– Как это понимать?

– У меня в лос-анджелесской полиции есть приятель – помнишь Бобби Канзаса? Мы еще прозвали его Оз.

Я киваю. Он много лет патрулировал Нижний Кроуси.

– Молодой, рыжий…

– Уже не такой молодой, – говорит Лу, – и волос осталось не так уж много, но тот самый.

– А как он попал в Лос-Анджелес? Я думала, его перевели куда-то на окраину.

– Правильно думала. Но он перебрался на запад. Надеялся пробиться на экран… – Лу качает головой. – А теперь снова коп, и единственное, что связывает его с кинобизнесом, – это дежурство на презентациях в свободное от службы время.

– Интересно, не сталкивались ли они с Джорди?

Лу с минуту рассматривает меня, потом отметает последнее замечание как не имеющее отношения к делу и продолжает:

– Так вот, я попросил Оза копнуть чуть глубже. Он обнаружил ту же судимость, которую мне выдал компьютер, и заодно кое-что еще. Оказывается, она всплывала в связи с процессом некой порноактрисы по имени Рози Миллер, которая в девяносто пятом порезала несколько человек на съемках. В невменяемом состоянии.

– Порнография? – повторяю я, и сердце у меня сжимается.

Лу кивает:

– Твоя сестра сама не снималась, но эта Миллер ее лучшая подруга, и она, несомненно, присутствовала в павильоне. Миллер получила срок – отсидела шесть лет с обычной скидкой за хорошее поведение, – но твоя сестра осталась чистенькой. Во всяком случае, не попадалась. Еще раньше, в девяносто четвертом, она мелькает как свидетельница по делу о стрельбе в копировальном ателье. Она еще работала там, когда посадили Миллер, а в качестве дополнительного заработка составляла компьютерные программы и продавала их через Интернет. Ничего особенного, обычные вспомогательные программки.

Лу переворачивает страничку стянутого пружинкой блокнота. Потом поднимает голову и упирается в меня взглядом сурового полицейского.

– Вот фотография из ее досье. Восемьдесят первый год, – говорит он, протягивая мне карточку. – Очень напоминает тебя в том же возрасте.

Я киваю. Прямо как близнецы.

– Странно, – замечает Лу, – как это у вас оказались разные фамилии.

– Я свою изменила, – отвечаю я и, видя, как он щурится, добавляю: – Законным образом.

– Анжела позаботилась?

– Нельзя ли оставить далекое прошлое в покое? – говорю я. – Пожалуйста. Я хочу сказать, какое оно имеет отношение к тому, что происходит сейчас?

Ему, конечно, есть что сказать на сей счет, однако он неохотно кивает. Знаю, что его точит: все та же старая история – Анжела пренебрегает теми самыми законами, которые ему полагается защищать. Поэтому они и разбежались, и не думаю, чтоб он до конца простил ее. И себя – за то, что разрешил ей уйти. Учитывая полную несовместимость этой парочки, странно видеть, что они столько лет не могут успокоиться.

– А нет ли у нее машины? – спрашиваю я.

Лу кивает и заглядывает в блокнот.

– Шестьдесят восьмой «кадиллак» с откидным верхом, калифорнийский номер.

– Там не сказано, какого он цвета?

Он бросает на меня пристальный взгляд:

– Розового.

«Та самая машина, которую Софи видела у моего дома, – думаю я. – Та, которую, по словам Венди, выдали карты Касси. Значит, действительно, за всем этим – моя сестра». Лу улавливает что-то в моем взгляде, но истолковывает неправильно.

– Ты помнишь что-нибудь о том, как тебя сбили? – спрашивает он. – Судя по показаниям свидетелей и данным экспертизы, тебя сбила синяя «тойота камри».

Я качаю головой:

– Все, что помнила, уже рассказала.

Он настойчиво изучает мое лицо и постукивает пальцем по страничке блокнота.

– Ты что-то скрываешь, – утверждает он.

– Ничего существенного, – уверяю я его. – Сны и предчувствия.

Он чувствует, что я не обманываю, а поскольку от таких разговоров ему становится неуютно, то он не настаивает на подробностях.

– Ты ведь понимаешь, что я хочу тебе помочь, Джилли?

– Конечно понимаю, – говорю я.

