***

Дверь в кабинет Теда ожидаемо заперта. Но Ао на то и Ао, что бы иметь от любого замка отмычку. Он в пару минут расправляется с замочной скважиной, просунув туда одну из заколок. В комнате царит полумрак, на полу разбросаны листы и книги, будто их швыряли в ярости. Он поднял голову и застыл.

Нет. Его нет.

Портрета Сифи.

Вместо него пустая стена, и алтарь убран, и вазы, и подсвечники. Там стоит низкий шкаф с полками и книгами на них. Ао заметил, что улыбается, а в груди приятное волнение искр.

Портрета Сифи нет.

Значит ли это, что Тед выбросил его не только из комнаты, но и из сердца?..

А в фонтане зеленым-зелено – то растение, принесенное им тогда, когда первый раз пришел сюда, разрослось и спускало свои многочисленные побеги в воду. А прошло-то две триады и половина.

Он ощутил присутствие Теда раньше, чем тот появился. Ожидаемо.

– Я пришел к вам, – вместо сотни придуманных причин сказал Ао. Фахо в дверном проеме, облаченный в черное, бледный.

– Я не ждал гостей, – со вздохом. Тед выглядит уставшим. Залегшие круги под глазами особо заметны, как будто отдыхал он в последний раз очень давно.

– Я не гость, а… – начал Ао, но мысль не продолжил.

Кто он? Самому бы знать. И не-гость, и не-друг, и не-любимый.

Возникшая тишина напрягает, и Ао наконец произнес, что бы хоть чем-то ее заполнить:

– Я благодарен за то, что заступились за меня.

– Он перешел границы приличия, – равнодушно ответил Тед и кивком головы пригласил в соседнюю комнату. Ао краем слуха услышал: «Ох, что же мне делать с тобой?». Или послышалось?..

В спальне все по-прежнему. Та же кровать, тумбы, ковер на полу и зеркало во всю стену. В нем он увидел себя, ссутулившегося, напряженного и вмиг расслабил плечи. Он поднял подбородок, посмотрев на свое отражение. Вроде бы и собой недурен, и молод. Неужели альфе не хочется лакомый кусочек, который сам же себя и преподносит? Тогда у него явно проблемы «там»… Почему-то стало смешно.

– Что? – вопрос застал Ао врасплох. Тед повернул голову, склонив ее набок и во взгляде его что-то изменилось. На расстоянии роговицы и вовсе темные.

Ао подошел ближе, еще ближе. Не разрывая зрительного контакта. Остановился в шаге, закусив

нижнюю губу, после провел кончиком языка по верхней. Губы пересохли. Край ночного халата якобы нечаянно сполз с плеча.

Он увидел себя в отражении – растрепанного, томного – и остался доволен.

– Чудная нынче погодка, не правда ли? – почти шепотом, что бы хоть что-то да сказать. В голове каша, собственный аромат распускается, сообщая за своего носителя.

У Теда же зрачки расширены, он не отрывает взгляда. Шаг вперед. Ао подходит непозволительно близко, и чувствует хватку на своем предплечье. Сильно.

– Издеваешься? Думаешь, я железный?! – альфа цедит это сквозь зубы, вдыхая рвано. Ао же не дышит. Близко, так близко.

Боль в плече, но он упивается ею. Наслаждается прикосновением его пальцев, пусть и не нежным вовсе. В отражении Ао видит улыбку на своем лице.

– Да, мой Король, – и проводит кончиками пальцев по нижней губе альфы. Тот издает невнятный рык и отталкивает. Отворачивается. В отражении видно, как он склонил голову, потирая лоб ладонью. Их феромоны смешались.

– Уйдите, – леденяще отрезал Тед, указав на дверь: ту, что вела в коридор. Иголки-ледышки прошлись по коже.

Ао еще раз осмотрел себя, взвинченного и держащегося рукою за предплечье. Он улыбнулся в зеркало, зная наверняка, что Тед смотрит именно на его отражение, и вышел.

========== Глава 20. ==========

Прикосновение осталось отпечатком на руке, и Ао ощущал его весь вечер и утром оно не пропало. Он прокручивал слова Теда в голове множество раз. Искал различные смыслы, додумывал, осмысливал. Сначала Ао воспринял их так, как это удобно ему самому. И все же…

«Ты думаешь, я железный?..»

И раз за разом отголосками: «Издеваешься?!»

Но если подумать, то скорее звучит, как будто Тед не в силах терпеть более его выходки и они кажутся ему детским садом. Его не понять. Воспоминания картинами – а толку.

