– Я испугался, – говор вышел писклявым, как в преддверии истерики. Он неотрывно смотрит на огонь. Не закрывать глаза. Не закрывать. – Услышал шаги и схватил… камень. Камень. Я думал, это они, мучители… Я думал, это… не…

Он схватился за горло. Дышать трудно – каждое слово дается с усилием.

–… попал в голову. Я, ему, в голову.

Говорить сложно. Он выталкивает с себя всю правду, всю ту боль и вину, что вплелась корнями глубоко – да так, что не вырвать. Ао молчит долго. Сердцебиение все никак не унимается. Руки трясет.

– Это был Оди, – после произнес он. Тихо, так, что сам не понял, сказал он это, или подумал, что сказал. – Он упал и не проснулся. Я тряс его, тряс… пришли наши. Я им не сказал, испугался, старался забыть, внушить себе, что это был сон, видение… Но Оди мертв. Это… Я все думал, почему Оди так защищал нас, он не жалел себя, так, тепло, заботился, потом, я, узнал – он снова запинается, останавливаясь. Горло сковано. Пламя перед глазами плывет пятнами и рябит.

– Я убил его. Своего… дедушку. Оди был… папой Самаэля…

Темнота. Он с силой жмурит глаза.

Что-о теплое капает ему на руку. Он прикоснулся к щеке – слезы.

– Тише, тише, – Тед прижал его к своей груди. Ао примкнул к нему, сжал губы, боясь разрушить тишину всхлипом. Он жался к Теду, вцепился пальцами в ткань его одежды и зарыдал беззвучно. И так, пока истерия не сошла на нет.

– Мне до сих пор снится… мои руки в крови, – шепотом.

– Ты сделал это ненамеренно, – успокаивающий голос.

– Я понимаю то, что ты чувствуешь, – продолжил Тед, – После своего первого убийства я не мог спать, призрак поступка преследовал меня. После… убивать стало легче. И не важно, я не помню их лиц, о чем они молили. Знаю одно, что они заслужили это. Ты должен отнестись к этому проще, или вина задушит тебя.

Тед не осудил его, не попрек, а.. понял. И принял. Ао почувствовал облегчение: отпустило. Выжженная пустота медленно заполнялась искрами, что лопались с треском, наполняли легкие, как воздух, и заставляли улыбаться. Ао больше не плакал – но притворился, всхлипывая, что бы дольше побыть в его объятиях. Теплых.

Он освободился от непосильной ноши. Он наконец сказал то, о чем молчал.

***

Он проснулся с улыбкой на лице. Снилось ему что-то приятное – жаль, забылось. Ао не сразу понял где находится. Оглянулся. Та же комната, залитая светом. Окно открыто – занавеси шевелятся от порывов ветра. Слышно пение птичек и шум листьев.

Ао силился вспомнить, как уснул и оказался на кровати, как снял украшения – они сложены на тумбочке. Но кажется он заснул там, на полу у камина. Окруженный его теплом.

Легко.

На душе, подобно этой комнате, светло и просторно. Впервые за долгие годы чувство вины отпустило его. Он сбросил свою непосильную ношу – рассказал о тайном, о самом сокровенном. Ао не жалел, что тот, кому доверился, не его брат или дедушка Каси, а едва ли знакомый ему человек.

Он потянулся, выгнул спину, услышав хруст в позвоночнике. Пора вставать.

Едва Ао слез с кровати, как зашел прислужник и предложил свежую одежду, как он сказал, купленную в соседнем городе. Ао, довольно жмурясь от солнца, переоделся в простую, но удобную длинную тунику с разрезами до талии по бокам, и свободные штаны. Он надел те же украшения, что были на нем вчера. Только принялся расчесывать спутанные волосы, как услышал шаги. В дверях Тед – посвежевший, будто отдохнувший: привычные мешки под глазами незаметны. Ао улыбнулся ему, шепнув, что скоро соберется.

Но Тед подошел молча и взял гребень. Начал расчесывать ему волосы с поразительной легкостью. Ао и не шелохнулся. Верно, Фахо нравится это занятие, иначе стал бы он лезть к волосам омеги, с которым его ничего не связывает? Это пока что ничего. Скоро все изменится – заверил себя же Ао. Пропасть между ними превратилась в яму. Рано ступать – провалиться можно. Но и падать недалеко теперь.

Ао отбросил все сомнения. Нечего грузить разум сложностью ситуации, в которой он оказался – не сейчас. Сейчас он счастлив.