– Если бы ты могла мне еще что-то рассказать об этой своей сестре…

– Лу! Я ее тридцать лет не видела.

– Но Софи говорит, она могла затаить на тебя зло.

– Я ничего не знаю наверное, – отвечаю я. – Я оставила ее в адской дыре, в которой сама росла, так что все может быть. Даже вполне вероятно. Но по-моему, мы хватаемся за самое легкое объяснение. То есть, если это она, зачем ей было ждать тридцать лет?

– Время вытворяет с людьми странные вещи, – говорит Лу. – Некоторым позволяет забыть. А в других только растравляет старые раны и обиды.

Я не спрашиваю, откуда ему знать. Я видела их с Анжелой в одной комнате.

– Мы пока не сумели узнать адрес твоей сестры, – продолжает он, помолчав. – Зашли в тупик. В феврале этого года она выехала из квартиры в Лос-Анджелесе, как раз когда Миллер вышла из тюрьмы, и, насколько известно Озу, никто о ней с тех пор не слышал. – Немного выждав, он спрашивает: – Ты думаешь, они добрались сюда?

– Сюда или в Тисон, – отвечаю я и нехотя выдаю ему последние сведения: – Софи говорит, на моей улице не так давно ей попадался розовый «кадиллак».

Лу выдерживает долгую паузу. Потом наконец кивает.

– Подам машину в розыск, – говорит он и встает.

– Лу?

Он останавливается в дверях и вопросительно смотрит на меня.

«Не будь к ней жесток», – хочется сказать мне. Судя по тому немногому, что я от него услышала, ее жизнь после того, как она выбралась из домашнего ада, стала еще хуже. Я не хочу причинять ей новую боль.

Но если это она, если она виновата… нельзя позволять ей вредить другим.

Всего этого я не умею ему сказать.

– Спасибо, – только и говорю я.

Он кивает и уходит.

А я снова гляжу в потолок. Прямо девочка-раскидайчик. Вверх-вниз… Приходит Дэниель – все чудесно, я преисполнена надежд. Является Лу…

Я вспоминаю слова Джо, сказанные, как теперь кажется, уже много лет назад: надо разобраться со старой раной, и только тогда кто-то сможет помочь мне залечить новые. Вот напустить полицию на младшую сестренку – утяжелит это груз на моих плечах или облегчит?

Хочется скрыться от всего этого, но даже в мире-соборе возникли сложности. Мерзкий Гремучка, сестра в роли злобной волчицы и сбежавший от меня в отчаянии Тоби – вряд ли страна снов принесет мне большое облегчение.

«Да и заслуживаю ли я облегчения?» – спрашиваю я себя. Сейчас можно подумать на свободе: рядом нет Софи и Венди, уговаривающих меня, будто случившееся с Рэйлин – не моя вина.

«Мне нужно чудо, – думаю я. – Или те волшебные прутики, которые так стремился заполучить Тоби…»

Я снова слышу его голос, рассказывающий мне о магии, воплощенной в тех веточках: «Чем они тебе нужнее, тем труднее до них добраться».

Но трудно – не значит невозможно. Это просто значит, что придется потрудиться. Чего я никогда не позволяла себе, так это отступать, когда становится тяжело.

И я закрываю глаза и представляю себе исполинское дерево, ту ветку, на которой прервала свое восхождение, и, уже в дремоте, гадаю, куда меня занесет.

Но сейчас это не так уж важно. Куда бы меня ни забросило, главное, в стране снов я могу двигаться и сама позаботиться о себе.

Оставив Сломанную Девочку за спиной, словно ее никогда и не было.

Если бы все остальное в моей жизни было так же просто наладить.

Вернувшись с позднего обеда, Венди обнаружила на автоответчике сообщение от Анжелы.

«Привет, Венди, – начиналось оно, – Джилли просила тебе позвонить. Она спрашивает, не беспокоит ли тебя что-нибудь и не она ли случайно тому причиной. Она была бы рада, если бы ты после работы смогла к ней зайти поговорить».

После паузы Анжела продолжала: «Тебя и вправду что-то беспокоит? Ты знаешь, что я всегда готова выслушать. И говорю это как твоя подруга, а не как социальный работник. – Новая пауза. – А с Джилли поговори, если получится».