— Слушаю, — ответил я, давая понять, что можно говорить тому, кто мне звонит.
— Клаус, это Кэролайн, — её голос был самым обычным, ничего не выдавало то, зачем она звонит мне в такое позднее время.
— Говори, что тебе надо? — вздыхая, произнёс я, равнодушным голосом. Уже давно прошло время, когда я хотел, чтобы она обратилась ко мне за просьбой, или помощью. Сейчас, я просто хочу, чтобы она удалила мой номер у себя из контактов, и больше никогда меня не тревожила.
— Приезжай к дому Сальваторе, здесь Луна, и она ранена, — на этих словах звонок оборвался, а я, как поражённый громом, стоял у окна, и продолжал держать телефон у уха. А затем, убрав его, я посмотрел на дисплей, это и, правда, номер Кэролайн. Но почему она сказала, что моя малышка ранена? Кто её ранил? Что с ней?
Даже не думая, о том, что я сейчас в штанах и только, я сорвался с места, на вампирской скорости, вылетая из дома, и направляясь к дому братьев Сальваторе. Мне даже было всё равно на то, что моя маленькая делает в их доме, я просто хотел убедиться, что она жива, и самое главное, ей больше ничего не угрожает. Всего за какие-то пару минут, я оказался у входной двери дома Сальваторе, и, распахнув дверь, хотел войти, но не мог. Ещё раз попытавшись, я только наталкивался на невидимую стену, и когда я понял, что не смогу войти, как бы я не пытался, я стал замечать в доме ещё нескольких людей. Деймон сидел в кресле, и, попивая что-то из стакана, с ухмылкой полной самодовольства, смотрел на мои жалкие попытки войти в дом. Стефан сидел на диване, с видом самого страдальческого человека на планете, Елена, которая сейчас для меня не представляет никакой ценности, стояла у камина, и смотрела на огонь. Ведьма сидела на периле кресла, рядом с Деймоном и смотрела куда-то в сторону. Даже щенок был здесь, и с какой-то жалостью смотрел на меня. С чего это вдруг он меня жалеть вздумал? А вот Кэролайн, завидев меня, удовлетворённо ухмыльнулась, и, встав с дивана, подошла к кому-то, кто лежал на полу, без движения. Быть не может…
— Ей, подъём, твой принц прибыл, — приседая рядом с неподвижным телом, она стала бить его по щекам, от чего я лишь сильнее впадал в ярость. Затем, человек, лежавший на полу, пришёл в движение, но не прошло и пары секунд, как я услышал болезненный стон женского голоса. Нет, я не хочу в это верить, это не может быть она, они просто разыгрывают меня.
— Очнулась? А теперь пошли встречать гостей, — язвительно произнесла Кэролайн, беря за волосы девушку, и подталкивая её в коридор. Даже видя эти прекрасные длинные рыжие волосы, и узнавая в голосе Лунетту, я не хотел в это верить до последнего. Но вот она, сидит на полу, прямо передо мной, и, прижимая к груди кровоточащую руку с открытым переломом, смотрит на меня, а я на неё. Единственное, о чём я могу думать в этот момент, это «почему она?».
— Малышка, — только и смог выговорить я, смотря, как из её глаз начинают скатываться слёзы. Меньше всего на свете, я хотел бы, чтобы ей делали больно из-за меня. Это я должен быть на её месте, но я не могу влезть в её кошмар и вытащить оттуда. Всё, на что я сейчас способен, это просто смотреть ей в глаза, и молить всех существующих Богов, чтобы они уберегли её.
— Надо же, ты даже не обулся. Клаус, неужели она настолько тебе дорога, что ты примчался, сразу же как только услышал, что она ранена? — в голосе Кэролайн было столько злобы, и призрения, но мне было всё равно. Она имеет право меня ненавидеть, но пусть только попробует тронуть мою малышку, разорву.
— Отпусти её, — через сжатые зубы произнёс я, сжимая кулаки до крови. Да плевать я хотел на то, что Лунетта моя слабость. Мне нравится, что я слаб рядом с этой женщиной. Мне нравится быть от неё зависимым, и нравится, как она смотрит на меня, словно я герой всех её мечтаний.
— Луну? Если ты так этого хочешь, приди и забери её сам. Ах, точно, ты же не можешь, — издевательски ухмыльнувшись, Кэролайн взяла мою малышку за подбородок и заставила посмотреть на себя.
