<p>
</p>
<p>
Капитолина же, вливавшая бодрость и прогонявшая тоску подвернувшегося в коридоре Дойчлянда, со временем начала приводить шайку традиционалистов в бешенство. Мессианские проповеди пожилой хиппи были хороши и приятны, когда были мимолётны – Дойча они касались именно с этой стороны.</p>
<p>
А фашистам приходилось слушать её монологи всё время, потому что кантовались они вместе, в одном малогабаритном помещении.</p>
<p>
Капа, вообще, умела навести шороху. Однажды Дойчлянд тусовался у друзей, захватив с собой комплект ключей. Вторая связка была у Могилы. Он тоже спешно убрался из квартиры на «Елизаровской», заперев Философа, Капитолину и нескольких своих соратников. Оставшиеся мирно выпивали и вели беседы великосветского толка, как вдруг у Капы случилась паническая атака: женщине показалось, что кто-то украл её штаны. Возможно, их действительно спёрли, этот нюанс история умалчивает, но трудно представить, что кому-то из молодых людей понадобилось потрошить гардероб старушки.</p>
<p>
Капитолина не стала откладывать важные дела на потом, позвонила в милицию и заявила о краже. Менты долго стучались в дверь, негодуя, что их вызвали, но не открывают. Виновница переполоха быстро написала на клочке тетрадного листка заявление о пропаже штанов и попросила милиционеров принять его через форточку кухонного окна. Когда АКАБы прочитали содержание этого документа, то пригрозили вернуться с ОМОНом, если подобная хуйня повторится.</p>
<p>
Квартира к тому моменту уже несколько лет была на карандаше, поэтому лишнее внимание к своему адресу Дойчлянда не обрадовало. Впрочем, он выслушал историю, будучи пьяным, поэтому решил, что поднятое настроение того стоило.</p>
<p>
</p>
<p>
После этого случая пожилая шалунья и не думала сдаваться. И снова история приключилась из-за недостатка ключей у жильцов притона.</p>
<p>
Двухэтажки в тех краях имеют общую прихожую на две квартиры. Вход туда возможен сразу с улицы. Однажды вечером Дойчлянд и Могила куда-то делись, при этом забыв закрыть входную дверь в прихожую. Капа вошла, безуспешно попыталась попасть в логово Дойча и как олдовый автостопщик, стала ждать хозяина флэта у дверей. Лампочка по стечению обстоятельств перегорела. А в темноте было совсем уж грустно. Но Капитолина имела привычку носить с собой иконы, свечи и термос с кофе. С иконами ей не было скучно, свечи помогали видеть «собеседников», а кофе хоть как-то бодрил, блуждая по недрам пищеварительной системы.</p>
<p>
Ночь оказалась долгой, ключники всё никак не появлялись. Трудовой люд, генетически впитавший петушиные вскукареки, поднимался со своих постелей, чтобы к шести утра прибыть в рабочие стойла. Около 5:30, повинуясь строгому графику, из квартиры напротив вышла соседка. Полумрак коридора, лёгкий восковой душок и шестидесятилетняя незнакомка с девичьими косичками, предлагающая отпить кофия. Странная картина для человека, который утром идёт не домой, а из дома.</p>
<p>
</p>
<p>
— О-о-о, здравствуйте! — начала Капа. — У вас такое светлое, приятное лицо. Хотите кофейку?</p>
<p>
— З-з-здравствуйте, — удивилась соседка, — я уже попила, спасибо.</p>
<p>
— Это такая замечательная встреча. Мне кажется, Господь послал нас друг другу… — начала проповедовать Капитолина в спину удаляющейся в смятении соседке.</p>
<p>
</p>
<p>
В начале месяца Ефрейтор приступил к празднованию своего дня рождения. Поскольку Дойчлянд и некоторые сожители продолжали ходить на работу, принося в дом деньги, которые быстро обменивались на алкоголь, то обмывать очередной год жизни своего товарища не прекратили и через неделю.</p>
<p>
</p>
<p>
На вторую седмицу эзотерическое подполье расширилось благодаря деятельности в интернете. Идеи традиционализма, просеянные через постмодернистское сито, сформировались в сообщество со смешными тематическими картинками в социальной сети. Даже Юлиус Штрейхер позавидовал бы результатам такой успешной агитационной деятельности.</p>
<p>
</p>
<p>
Новые молодые люди обоих полов ежедневно переступали порог притона, чтобы причаститься портвейном и потрогать томики Дугина и Эволы. А хитрые Ефрейтор и Могила убеждали пришедших, что нужно трогать и их тоже. Охочие до инициаций девицы редко отказывали трансляторам убедительных речей, пристыковывая свои рты и влагалища к лингамам новоиспечённых браминов. Адептов же мужского пола убеждали в том, что отречение от денежных купюр во славу дела революции – это почти как обретение вагины для коитуса с гуру – сакрально и вполне достаточно для таинства причастия.</p>
<p>
</p>
<p>
К третьей неделе мирного запоя в Дойчлянде начала крепнуть идея бросить работу. Мысль эта не была нова, ведь карьеру он начинал строить не меньше двух десятков раз. Выбор стоял между умеренным потреблением алкоголя и наркотиков, которое предстояло чередовать с зарабатыванием денег, и запуском программы «Самотёк», позволяющей уйти в полный отрыв, оставляя надежду лишь на Случай, не дающий пропасть дуракам и пьяницам. То есть, в сущности, святым людям.</p>
<p>
</p>
<p>
Дойчлянду пока не хватало решимости последовать выбору сердца, поэтому приходилось заключать сделку с собственной совестью и продолжать ходить на работу.</p>
22 июня
<p>
Лето, как и прежде, числилось только в календаре. Стылый ветер заставил трёх человек искать убежище в квартире Дойчлянда.</p>
<p>
</p>
<p>
— Дойч, открой! Погреться надо, — колотил в дверь один из них.</p>
<p>
