– А чувства? – мой вопрос наивен.

– Единственное чувство по отношению к тебе у него – это собственничество.

– И что делать?

– Забыть его! Перестать быть его девочкой на побегушках. Ты красивая молодая девчонка, а стелешься перед ним как дура!

– Избитая тема, проехали, а то я от Маши это слушаю, ещё и ты начинаешь.

– Как от Маши? Да мы в одном направлении работаем, так чего же она все ломается?

– Илья, хватит дрюкать моих подруг! Забудь про Машу! У нее есть Славик в конце-то концов.

– Настён, а я забыл самое главное спросить, – блин, что Илья ты забыл спросить? Вроде как могла отводила от важного разговора.

– Чего? – делаю довольную улыбку, как будто всю жизнь ждала вопроса.

– А куда БА уехала!? А то мама ее потеряла, хотела к нам на Рождество пригласить, зашла, нет никого.

– Блин, Илья, мы же вам сто раз сказали, что в санаторий ей путевку подарили, позавчера уехала.

– Точно, вспомнил.

Мы прощаемся около моей двери, я иду к себе, а Илюша к себе.

Надо позвонить Диме. Ужасно получилось. Вроде он приехал, увидел меня с Ильей и уехал. Ревности тут быть не может. Мы не пара. Мы просто муж и жена. Ладно не смешно. Надо позвонить.

Долгие гудки. Меня бесят долгие гудки. Почему-то мой телефон всегда под рукой, ну был по крайней мере до вчерашнего дня. Ещё гудок и вешаю трубку.

– Да, – какой.... Грубый ответ!

– Эээ Дмитрий, это я, – чего я несу. Как будто с моего телефона не я могу позвонить.

– Добрый день Настя, – запыхавшийся. Наверное, он не один и чем-то занят. Может строгает, таких же мелких противных детишек, как и он сам, которые родятся в белой рубашке и будут с пелёнок гонять на дорогой тачке.

– Извини, что отвлекаю, я, наверное, перезвоню, – а чего я вообще звоню? И от чего отвлекаю. Я создана нести пургу.

– Нет, ты меня не отвлекаешь уже.

– Да я вот подумала, а давай я сейчас к тебе заеду, возьму документы, и сама подам на развод, – я не уверена, что я подумала, я вообще не уверена, что у меня нормально с головой, если я несу то, что там даже не пробегало.

Видно, мой вызов принят. Недолгая тишина.

– Адрес сейчас пришлю, – и гудки? Да что это за свинство бросать трубки???? Он, Антон, мама моя так любит делать, но это когда я за БА заступаюсь.

Надо ехать. Назвалась клизмой, лезь в ж....

В машине вбиваю его адрес в навигатор.  Метро Сокол? Это он все время жил в пятнадцати минутах езды от меня, и я ждала его четыре года, после истечения договора?

Конечно, это а-ля высотка. Очень красивое здание. И сквер у них красивый. И вообще тут все красиво. И магазинов много. И салон красоты, где я маникюр делаю. Да я почти выросла в этом районе! Вон там на углу книжный, мы с папой в него ездим с самых моих первых шагов, вон там ресторан вкусный, вон там я машину покупала.

А вот припарковаться тут не так просто. Объехав три раза вокруг закрытой территории дома, я плюнула и поставила четырехколесную радость очень далеко от пункта назначения и иду пешком. Это хорошо, ведь я могу в своей пустой голове хоть придумать, как разговор поддержать про развод.

Я ожидала увидеть всё. Девушек, много девушек, много белых рубашек, сурового дядю Диму, но не это.

Первое, что бросается в глаза – он в футболке и спортивных штанах.

– Дима, ты как? – он, по-моему, вчера умер и восстал из ада.

– Нормально, -хрипит, морщится, наверное, ему очень больно говорить.

– С кем ты живёшь? – мой вопрос нас двоих застал врасплох. Ему даже очень больному стало смешно.

– Ты на развод подаёшь, какая разница, – держась за горло прохрипел он.

– Большая разница! Если ты вдруг умрёшь до конца праздников, я стану вдовой! – воплю я и понимаю, что за кошмар свалился на мою голову!

– Документы там, – показывает рукой на столик в гостиной. – Раздевайся.

– Что? – я в шоке. Он как массажист. Маньяк.

– Чай попьем, и я тебе дам все контакты моего адвоката.

Гора с плеч. Ну если даст контакты, то почему бы не раздеться и не попить чай.