— А теперь скажи мне, что ты видишь в моих глазах, Луна? — с ядом в голосе, от которого, наверное, даже воздух стал отравой, Кэролайн так ненавистно посмотрела на мою маленькую малышку.
— Тебе больно, что он выбрал меня, а не тебя! — яростно выпалила моё сказочное чудо, и с вызовом посмотрела в глаза Форбс. Даже сейчас её смелость завораживает, несмотря на боль и страх, она всё равно, не прогнётся перед своими мучителями. И это заставляет ею восхищаться. Но она, наверное, не понимает, почему Кэролайн такая сильная, и за что она её так ненавидит.
— Как всегда, слишком гордая, — презренно прошипела блондинка, и ударила её по лицу, да так что малышка аж отлетела. А вот на этом не выдержал я, и врезавшись в невидимую стену, со всей яростью, что сейчас было во мне, прокричал:
— Вы ответите за это! Вы, этот дом, этот город, людей в нём, я уничтожу всё, что когда-либо было вам дорога. А затем, я приду за вами, — столько ярости, и столько боли всего лишь в нескольких фразах. Мне даже было плевать, что сейчас они отчётливо видят мою слабость, всё чего я хотел, это забрать мою малышку в самое безопасное место, и сказать, что теперь её никто не обидит.
— У нас и так ничего не осталось, — холодным и отстранённым голосом, ответила Кэролайн, и стала подходить к Луне. А вот моя малышка, даже не пыталась просить её о пощаде, или, что там обычно говорят в такие моменты люди. Она просто наблюдала за действиями Кэролайн, и когда та подошла к ней слишком близко, с размаху, ударила свою сестру здоровой рукой, сжав её в кулак.
— Это тебе за руку, — почти спокойно, ответила моя малышка. Смелая, не сломанная, и глупая. Кто же в здравом уме станет злить вампира?
Ничего не ответив, Кэролайн схватив Луну за голову, и одним движением повернула её в сторону, от чего до моих ушей дошёл мерзкий звук ломающейся кости. Затем малышка падает на пол, а её сердце больше не бьётся. Не знаю, как в такой момент я ещё не свихнулся, но я даже пошевелиться не мог, боясь, что это может оказаться правдой. Сколько прошло времени от момента удара Кэр и до потения её безжизненного тела, я не знаю, но точно могу сказать, что за этот период я ощутил такую сильную боль, что все страдания до этого момента, просто были перечёркнуты. Моя малышка, моя Лунетта мертва.
— Это ведь не правда? — не знаю, чей это был голос, но он был похож на мой, хотя такого надломленного и дрожащего, я его ещё не слышал. А затем, я стал ощущать что-то холодное на своих щеках. Поднеся руку к мокрому месту, я понял, что это слёзы.
— Эй, малышка, ты ведь меня разыгрываешь? — зачем я всё ещё стою здесь, и зову её? Прошло ведь уже несколько минут, или часов, а я всё ещё стою здесь и не собираюсь верить в реальность. Я бы мог просто отключить эмоции, которые душили меня, они топили меня в своей боли, а я не мог выбраться, не мог даже раскидываться угрозами в адрес тех, кто был виновен в смерти моей Лунетты. Я был сломлен, как никогда и никем не был.
Выключить эмоции, вот этого я хотел больше всего. Мне уже не нужна была месть, я просто хотел поскорее избавиться от этой боли, хотел забыться. Помниться когда-то я думал, что смогу убить Луну, но сейчас, когда она мертва, я понимаю, что лучше бы я оказался на её месте, лучше бы я лежал там, бездыханным телом. Лучше бы, я ещё вечером забрал бы её с собой, не ждал бы непонятно чего. Лучше бы я вообще её не отпускал, она ведь просила об этом, она ведь знала, она ведь говорила мне, а я идиот даже не задумался об этом. Лучше бы она сейчас была жива, лучше бы она вообще не приезжала в этот город, и мы бы не познакомились, но она бы была жива. Лучше бы я тогда заставил её забыть всё, не оставлять даже малейших воспоминаний о себе. Она бы начала новую жизнь, где-то далеко от этого проклятого города, далеко он меня, от всего, что могло ей навредить. Лучше бы… Такой конец не должен был произойти, она должна была прожить счастливую жизнь, и уже не имеет значения кто был бы рядом, главное, чтобы она была счастлива. Ну же, открой глаза. Ты ведь ещё столько не увидела, ты ведь ещё столько не знаешь. Ну же, моя маленькая Лунетта, открой глазки.
