дрогнули в усмешке.

Гад!

– Примерно, – Маша поражалась самой себе. Да ей памятник при жизни надо ставить за выдержку! – Если не шляться по злачным местам и сомнительным заведениям, то шанс встретить нестабильных аморальных личностей, если и не сводится к нулю, то сильно уменьшается. Я по доброй воле подобные заведения не посещаю. Так. Это я сказала. Дальше. Раз вы, Влад, называете меня особенной, значит, мама вам рассказала, что со мной не так.

Маша замолчала, ожидая реплики Багровского.

– Нет.

Чееерт! И как с ним говорить?

Она мелкая сошка. Соплюшка перед ним. Он же опытный манипулятор.

– Нет? Странно. Хорошо… Я, конечно, сама не знаю, что со мной. Я не считаю себя красавицей, во мне нет ничего от инстаграмных девочек, моя внешность далека от модельных пропорций. Это я всё к чему… Мммм…Мне сложно подобрать слова, потому что…Потому что, где бы я только не появилась, мужчины на меня…эмм…

– Ведутся?

Она всё-таки вынудила его сдать позиции! Немного, но всё же!

– Да. Вот вы… Обеспеченный мужчина. Не знаю, женатый или нет, мне это неинтересно. Да и сейчас наличие жены для мужчин вашего сословного класса – не помеха. Любовница даже для статуса, наверное, должна быть. По крайней мере, мне так кажется. Или опять же подобный стереотип навязан ТВ. Но что-то меня куда-то понесло не в ту степь. Вернемся к вам. Вы молоды, привлекательны, обеспечены. Известны. Три, нет, получается, четыре бомбических составляющих, от которых девушки тех самых модельных параметров должны к вам выстраиваться в очередь. Они, думаю, и выстраиваются.

– Мы говорим о тебе.

Ему что-то не нравилось в её словах. Маша не могла определиться, но в его позе произошли изменения, не видимые глазу.

– Да, обо мне. Я вчера только появилась у вас на горизонте. Вернее, сначала была моя мама. И вы, словно в подтверждение этой самой «особенности», сегодня говорите, что желаете меня видеть под собой. Зачем, Влад? Я неопытна. Я не красавица. И я проблемная. Если уж вы, мужчина со всеми вышесказанными характеристиками, желаете переспать со мной, то представьте, какие проблемы потянутся сразу же? Статус вашей любовницы не отменит «ведомости» других мужчин. Для чего вам лишние хлопоты? Плюс, я же сопротивляться буду, вот, вы сами заметили, чашку для вас приготовила. Пистолеты там разные выхватываю. И это только второй день знакомства.

Маша ожидала какой угодно реакции на свои слова. Иронии. Гнева. Мата.

Она паясничала, в красках описывая, что спокойная жизнь у Багровского сразу же закончится.

Девушка замолчала. Влад же, медленно отодвинув свою чашку с дороги, нагнулся вперед, приблизив своё лицо к Машиному, негромко и вкрадчиво проговорил:

– Зато мне не будет скучно, милая.

Звонок от мамы поставил точку в их пустом разговоре.

Причем мама позвонила не Маше, а Багровскому.

– Да, Вера.

Услышав её имя, Маша замерла, мгновенно позабыв обо всем на свете. Сердце ухнуло в груди.

– Сейчас приеду, – посмотрев на Машу, холодно добавил, – Вернее, приедем. Да, возьму её с собой.

После чего закончил разговор и посмотрел на девушку, что уже встала, с шумом отодвигая стул, готовая бежать с кухни.

Знала бы куда – побежала. Но она понятия не имела, куда уехала мама.

– Скажите адрес, я сама доберусь, – глухо обронила она, стараясь совладать с усилившимся волнением.

– Поедешь со мной, – леденящим, не терпящим возражения голосом сказал Влад.

На этот раз Маша спорить не стала.

Огромная черная машина ожидала их у подъезда. Рядом ещё два аналогичных внедорожника. Интересно, сколько Багровский тратит на топливо в месяц? Расточительный товарищ.

Маша не противилась. Попасть бы к маме… А там она с ней поговорит. Основательно так.

И домой. К себе. Хватит ей этого города с его пороками, с его властными мужчинами и их чудными или чудными замашками.

Влад что-то сказал парням из других машин. Маша видела в отражении в окне, как он общается с подчиненными. Как неторопливо говорит, практически без эмоций и не жестикулируя. Как его слушают, кивая.

Куда она попала…К кому?

Он сел рядом с ней на заднее сиденье. Маша постаралась никак не реагировать. Влад Багровский такой же, как и все. Правда?

Нет. Он хуже.

К нему обратилась мама.

Это не к добру.

Влад достал планшет и начал просматривать документацию. Вот и хорошо. Продолжать начатый разговор Маше не хотелось.

Ехали они долго. Минут на десять попали в пробку. Маша от нетерпения начала постукивать пальцами по колену. Куда Багровский отправил её маму?

Как только они остановились, Маша дернула ручку, чтобы поскорее выбраться из большого внедорожника, в котором задыхалась. Ей всё время казалось, что мужчина в черном сейчас набросится на неё. От него, когда они оказались в замкнутом пространстве, ещё ощутимее чувствовалось давление. Хотелось избавиться и от давления, и от самого мужчины.

Дверь оказалась заперта. Но Маша не слышала никакого щелчка блокировки!

– Выпустите меня.

Она снова похвалила себя – голоса не повысила.

Само спокойствие, черт побери.

– Немного терпения, Маша.

Девушка мысленно кивнула. Хорошо, она подождет.

Влад вышел первым, обошёл автомобиль, и лишь тогда дверь с её стороны открылась. Чудеса, да и только.

– Мозги машины перепрошили, чтобы от вашего внимания раньше времени никто не смог сбежать?

Слова сорвались с языка быстрее, чем Маша смогла прикусить губу. Вот кто её просит язвить? Для чего дразнить мужчину?

Влад протянул руку, намереваясь помочь ей выйти. Маша смотрела на его длинные пальцы, на широкую ладонь с глубокими линиями, на вены на кисти. Мужские руки являлись личным фетишем Маши. Они ей нравились. Она постоянно залипала на них. Красивые, сильные – они завораживали её. Порой даже доходило до смешного. Маша бежала от мужчин, от их прикосновений, от их домогательств, но ей нравилось смотреть на мужские руки и кисти.