Когда Дмитрий Зуйков внезапно откинул голову назад и странно захрипел, Стас подумал, что тот симулирует, но как только перевел взгляд на брата, понял, что дела действительно плохи. Старший Зуйков не проронил ни слова, он молча придвинулся к брату и пытался развернуть его голову так, чтобы она приняла привычный наклон. В наручниках ему было не слишком удобно, но о помощи он все равно не просил.

Машину остановили, Зуйкова-младшего из салона вытащили, уложили на обочину. Еле выдавили из Андрея, что за проблемы у брата со здоровьем. Оказалось, судорожные приступы случаются у Дмитрия в стрессовых ситуациях, и единственный способ прекратить их – только специальные препараты. На этот раз Зуйковы так торопились, что о лекарствах не подумали. И вот, вместо того чтобы везти задержанных в Управление, напарникам пришлось созваниваться с ближайшей больницей, лететь туда на максимально допустимой скорости, трясти за грудки дежурного врача, чтобы тот поторопил санитаров в дежурке и не позволил Зуйкову-младшему околеть.

Когда состояние Зуйкова стабилизировалось, пришла очередь врачей ставить ультиматумы и выдвигать требования. Перевозить куда-либо Дмитрия Зуйкова они запретили, заявив, что повторного припадка организм может не вынести, и смерть Зуйкова в этом случае будет на совести оперов. Становиться убийцами пусть и трижды судимого воришки ни Крячко, ни Гурову не хотелось. Пришлось связываться с начальством, описывать ситуацию и просить охрану на период госпитализации Дмитрия.

Старший Зуйков, оказавшись один на один с операми, вдруг заартачился и ударился в «глухую несознанку». Нигде не был, никуда не ходил, никого не видел, ничего не знаю. Других ответов полковники не услышали вплоть до того момента, пока порог допросной не перешагнул Дмитрий, который дал свои показания еще на больничной койке, и Крячко успел их проверить.

История с пиджаком оказалась настолько абсурдной, что даже смеха не вызывала. В ночь накануне убийства в Терлецком парке братья решили устроить себе, как они это называли, «вброс адреналина». Сидеть в Железнодорожном постоянно привязанными к маршруту «депо – дом» братьям казалось муторным, но с их ограничениями больно не погуляешь. И все же выход они нашли. Присмотрели в Москве круглосуточный спортбар, где крутили записи боев со спортивных соревнований, а иной раз и боев без правил, и когда монотонный маршрут совсем уж надоедал, собирались и уезжали в бар на всю ночь.

В Москву на электричке не ездили, только на попутках, чтобы следов в виде электронного билета не оставлять. В этот раз тоже. Часов в девять вечера вышли на трассу, дождались попутки и прямо до бара доехали. Машина крутая, водитель разговорчивый попался, бывший механик, а старший из Зуйковых в технических делах асом оказался. Любой движок с закрытыми глазами разберет и соберет, да так, что работать тот будет лучше прежнего. На эту тему водитель с Андреем Зуйковым языками и зацепились, пока про моторы говорили, он до места братьев довез. Зуйков-старший хотел под эту лавочку и утром с тем же водителем домой вернуться, но как-то не сложилось.

В баре братья посидели не слабо, адреналина набрались по полной программе. И выпили солидно, и за любимого боксера покричали-поболели до хрипоты и покрасневших белков глаз, и с мужиками поспорить-поругаться успели, доказывая, кто из боксеров круче. Спор едва-едва до рукопашной не дошел. Хорошо, охранник вмешался, разогнал спорщиков по разным углам. Про спор все благополучно забыли, вечер завершился мирно, и к восьми утра братья Зуйковы выползли из бара и поплелись к электричке. Денег на поездку в машине у них не осталось, поэтому и выбирать не приходилось.

К железнодорожной станции Новогиреево от спортбара вела прямая дорога. Как братья оказались в Терлецком парке? Естественная физиологическая потребность привела, это если выражаться культурно, а если по-простому – младшему Зуйкову отлить приспичило. После ночи в компании с бочонком пива это неудивительно. Братья свернули в парк, нашли более-менее укромный уголок, а когда из парка выходили, в урне пиджак увидели. Андрей Зуйков пиджак вытянул – и, не останавливаясь, на станцию. Там по карманам пошарили в надежде деньжат найти. Не нашли. Выбрасывать жалко стало, вещь хорошая. Решили оставить, откуда им было знать, что одежка с трупа?