Я миллион раз смотрела на окна в этом доме. Конечно, понятно, это элитное жилье, и все что видно, это в первую очередь – роскошь.

Роскошь в каждом окне. В этом доме вы не встретите люстру в виде белой инопланетной кастрюли с тремя розами по бокам. Здесь, что не люстра, то произведение искусства. Что ни потолок, то лепнина не лепнина. Все стильно, модно, богато. Но я и подумать не могла, что в одном из таких окон живёт взрослый одинокий больной муж.

– У тебя очень красиво, – я не вру. Тут все серо белое. Модное премодное. Не как у меня в комнате.

– Спасибо, – опять хрипит. Мне больно его слушать. Кажется двери в нашем сарае не такие скрипучие, как его голос. И ему больно говорить. Я вижу. А ещё ему, по-моему, и стоять то больно.

– Чем ты лечишься? – мое проявление заботы его удивляет, он смотрит с недоверием и отвечает:

– Чаем.

Нет, это не вариант.

– Дима, пойдем ты покажешь кухню и где, что лежит и аптечку хотя бы, – конечно я не доктор, но помочь больному могу. Я вообще двух дневные курсы первой помощи окончила. Так-то!

Смотрит на меня. Долго уже смотрит и приподнимает свою бровь. Видно, думал, стоит ли меня пускать к аптечке или к кухне.

– Я не могу тебя оставить в таком состоянии одного, это по-человечески неправильно, – я бываю искренней. Может иногда слишком. Он откровенно удивился и пошел, наверное, в спальню. Я за ним. Да спальня.

Красиво. Ни каких ковров, ни каких люстр, шторы красивые, а за ними просто потрясающий вид из окна. В комнате все, что должно быть у холостяка. Большая кровать, спит только на половине, вторая аккуратно застелена, две прикроватные тумбочки, телевизор на пол стены и все. Спальня маленькая, но уютная.

– Кухня в другой стороне.

– Да?

– Угу, – поворачивается и смотрит на меня как-то странно.

Иду на кухню. Ну конечно это кухня под стать хозяину. Строго, модно, крайне современно. Быстро адаптируюсь и нахожу чашки, окей. Начало положено. Чайник. Где чай и аптечка и хотя бы лимон?

Чая в этом доме не осталось, о чем говорит пустая коробочка из-под него. Я как макака облазила всё – чая нет. В холодильнике ужас ужасный. Пусто. В аптечке бинт, градусник и парацетамол. Неужели так можно жить?

Видно, ему совсем плохо, спит, трогаю голову, конечно, кипяток.

Хоть и поворчал, но таблетку выпил и уснул крепко-крепко.

Сижу рядом, трогаю постоянно его голову, как будто у меня целебная рука и ему станет легче. Легче стало, таблетка сбила температуру. А что делать мне? Уехать это как-то по-свински. Тем более, пока спит, даже не попрощавшись. И будить не хочу, жалко.

Ушла.

Слышу стук двери и снова проваливаюсь в сон.

Просыпаюсь, слышу какой- то шум в доме. Мне все равно – я просто не могу встать. Снова засыпаю.

Опять просыпаюсь от того, что меня кто-то будит.

Кто эта женщина? Ещё одна, Настя рядом.

Пытаюсь, понять, что вообще происходит.

– Дима, я скорую вызвала, ты просто очень сильно бредишь, и температура не спадает, – просто фантастика. Скорая.

Меня осмотрели всего вдоль и поперек, послушали, пощупали. Настя все это время стоит какая-то нервная. Давно она тут? Она же вроде уходила.

– Ангина, – это больше похоже на приговор, а не на диагноз.

Слушаю все в пол уха. Голова ужасно болит.

– Что же вы милочка, такую панику то подняли. Все лечится, – это они сейчас Настю стыдят, я так понимаю.

– Извините, но я беспокоюсь о нём, ему же ведь плохо совсем, он горел, а я сбивала, сбивала температуру, а она опять поднималась, – какая она трогательная сейчас. А могла бы и пощечину дать, чего же стесняется.

– Сейчас укол сделаем, температура немного упадет, – меня как будто нет. Просит оголить зад. Укол.

– Настя ау, – зову я, очень неприлично так смотреть на место укола. Уже медперсонал это замечает.

– А, чего? Извини, я задумалась. Я это пойду, у меня там бульон варится, – засмущавшись говорит она и покидает спальню.