Но были ли темны его глаза от злости, или от кое-чего другого?..

На завтраке глава Фахо задерживается ненадолго. Уходит, и взглядом не наградив. И как понимать недавние слова… Запутанно.

Алистри тише воды – уставился в тарелку, сжался. Ему что, показали его место? Ха! Так Тед придерживается своих обещаний.

По пришествию полудня Ао решает действовать. Он пускает в ход один из своих планов. С помощью Юты (точнее быть, делал это сам бета) нанимает «похитителей» – актеров. Осталось отправиться с Леолеем на прогулку в дальние части парка, а при Теде он об этом сказал еще утром. Ао напоказ оставил свои заколки, мол – вот, посмотри, я безоружен и если что, защитить себя не смогу.

В отведенной ему комнате он накинул утепленный плащ-пелерину с толстой ткани. Украшенный вышивкой по краям – вообще, подобный орнамент выступал в роли оберега. Им украшали ночные сорочки и халаты, что бы и во сне, когда человек беззащитен, проклятия обходили стороною. Ао мало верил в это, но одежду подобную все-равно носил – так, на всякий случай, а вдруг работает.

Оберегами были так же кольца. На пальцы, руки, ноги, в уши, волосы – подобных украшений больше всего. Ведь круг, символ солнечного диска, один из самых распространенных среди народов страны. Он и на древних фресках, и на современных орнаментах.

Ао так же носил кольцо, на четвертом от мизинца пальце. Колечко особое: состоит из четырех отдельных полосок, соединенных овальным камушком, прозрачным, как вода в реках-озерах после того, как лед тает. Но кольцо неприметное, а носить большие, роскошно украшенные, как дедушка Каси или Алистри, он не желал: привлекает лишнее внимание к проблемным рукам. А ему этого не надобно.

Он и так оборачивал камушек вниз, к ладони, от чего создавалось впечатление, что на пальце четыре полосы. Точно, как у Теда. Только у него – выжженные ритуалом брака.

Ао знал, что на его собственном пальце ритуальная печать не появится. Как минимум, потому, что у Теда есть все четыре из возможных. А с другим он свою жизнь связывать не желает. Пусть дедушка Каси с Данели Антарей планируют, что им вздумается. Это их планы, а не его.

Ао повернул кольцо камнем вверх и вышел из комнаты. Леолей ждал его у главных дверей. Веселый и румяный. С улицы повеяло холодом.

Ао подает ему руку и они выходят. На дворе действительно морозит. Холодок цепляется не только за деревья и дома, но и к нему: щеки щиплет. Ао натягивает капюшон, пытаясь спрятаться от колючего ветра, а Леолей все говорит и говорит, будто не мерзнет вовсе.

– Знаете, я выбирался не раз в народ, гулял, и мне к душе их традиции и песни. Но меня не устраивает одно, – Лео сделал паузу, глянув на Ао, – наличие рабов. И то, что омеги фактически бесправны. Вас ведь так же возмущает сей факт?

– Я считаю сие несправедливостью, – ответил учтиво Ао, и в первый раз улыбнулся ему не фальшиво, а от всей души. Альфа, кажется, заметил, и засиял ярче. И от света, окружающего его, теплее стало.

– Мне об этом дорогой папочка все детство говорил. О том, что вырасту и изничтожу работорговлю. Я недавно рассказал отцу, и знаете что, он поддержал меня! И похвалил, похвалил, представляете?.. – за радостным Леолеем приятно наблюдать. За его мимикой и движениями рук. Это заставляет расслабиться. Перед ним искренний человек, а не напыщенный дворянин.

– Отец говорили, что мои мысли верны. Но что бы сделать это, потребуются десятилетия… И отец сказали, что без моей помощи ничего не выйдет, – Лео говорит горделиво, с присущими ему нотками хвастовства. И тут есть чем похвастать.

Ао вслушивается в каждое слово, ведь тема эта важна для него, от этого интересна. Юный альфа рассказывает, что они – Фахо – готовят самую масштабную и возможно неудачную реформу: отмену рабства. В этом есть много нюансов. Все-таки кланами правит прошлое, а некоторыми и позапрошлое поколение – старожилы. А им нововведений не понять. Они привыкли, что рабы прислуживают им, а за это ни платы не получают, ни похвалы. Отбери у них прислугу – конечно, поднимутся протесты. А нынче и так в стране неспокойно.