В поезде поспорили, кому пиджак достанется. Дмитрий считал, что тот должен достаться ему, так как по размеру больше подходит, а Андрей дразнился: неважно, мол, что ему маловат, продаст – получит деньги. Слово за слово, разругались, видно, алкоголь еще не выветрился. Стали пиджак друг у друга из рук рвать, прозвищами обидными бросаться, потом до кулаков дошло. Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы не бдительные пассажиры. Наряд вызвали, с поезда дебоширов ссадили. Когда железнодорожный патруль Зуйковых скрутил, старший вдруг решил, что нехорошо будет, если с пиджаком их возьмут, ну, и выкинул его. А уж бомж Сопля чуть позже подобрал.

Рассказ Дмитрия Зуйкова подтвердился: и в баре Зуйковых как завсегдатаев знали, и время, когда они ушли, запомнили. Парадный вход в бар выходит на оживленную трассу, а крыльцо попадает в фокус видеокамеры. Даже если бы бармен и охранник не помнили, во сколько ушли братья, данные с камеры подтвердили бы слова Зуйкова-младшего. Нападение на Светлану Рассулову случилось минимум на два часа раньше, и смерть насильника, соответственно, тоже раньше наступила. Получалось, что бегали напарники за братьями напрасно.

Извинений Зуйковы не потребовали, радуясь, что последствий дебоша в электричке удалось избежать. Гуров же совсем не радовался. Пиджак казался ему перспективной уликой, а оказался полной «пустышкой». Обидно? Еще как.

После неудачи с Зуйковыми Крячко снова завел разговор о начальнике Рассуловой. Слишком, мол, ситуация щекотливая, почему бы не прощупать мужика. Гуров никак с напарником соглашаться не желал, но, так как других вариантов не наклевывалось, сильно сопротивляться не стал и отпустил Стаса собирать компромат на начальника лаборатории Клинического центра. Поэтому утром следующего дня, когда Валерка Жаворонков принес свежие новости по ножу, в кабинете Лев оказался один.

Драконов на рукоятке много где резали, но того, который его интересовал, Жаворонкову никак отыскать не удавалось. И все же он нашел, причем умелец оказался гораздо ближе, чем мог предположить капитан, начиная поиски. В Тверской исправительной колонии на поселении, то ли в виде откупного, то ли в дар, бывший художник по кличке «Да Винчи» ваял эксклюзивные сувениры, в том числе и ножи с рукояткой в виде дракона. Кроме этой информации Жаворонков отыскал человека, бывшего охранника тверской зоны Михаила Абилова, через которого можно было организовать встречу с Да Винчи в неформальной обстановке.

Гуров ухватился за эту возможность, тут же связался с Абиловым и назначил встречу на полдень. Пообщаться с Да Винчи оказалось довольно просто. Срок он отбывал на поселении, куда был переведен за примерное поведение, так что даже разрешения на свидание запрашивать не пришлось. Единственная загвоздка – общаться с посторонними, будь те гражданские или служащие, художник отказывался наотрез. Об этом Абилов сообщил Гурову в первую очередь и посоветовал, чем подмазать художника, чтобы тому было сложнее отказать оперу.

Перед поездкой в Тверь Лев зашел в специализированный магазин, под завязку напичканный всевозможными художественными примочками, и, проконсультировавшись со знающими людьми, приобрел то, от чего ни один художник, будучи в здравом уме, отказываться не станет. Из списка возможных презентов он выбрал жутко редкую поталь и авторскую жидкость для состаривания картин. Не ширпотреб, который можно в любом интернет-магазине заказать, а товар, привезенный по индивидуальному заказу. Влетел презент в хорошую копеечку, но Гуров надеялся списать расходы в счет накладных и прочих расходов, если расследование пройдет успешно и о проведенных мероприятиях можно будет доложить начальству.