Элла Георгиевна: Отец был действительно счастлив. К сожалению, таких дней в жизни семьи больше не было.
А дальше было не до веселья…
Эра Георгиевна: Да, закончилось все это плохо. Крюкова арестовали, Русланову арестовали. Много трагедий в нашем ближайшем окружении за этим последовало. Каким ударом это стало для отца!
Элла Георгиевна: Чего только ему не приписывали. Его беда заключалась и в том, что он старался не подавать виду, что переживает, держал все в себе.
Эра Георгиевна: Как-то, уже закончив книгу «Воспоминания и размышления», отец сказал мне, что в его жизни было три критических периода, в каждом из которых присутствовала цифра семь. Это, прежде всего, 1937 год, когда доносчики пытались собрать на него компрометирующий материал, обвинив в том, что по его недосмотру мама крестила Эллу. В тот раз ему удалось избежать беды. В 1947 году для представления Сталину на него снова собирали компромат. Но, несмотря на обыски у нас дома, аресты сослуживцев, прослушивание телефонных разговоров и коллекционирование папиных высказываний, желаемых результатов достичь не удалось. Ну и роковой 1957 год, когда Хрущев расправился с отцом, отстранив его вообще от всякой деятельности. Папа был доверчивым человеком. Хрущев расположил его к себе, клялся в вечной дружбе…
«Меня коробит, когда в кино отца изображают этаким истуканом, который даже не улыбается. Он был человеком с юмором, веселым»
Элла Георгиевна: …Просто отец зря связался с политикой. Он ведь политиком никогда не был. Он был кадровым военным, начинал еще в Первую мировую войну. И все эти политические хитросплетения были ему чужды, он ничего в этом не понимал. Но обстоятельства вынуждали, особенно когда он был министром обороны, высказывать свои мнения, оценки. Он подпал под влияние Хрущева, а тот его использовал.
Эра Георгиевна: А до этого Сталин его использовал. Во время войны сталкивал с другими полководцами. Со сколькими людьми, с которыми отец был в прекрасных, дружеских отношениях, Сталин посеял вражду – с Коневым, с Рокоссовским. Действовал по принципу «разделяй и властвуй». А после войны отослал их подальше от Москвы. А ведь у отца были большие планы. Он хотел учесть уроки войны, реабилитировать репрессированных военных, хотел, чтобы советских военнопленных приравняли к участникам войны. Он хотел работать, но не умел угождать. На свою беду, отец был слишком прямолинейным человеком, говорил то, что думал, если был с чем-то не согласен, то спорил. Возможно, дело и в этом. Мы старались его поддержать, переживали за него. На него было больно смотреть.
А как сказалось изменение его положения на вашей жизни?
Элла Георгиевна: В той ситуации мы, конечно, почувствовали, что отношение к нам многих людей изменилось.
Эра Георгиевна: И еще как!
Элла Георгиевна: Нам перестали звонить, старались держаться от нас подальше. Но это, разумеется, не касается самых близких друзей.
А в конце пятидесятых годов я окончила институт, и у меня были проблемы с распределением. Только представьте: после окончания МГИМО мне предложили место корректора в издательстве.
Эра Георгиевна: И я около года не могла устроиться на работу. Хотя у меня за плечами была аспирантура. По дружбе оставили работать на кафедре в институте. Потом стало полегче, но тем не менее мы все равно мало с кем общались. Папа вообще был очень гостеприимным, радушным человеком, но после всего этого он замкнулся в себе, перестал верить людям.
Но тогда он хотя бы мог попытаться постоять за себя. А теперь – не может. Чего только не пишут о нем, чего только ему не приписывают. Все это нас глубоко ранит. Я считаю, что нынешнее поколение не имеет права судить о тех, кто тогда воевал – ни о солдатах, ни о маршалах.
А каким нужно изображать Георгия Жукова?
Элла Георгиевна: Ну, во всяком случае, не жестоким. Мы никогда его таким не видели. Сейчас его представляют каким-то монстром. Это не имеет никакого отношения к действительности. То, что во время войны он был таким суровым человеком, объясняется тем, какая была обстановка. Было бы странно, если бы он балагурил во время подготовки той или иной операции. Лучше всего это сформулировал известный писатель Сергей Смирнов: «Вся его жесткость продиктована мерой ответственности, которую он на себя взял».
Эра Георгиевна: Да, меня, например, коробит, когда в кино его изображают этаким истуканом, который даже не улыбается. Он был человеком с юмором, веселым. Хорошо относился к солдатам, заботился о том, чтобы они ни в чем не нуждались. Люди, которые работали у отца в охране, рассказывали, что он и о них заботился, всегда интересовался их семьями. Ну не мог он быть таким, каким его описывают!
Каково это – быть дочерьми маршала Жукова?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