Тед же и заплел простенький узел (откуда подобные навыки?), заложив для надежности излюбленными заколками Ао. Руки альфы приятны, их почти невесомые касания заставляют позабыть, сколько убито ими же.

Ао расслабляется, и даже если бы Тед решил задушить его в сей момент, он бы не воспротивился.

Он пугается своих же мыслей и того, с какой же легкостью Тед пробрался к нему. Как незаметно, ненавязчиво проскользнул, заставляя теперь дрожать от одного простого прикосновения к шее – случайного. Нет-нет, переживания на после. Все потом, не нужно портить момент.

Они проводят весь день в домике в лесу у озера, не заботясь о приличиях и о том, что им обоим следовало бы посетить празднества. Вот так, взяли и спрятались от мира – в компании друг друга. Стал бы несомненно занятой Тед проводить с ним свое время, если бы ничего не чувствовал? Надежда воспылала с новой силой.

Это больше не игра. Нету целей, нету победителей или проигравших.

Доверительная атмосфера между ним и Тедом хрупка, словно ваза, сброшенная с верхней полки. Но Ао наслаждался ею, улавливал, запоминал. Упивался спокойствием внутри. Вечно бы так прятаться от самого себя и от выбора. Выбора, которого в итоге не избежать.

…Они говорили много, о всем на свете, ловко избегая недавней темы. Вчерашнее откровение будто испарилось, ушло на дно озера – но осталось теплом в воспоминаниях.

Они вернулись ко двору за полночь, когда гости разъехались или разошлись по домам. У порога их встретил Алистри, он проводил Ао взглядом, темным от злости – то, как сильно, стиснуты его кулачки и губы, не давало усомниться в том, что омега именно злится. Злится и ревнует. Пусть. Ао лишь кивнул Теду на прощание, взбираясь по ступенькам к двери.

Он окрылен. И даже тяжелый взгляд Алистри в спину не испепелил его крылья.

В своей комнате Ао наткнулся на брата. Брай выглядел крайне серьезным и перебил веселый задор свои прямым вопросом:

– Что тебя связывает с Тедом Фахо?

– Я люблю его.

Ао ответил на одном выдохе.

Браяр ошеломлен, он так и застыл с открытым ртом. Ао улыбнулся широко, прошел вглубь комнаты, снимая по-пути украшение с шеи. Хотелось упасть на кровать, обнять подушку и смеяться долго – о, как же он счастлив! Будто искры эти разорвут его прямо тут, по клеточкам, после же соберут воедино и снова по второму кругу, и еще, еще, еще… Безудержная улыбка не сходила с лица и он добавил:

– Очень сильно.

Хотя ему казалось, что искры в груди не выразить словами. То чувство, что цвело в его теле, неописуемо.

– Этого не может быть. Милый мой брат, скажи мне, ты пошутил? Ты не можешь любить этого ужасного тирана, его попросту невозможно полюбить.

– Ты не знаешь его настоящего, – возражает Ао, совершенно не воспринимая слова брата.

– Знаю, поэтому и беспокоюсь. Да как же так… Он убил наших родителей, лишил нас семьи, ты попросту не мог!..

– Это не так, Брай, и я докажу тебе… Только давай поедем домой, там я найду книгу с записями рожденных в роду, и это перевернет твое сознание.

– Ты мне говорил это, – Брай не верит. Но тон его сделался стальным, как бывает, когда он по-настоящему злится: – И подумай логически, Аори. Ты знаешь его десять дней. О какой любви может идти речь?

– Хорошо, встречный вопрос, – копирует тон брата Ао, – Ты тоже знаешь бету твоего, Карелла, десять дней. А утверждаешь, что жизнь без него тебе не мила, а недавно о браке с ним заговорил, помнится… Мне продолжать?

Брай собрался было сказать что-то, но замолчал. Ао же прижмурил глаза и улыбнулся победно.

– Я сам не знаю, что мне делать, Брай. Теперь, когда все так, – он запнулся, когда брат схватил его ладонь и сжал сильно.

– Да ты нездоров! – воскликнул альфа, приложив руку к его лбу. – Горячий… Проспись, и чтобы завтра я не слышал от тебя гнусных речей. Твоя цель – Леолей, не забывай об этом.

========== Глава 15. ==========

Шел одиннадцатый день его пребывания в столице. Все утро, вместо подготовок, Ао думал о том, в каком положении оказался. Он обещал себе не портить настрой думами, но погрузился в тяжелые мысли с головою, которая начала от них же и болеть. Пришлось выпить ненавистный чай из ками.